Антиутопия – это целое направление в литературе, искусстве, философии, возникшее как противовес другому жанру – утопии. Существует ряд признаков, которые выделяют антиутопию как отдельный жанр. Антиутопии - художественные произведения и различные учения, в которых ставится под сомнение возможность достижения социальных идеалов и резко критикуются образы "машинизированного" будущего, отождествленного с тоталитарным государством, где наука, техника доведены до совершенства и где подавлены свобода и индивидуальность личности .
Взлетная полоса I, иными словами Британия, - необычный мир. Попадая в него, читатель не понимает, радоваться ему или же грустить. Краски в этом мире сгущаются, серые тона нагоняют тоску, марш и бодрый голос диктора из динамиков наполняет энергией. Так радоваться или грустить? Ни то, ни другое. Правильный ответ – выжить. Этот мир – антиутопия. И единственное, что остается человеку, попавшему в этот мир, - приложить все усилия, чтобы обмануть систему, найти ее слабые стороны, чтобы выбраться из ее оков, вырвать из серой повседневности клочок счастья. Роман «1984» является одним из самых ярких примеров антиутопии. В нем раскрыты ее самые характерные черты и показана судьба человека, попавшего в такой мир.
Первым, и, скорее всего, основным признаком антиутопии является ее спор с жанром утопии, не обязательно с конкретным автором или произведением (хотя данный случай также возможен), а скорее с направлением в целом. «1984» можно трактовать как противовес всему советскому обществу, идеологи которого всегда считали его эталоном утопии. С другой стороны роман Оруэлла спорит не только с коммунистическим СССР, но и с демократическим обществом Соединенных Штатов Америки, бюрократия в котором ничуть не менее абсурдная.
Следующей характерной чертой антиутопии можно назвать псевдокарнавал. Основа псевдокарнавала – абсолютный страх, который помогает автору создать совершенно особую атмосферу, которую принято называть «антиутопическим миром». В мире «1984», несомненно, витает страх. Читатель чувствует его с первых строк романа до мрачной развязки. Жители Взлетной полосы I боятся сделать лишнее движение, сказать лишнее слово, даже подумать запретную мысль, ведь Старший Брат постоянно следит за ними. Любое неповиновение системе приводит к страшному наказанию. Особенно ярким чувтсво страха становится тогда, когда главный герой начинает противиться системе и его поимка будет значить лишь одно – пытки, допросы и в конце концов – смерть.
Герой антиутопии всегда эксцентричен. Он живет по законам аттракциона. Аттракцион оказывается эффективным как средство
сюжетосложения именно потому, что в силу экстремальности создаваемой ситуации заставляет раскрываться характеры на пределе своих духовных возможностей, в самых потаенных человеческих глубинах, о которых сами герои могли даже и не подозревать . Главный герой романа Уинстон Смит – характерный тому пример. Пока Уинстон мирился с законами тоталитарного режима, он был боязливым, мрачным, у него не было никаких целей в жизни. Но когда Смит бросил ей вызов и встал на путь борца, он совершенно преобразился, стал смелым, агрессивным, стал принимать важные, порой экстремально рискованные решения. Эксцентричность главного героя совершенно логична, ведь карнавал, каким бы он ни был, - создан для эксцентричных персонажей.
Ритуализация жизни – еще один важный элемент антиутопии. Общество, реализовавшее антиутопию, не может быть хаотичным и не подчиняться правилам. В романе «1984» ритуал – это настоящий стержень социума. Ритуал царит везде: дома, на работе, на улице. Любой житель Взлетной полосы I обязан каждое утро делать физические упражнения, на работе все обязаны посещать минуты ненависти и смотреть пропагандистские ролики, на улице постоянно играет марш или же звучит идеологическая речь. Люди, которые не соблюдают ритуалы, - враги системы. Если полиция замечает нарушения ритуалов, непослушных обязательно наказывают.
Антиутопия развращена до целомудренности. Она проникает даже в интимную жизнь человека и подчиняет ее своей воле. По сути, той самой интимной жизни у людей нет. Любые проявления эмоций, любви между людьми считается очернением идеологии и подлежит наказанию. В романе Оруэлла эта тенденция прослеживается отчетливо. Уинстон Смит влюбляется в Джулию, но он ничего не может ей сказать, не может признаться в своих чувствах, потому что подобный поступок может стоить ему жизни.
Антиутопия Оруэлла, по сути, эталонная. Это идеальный механизм, который не может умереть. Любые неполадки устраняютя в мгновение ока.
В ходе развития сюжетной линии автор подводит читателя к тому, что мир Взлетной полосы I все-таки не идеален, и повстанческое движение, в конце концов, организует бунт, который подорвет систему. Уинстон в тайне от полиции встречается с Джулией, он находит единомышленника в правительстве, который обещает приложить все усилия, чтобы повести людей за собой и свергнуть тоталитарный режим. Но в итоге оказывается, что никакого повстанческого движения нет, что это выдумка самого правительства, которая помогает выявлять мятежников. Чиновник, который казался Уинстону другом, на самом деле жесткий идеолог режима. Все мечты Смита рушатся, его разлучают с любимой и все его попытки бороться приводят к кошмарным последствиям.
В романе Оруэлл критикует научно-технический прогресс, раскрывая его темную сторону, что характерно для антиутопии. Общество «1984» полностью «машинизировано». Житель Взлетной полосы I не может сделать ни одного шага и остаться незамеченным. Город, улицы, дома, квартиры усыпаны «телекранами», которые фиксируют каждое движение гражданина. Любое неправильное слово, жест, эмоция – и к вам через считанные секунды приезжает «полиция мыслей». Город кишит огромными экранами, на которых постоянно проигрывают пропагандистские ролики. В огромных зданиях сосредоточены громадные базы данных, в которых хранится информация на каждого гражданина, на каждую фабрику, на каждое событие. За считанные секунды любой человек может быть стерт с лица земли. Военная промышленность заполонила весь мир. Кажется, что война никогда не закончится. Такой мир очень похож на США и СССР в годы холодной войны, только в более совершенной редакции. Полное подавление личности, труд только во благо прогресса. Война – это мир. Свобода – это рабство. Незнание – сила.
Роман «1984» - наглядный пример антиутопии. Его миру присущи основные ее черты. Антиутопия чем-то схожа с жанром научной фантастики, но научная фантастика больше направлена на поиск новых, неизвестных миров. Мир же антиутопии угадывается, потому что какой-то ее вариант, пусть и не настолько идеальный, можно найти на страницах истории. «1984» - не исключение. С одной стороны, он очень похож на тоталитарное общество СССР с его целомудрием, ритуальностью, четкой планировкой жизни. С другой – на общество США с ее бюрократичностью и параноидальной слежкой за гражданами.
Утопия - место, которого не существовало; по другой версии, благословенная страна.
Слово «утопия» стало нарицательным для обозначения различных описаний вымышленной страны, призванной служить образцом общественного строя, а также в расширительном смысле всех сочинений и трактатов, содержащих персональные планы социальных преобразований.
Утопия трактовалась как страна грез о счастье, страна изображение идеального общественного строя, лишенное научного обоснования; произвольного конструирования идеалов; страна проектов, для реализации которых не было практических оснований, осуществленных планов социальных преобразований; страна, где совокупность социальных идей, лозунгов, целей имели оттенок популизма.
Утопия как одна из своеобразных форм общественного сознания воплощала в себе такие черты:
Осмысление социального идеала;
Критику существующего строя;
Желание сбежать от мрачной действительности;
Попытку предсказать будущее общества.
Изначально история утопии тесно переплеталась с легендами о «золотом веке», об «островах блаженных», а также с различными теологическими и этическими концепциями.
Потом, во времена античности и в эпоху Возрождения утопия приобрела форму описания совершенных обществ, которые вроде бы существовали где-то на земле в прошлом. В XVII - XVIII вв. широкое распространение получили различные утопические трактаты и проекты социальных и политических реформ. С середины XIX в., а особенно в XX в., утопия превратилась в специфический жанр полемической литературы, которая была посвящена проблеме социальных ценностей.
Открытие утопии как представления о желаемом будущем земли и человечества» расширило сферу побудительного воздействия фантастического идеала. И то, что предполагалось только как умственная возможность, не достигнута на определенном историческом этапе развития человеческого общества, превратилось на установку отдаленного будущего. Итак, утопия стала существующим элементом в жизни общества, потому что в ней открылось умение человека смотреть вперед и предчувствовать становления нового, создавая его художественные модели. Утопические романы отражали созревшую историческую потребность предвидеть будущее, художественно определить ту цель, идейно-нравственный ориентир, пример для подражания и возможный общественный идеал, борьба за достижение которого непрерывно прискорювалась в самой действительности.
Именно утопия, которая вышла из триединства «действительного - возможного - желаемого» и которая была ориентирована на эстетический идеал, который соответствовал гуманным потребностям общества, заложила основы современной социальной фантастики, которая подверглась интересным метаморфозам.
Утопия как литературный жанр - это абстрактная модель идеальной социальной системы, которая соответствовала представлениям писателя о гармонии человека и общества. Ее корни можно найти в фольклоре (например, сказки про счастливые острова), в Библии (Царство Христово), в философских трактатах Платона («Тімей», «Республика»), Эволюционный обзор утопии позволил проследить жанровые преобразования, которые претерпела утопическая литература в течение веков.
Развиваясь сначала как публицистический и научный трактат [Платон «Государство» (III в. до н. э.), Т. Мор «Утопия» (1516), Т. Кампанелла «Город Солнца» (1623), Ф. Бэкон «Новая Атлантида» (1619), И. Андреэ «Христіанаполіс» (1619), С. Хартліб «Макария» (1641), Дж. Уинстенли «Закон свободы» (1652), Дж. Харрингтон «Океания» (1656), В. Годвин «Исследование о политической справедливости» (1793)], утопия, начиная с XVIII в., стала действительно художественным произведением и чаще всего выступала в жанре романа [Д. Дефо «Робинзон Крузо» (1719), Л.-С. Мерсье «2240 год» (1770), Дж. Свифт «Путешествия Гулливера» (1726), Е. Кабе «Путешествие в Ікарії» (1840), Е. Бульвер-Литтон «Грядущая раса» (1871), Э. Беллами «Через сто лет» (1888), В. Моррис «Вести ниоткуда» (1890)]. Утопические содержались экскурсы в романе Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» (1552), в пьесе В. Шекспира «Буря» (1623).
Внимательное чтение прославленных книг в течение почти половины тысячелетия, что прошло с момента выхода из печати «Утопии», и четырех веков от создания «Города Солнца», и особенно под прожектором событий и явлений XX в., позволило увидеть в этих утопиях, как и в позднейших утопиях Шарля Фурье, Роберта Оуэна, Этьена Кабе и других социалистов - утопистов первой половины XIX в., ростки многих негативных сторон нашего мира. Будущее до определенного времени казалось лишь фантазиями, чистыми умственными спекуляциями, не больше. Так оно и было. В XVIII-XIX в. утопические проекты общества равенства, труда и счастья начали экспериментально воплощать в жизнь, но не удалось это сделать. В XX в. эти фантазии, переосмысленные раціоналістичними и прагматично волевыми практиками, которые ставили свои гигантские эксперименты на миллионная людей, обернулись грозными реальностями.
Всем утопическим произведениям XVI-XIX вв. был присущ дух жесткой регламентации всего образа жизни и мышления граждан идеального государства. Как в гротескных аракчеєвських поселениях начала прошлого века, где крестьяне стройными колоннами в определенное время должны были идти на поля или возвращаться из них, желательно с бодрыми песнями, так и у Мора законодательно установлено, в какое время суток надо было заниматься общественно-полезным трудом (это сделано для удобства специальных надзирателей - сифрагантів, которые следили, чтобы никто не сидел в праздности»), обуславливался и момент всеобщего отхода ко сну, расписан было свободное время, строго регламентировались часа для игр, занятий науками, ремеслами (из любви к нему, а не по обязанности). Одинаковость всех подчеркивалась унифицированность занятий и одежды, абсолютной подчиненностью регламента во всем: даже поездки в другой город возможны только с разрешения властей, то есть специальных чиновников. В трактате швейцарского анабаптиста Г. Грегота - также утопии - были регламентированы не только одежда, но и еда. Не случайно в одной из самых веселых и злых новелл выдающегося швейцарского писателя Готфрида Келлера «Ландфогт из Грейфензее», что входила в цикл «Цюрихские новеллы», иронично была воссоздана реальная историческая попытка осуществить в республике утопию и вместе с тем идиллию в духе Грегота, Бодлера и Геснера. Это обернулось в действительности строгим и скучным, расписанным до мелочей существованием под гнетом кальвинистских законов и правил, запретом для граждан любого проявления собственной свободы, независимости, оригинальности. Посещение церкви под страхом наказания было обязательное для всех; требовалось получения специального разрешения, чтобы можно было выйти за пределы цюрихских городских стен в воскресенье; запрещалось долго оставаться за столом во время обеда или ужина, чтобы не опоздать на церковное служение, а также красиво одеваться или носить украшения, - вот лишь некоторые формы коллективной единообразия, которой строго требовали «отцы» города от цюрихских жителей. Реальный республиканский эгалитаризм в Швейцарии XVIII ст., конечно, не полпотівщина, но он также был страшным, невыносимым для свободолюбивой личности, для ее нормального развития и самоутверждения.
Особенно ужасна казарменість описана в Кампанеллы, где регламентация распространялась и на отношения между женщиной и мужчиной: отмечалось, что представителей одного пола надо случать с представителями противоположного и почему именно следует случать, потому что нельзя, усердно заботясь об улучшении собак и лошадей, пренебрегать в то же время породой человеческой». Именно эту выдумку итальянского утописта взял на вооружение Гитлер в своем описании «Майн Кампф». Позаимствовал не непосредственно, а, пожалуй, косвенно, из вторых и третьих рук, но разработал подробно и, что особенно поразило, став фюрером, воплощал эту селекцию в жизни. Раздел в «Майн Кампф», где он преподавал методы улучшения немецкой породы, звучал гротескно, почти пародийно, и это уже не была невинная фантазия.
Унификация быта и форм повседневной жизни дополнялись контролем над жизнью духовной. Наука и искусство имели лишь прославлять и укреплять государство. В «Городе Солнца» разрешалась лишь единодушие. Все люди искусства были сугубо государственными служащими, задача которых состояла в воспевании славной победы и полководцев в наиболее правдивом и близком к реальности виде, без выдумки, потому что за это наказывали. Система наказания была разработана подробно. Преступника убеждали в том, что он заслуживал казни, которую исполнял народ, выступая как коллективный кат.
Первые целостные российские утопии: В. Брюсов «Республика Южного Креста» (1904 - 1905), роман А. Богданова «Красная звезда» (1908), в котором автор использовал прием путешествий в будущее. Богданов был одним из первых художников-утопистов, кто поставил вопрос о соотнесении целей и методов достижения идеала. Его роман - утопия «Инженер Мэнни» (1912) соединил техническую утопию с научным представлениям о коммунизме с идеей социальной революции.
Борьба за социализм в начале XX в. была поставлена в очередь для истории. В результате победы Октябрьской революции и пропаганды большевиков миф о социальный рай завладел умами миллионов людей. Этим объяснялось появление в 1920 - 1930 годах утопических произведений о коммунизме, об устройстве будущего мира, о морали человека будущего. К их ряду относили «Страну Чонгурі». Утина (1922), «От нэпа к социализму. Взгляд в будущее России и Европы» Есть. Преображенского (1922), «Грядущий мир» Я. Окунева (1923), «Следующий мир» Есть. Зеліковича (1930), «Страна счастливых» Я. Марри и др.
Все они были построены по одному принципу: главный герой путешествовал коммунистическим раем и восхищался достижениями революции и научно-технического прогресса (НТП). В этих произведениях идеологический аспект иногда преобладал над художественным.
Самой главной проблемой утопической литературы XX в. стала проблема здійсненості-неосуществленности утопии, которая, в общем, привела к появлению антиутопии.
По сравнению с положительной классической утопией проблема определения антиутопии усложнилась потому, что она еще не имела единого названия: в трудах современных ученых в различных соотношениях употреблялись термины «какотопія» (плохое место, государство зла); «негативная утопия» (альтернатива положительной утопии); «контрутопія» (сознательное противопоставление другой, написанной ранее, утопии); «дистония» (плохое место, перевернутая утопия); «квазіутопія» (мнимая, ложная утопия) и др. Наиболее распространенными в научной литературе были термины «негативная утопия», «антиутопия», «дистония».
Антиутопия существовала как явление философско-художественной мысли с античности, то есть с того времени, когда возникла сама утопия.
Антиутопия появились тогда, когда государство и общество проявили свои отрицательные черты, стали опасными для человека, не способствовали прогрессу. Антиутопия - это критическое изображение государственной системы, которая не отвечала принципам механизма. В антиутопии всегда выражался протест против насилия, абсурдного социального устройства, бесправного положения человека.
Однако, в отличие от острой критики социальной действительности, антагонистическое общество антиутопий по своей сути практически стало сатирой на демократические и гуманистические идеалы, оно требовало нравственного исторического социального устройства, который вылился в прямую или дополнительную аналогию антагонистического общества.
Формально антиутопия взяла свое начало от сатирической традиции Дж. Свифта, Ф. Вольтера, И. Ирвина, С. Бутлера.
Антиутопические элементы находим:
В комедиях Аристофана (как сатиру на утопическое государство Платона);
В произведениях многих писателей XVII-XVIII в. как своеобразное поправления реальности в утопиях Т. Мора, Ф. Бэкона, Т. Кампанеллы, где они в большинстве случаев выступали лишь как сатирический вспомогательное средство идеологического и практического комментария к утопических построений (Т. Гоббса «Левиафан» (1651), Б. Мандевиль «Басня о пчелах» (1714), С. Джонсон «Фасселас» (1759), третья и четвертая книги «Путешествий Гулливера» (1726) Дж. Свифта;
В фантастических произведениях писателей XIX в. [М. Шелли «Франкенштейн» (1818), С.Батлер «Эдин» (1872), «Возвращение в Эдин» (1901), Г. Уэллс «Машина времени» (1895), «Современная утопия» (1905), Г.Честертон «Наполеон из Ноттинг-Хила» (1904)]. Другой подход акцентировал внимание на возникновении антиутопии как массового явления, как сформированного литературного жанра. К антиутопии первой половины XX в. традиционно относили романы «Мы» (1921) Является. Замятина, «Солнечная машина» (1925). Винниченко, «Котлован» (1930) А. Платонова, «Этот странный новый мир» (1932) О. Хаксли, «Бессмысленная погоня» (1937) Ф. Уррена, «1984» (1949) Дж. Оруэлла. К антиутопии как жанра, образовавшийся в XX в., относили труда К. Булычева, Г. Марсана, Т. Файса, О. Сабініної, В. Чалікової, Есть. Черткової и др.
В XX в. антиутопия получила еще большее распространение. Англичанин Ч. Уолли в своей книге «От утопии к кошмару» отмечал, что небольшой процент воображаемого мира - это утопии, а остальные - ужасы.
Причины такого поворота утопической литературы обусловлены, прежде всего, сложностью исторического процесса развития человечества в XX в., насыщенном потрясениями и относительно коротким временем, равный жизни одного поколения, вобравший в себя экономические кризисы, революции, мир и колониальные войны, возникновения фашизма, противоречивых последствий научно-технической революции, которая стала прочным двигателем математического прогресса, но при этом с собственной остротой выявила катастрофическое отставание социального и духовного прогресса в буржуазном мире. Логическим следствием подобных настроений и стала переориентация социально-утопической литературы на антиутопию, которая в изображении будущего исходила из принципиально других взглядов, хотя и давала, подобно утопии, более развернутую панораму общественного будущего. В антиутопии содержался описание более-менее отдаленного будущего, всегда присутствовала действительность, которая дышала ему в затылок, ибо страшные картины жизни, созданные писателем в антиутопии, стали производными от реальной действительности, некоторые черты и социальные тенденции которой фантастически перебільшувалися и полемически обострялись. Именно поэтому романы - антиутопии часто воспринимались как социально-критические, иногда с использованием сатирического элемента, разоблачением буржуазного образа жизни. Однако, хотя некоторые современные антиутопісти в своих книгах изображали старый мир с его глухими углами общественного развития, они не всегда могли предложить читателю позитивную программу решения поставленных проблем или приблизиться к косвенной аналогии капитализма.
Страх буржуазии перед коммунизмом и социализмом, которые воплощали в себе главные идеи утопистов, нашел свое выражение в антиутопии, но уже реакционного направления. Среди них произведения, которые были проникнуты чувством вселенского пессимизма и неверия в человека, критики традиционного утопического и социалистического представления о будущем общество, выражения открытых антикоммунистических взглядов авторов («Багровое царство» Д. Перри, «Обезьяна и сущность» О. Хаксли, «Пропасть» К. Хайплана, «Триумф» Ф. Уайли, «Волки в городе» С. Кансера и др.). Такого рода антиутопия на долгие годы стала ведущим жанром антикоммунистической пропаганды.
«Антиутопия как литературный жанр представляла собой всего лишь вершину, которая возвышалась над поверхностью гигантского антиутопического айсберга в общественном сознании и мировосприятии значительных слоев населения на Западе», - отмечал советский ученый - философ Е. Араб-Оглы, который исследовал судьбу утопической традиции в XX в.
Русская антиутопия вступала в новую стадию, разрушив очередные утопические иллюзии, пытаясь предупредить общество о новых исторической непредсказуемости. Современные авторы использовали не только традиционные формы антиутопии - повести, романы, но и рассказы, очерки, сказки. Фантастическое переплеталось с хронікальністю, подчеркнутым документалізмом. Было и трагическое в современных произведениях рассматриваемого жанра, и оно преобладало над комичным, потому что именно жизнь мало причины для смеха. И вместе с тем сатирическое начало (аллегория, гротеск, карнавализация и т. д.) помогал писателям активно выявлять пороки социальной действительности.
В русской литературе жанры утопии и антиутопии формировались позже, чем в западной. До XVIII в. существовали только народные представления о проведении жизни и христианская традиция изображения Царства Божьего. «Желанная благодать будущего» такое мнение основывается в «едином обществе» Ермолая Єразми, в «общности имущества» Феодосия Косого, в произведениях Квирина Кульмана и др.
В XIX в. утопические и антиутопические элементы стали составлять уже целые фрагменты, которые включались в реалистичное сообщение или фантастически-приключенческий сюжет («Ученые - путешественники до Медвежьего острова» О. Сенковского, «Предки Калімероса. Александр Филиппович Македонский» А. Вельтмана, «Что делать?» М. Чернышевского и др.).
Также были сделаны попытки создать целые произведения в жанре утопии и антиутопии, но они остались незавершенными и сохранились в отрывках («4338-й год» В. Одоевского, «Жизнь через 1000 лет» Г. Данилевского и др.).
Стремительные процессы исторических изменений, размах революционных движений, распространения утопических идей в России обусловили бурное развитие утопии и антиутопии в русской литературе XX века. Ситуация на рубеже XIX-XX в. поставила перед художниками две проблемы:
1. идейно-эстетическое осознание кризиса в обществе и поиски путей ее переборювань;
2. поиски новых форм развития искусства, которые были бы способны отразить кризисное состояние общества и перспективы его совершенствования. Появление целостных произведений в русле антиутопии и утопии стала своеобразным решением этих проблем на уровне жанра.
Известные русские философы Н. Бердяев, С. Булгаков, С. Франк, А. Лоев и другие уже в начале века предупредили об опасности увлечения абстрактным социализмом, о большой розрушая энергию, которой вступил в революционное движение. Они призывали вернуться к идее конкретного идеализма, то есть до конкретного человека, которая была целью и главным содержанием исторического бытия. Идея ценности личности, ее индивидуальной судьбы и духовной реализации стала центральной в русской литературе XX века.
Таким образом, рассмотрев процесс формирования и развития антиутопии, можно сказать, что утопия изобразила действительность такой, какой она хотела ее видеть, а анти - утопия - идеал таким, каким он был воплощен в действительности. Можно привести красноречивую фразу утописта Этьена Кабе: «Мы делаем на пользу человечеству все то, что тираны творили ему на погибель».
Исследователи не пришли к единому определению жанровых разновидностей утопии и антиутопии. Появилось ряд новых терминов: дистопія, какотопія, екоутопія, трактотопія, еупсихія и др. Утопия и антиутопия довольно многозначны, поэтому теперь нецелесообразно было говорить о устойчивые жанровые разновидности утопии и антиутопии.
Антиутопия по своей жанровой природе родственна с утопией. Это жанры - спутники как по своей идейно-содержательной установкой - осмысление настоящего и предсказания будущего, - так и по структурно-образной системой.
Василов Александр. 11 класс.
Тем двум в раю – был предоставлен выбор: или счастье без свободы – или свобода без счастья; третьего не дано. Они, олухи, выбрали свободу – и что же: понятно – потом века тосковали об оковах. (Евгений Замятин, роман «Мы»)
Без стабильного общества немыслима цивилизация. А стабильное общество немыслимо без стабильного члена общества. А при сильных переживаниях – притом в одиночестве, в безнадежной разобщенности и обособленности – какая уж могла быть речь о стабильности? (Олдос Хаксли, роман «О дивный новый мир»).
Свобода – в самом общем смысле, наличие возможности выбора. Отсутствие выбора, вариантов исхода события равносильно отсутствию свободы. Человек всегда будет стремиться к свободе, пониманию собственного «Я», достижению жизненных целей.
Проблемой, затронутой в моей работе можно считать вопрос: что может произойти с человеком, когда он, поклоняясь абстрактно сконструированным идеалам, добровольно откажется от свободы личного самоосуществления и поставит знак равенства между несвободой и коллективным счастьем? Можно ли вообще найти счастье в несвободном обществе? В своей работе я попытаюсь ответить на все эти вопросы, анализируя и сравнивая два антиутопических произведения: роман русского писателя Е.Замятина «Мы» и роман английского писателя О.Хаксли «О дивный новый мир».
Антиутопия (от греческого «anti» - против и «utopos» - места, которого нигде не существует), (англ. dystopia) – направление в художественной литературе, в узком смысле описание тоталитарного государства или общества, в широком смысле описание любого общества, в котором возобладали негативные тенденции развития. Термин «антиутопия» как название литературного жанра ввели Гленн Негли и Макс Патрик. Антиутопией называется изображение вымышленного мира, которого не никогда не должно существовать. Весь антиутопический мир построен на логике, и человек уже не является личностью, он является социальной единицей. На самом деле в антиутопических произведениях просто не может существовать личности, ведь так называемое человеческое «Я» уничтожается, а вместо этого появляется «Мы». Люди не имеют право высказывать собственное мнение (хотя на самом деле в антиутопии его просто нет). В антиутопии все люди подчиняются некому ритуалу и играют в нем определенную роль. Антиутопическое общество ритуализировано. Там, где царит ритуал, невозможно какое-либо движение личности. Напротив, движение этой самой запрограммировано. Сюжетный конфликт возникает там, где личность отказывается от своей роли в ритуале, и предпочитает свой собственный путь. Внутреннюю атмосферу антиутопии составляет страх, страх главного героя не соответствовать правилам того общества, в котором он живет, страх быть не таким как все. Можно сказать, что антиутопия является попыткой человека заглянуть в будущее, попыткой предсказать, что может случиться с обществом при конкретном развитии событий. (Вполне логично, что советским литературоведением антиутопия воспринималась отрицательно, так как советская философия считала социальную реальность СССР если не как реализовавшуюся утопию, то как общество, владеющее теорией создания идеального строя. Поэтому антиутопические произведения воспринимались как сомнение в этой теории, что во времена Советского Союза было неприемлемо.) На самом деле антиутопию достаточно часто сравнивают с научной фантастикой, но вот только антиутопия рассказывает о более реальных и легче угадываемых вещах. Научная фантастика скорее ориентируется на поиск иных миров, моделирование других реальностей. Несмотря на такое заметное различие этих двух жанров, элементы научной фантастики используются в антиутопии для сотворения мира, который описывается автором.
Утопия (от греческого «utopos» - «не место»; место, которого нет) – направление в художественной литературе, описывающее идеальное, с точки зрения автора, общества. Название жанра происходит от одноименного произведения Томаса Мора - «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия», в котором «Утопия» лишь название острова. На самом деле антиутопию как жанр определяет спор с утопией, считается, что утопия и антиутопия являются противоположностями. Антиутопия смотрится в утопию с горькой насмешкой. Утопия же не смотрит в сторону антиутопии, вообще не смотрит, так как видит только себя и увлечена только собой. Основной отличительной чертой утопии, её спецификой является то, что при её создании не учитывались ограничения реального мира. В частности - исторические предпосылки. Поэтому часто в обыденном сознании утопия воспринимается как нечто несбыточное, нереализуемый социальный идеал.
Граница между утопией и антиутопией – это граница между разумом и безумием, только остается определить, что именно можно считать в данном случае олицетворением разума, а что олицетворением безумия. Сравнивая утопию и антиутопию, можно выделить несколько пунктов, уделяя внимание которым можно определить отличия двух жанров:
- антиутопия отличается своей антропоцентричностью, в центре произведения находится конфликт социальной среды и личности;
- утопия ориентирована только на построение идеального общественного строя, личность в произведении не играет важной роли;
- утопия характеризуется верой автора в безупречность общественной модели, построенной им;
- автор антиутопии показывает читателю мир, в котором всячески уничтожаются какие-либо чувства. Автор описывает мир, которого просто не должно существовать.
Но, несмотря на достаточно большое количество отличий между жанрами, я предполагаю, что антиутопию можно считать логическим продолжением утопии, так как автор антиутопии развивает утопию дальше, смотрит на события реалистичнее, пытается заглянуть в будущее. Можно сказать, что антиутопия расплачивается за грехи, которые воплощены утопией. Время антиутопии продолжает время утопии, они одной породы. Леонид Геллер утверждал: «время утопии – это время исправления ошибок настоящего, качественно отличное, по меньшей мере, в замысле, - от настоящего». Из высказывания можно сделать вывод, что ошибки нельзя было исправлять или исправлять надо было иначе, так как исправление ошибок означает стремление к какому-то идеалу, стремление к идеалу означает появление утопии, а вот появление утопии влечет за собой появление антиутопии, что нельзя назвать хорошим явлением. Антиутопия и утопия образуют некий баланс, который, лично по моему субъективному мнению, можно назвать нашим современным миром, так как человечество стремится к идеалам, но в то же время пытается заглянуть в будущее, чтобы предугадать появление возможных проблем, которые могут возникнуть.
Есть такой термин «практопия» (литературный жанр, в котором, как в утопии описывается модель лучшего общества, но, в отличие от утопии, признается неидеальность данного общества, что уже ближе к антиутопии (термин введен американским социологом Элвином Тоффлером)), который, по-моему, лучше всего может описать реальное общество.
Антиутопический роман «Мы» является самым главным произведением Е. Замятина. Современниками роман был воспринят как злая карикатура на социалистическое, коммунистическое общество будущего. Теперь данное произведение воспринимается как роман-предупреждение, антиутопия в чистом виде, которая помогает увидеть предположительное антиутопическое будущее глазами автора. В 1920 году Евгений Замятин писал роман «Мы» в голодном, неотапливаемом Петрограде, в обстановке военного коммунизма, с его вынужденной (а часто и неоправданной) жестокостью, насилием над личностью, в атмосфере распространенного убеждения о возможности скорого скачка прямо в коммунизм, поэтому роман может поразить своей жестокостью по отношению к личности человека. Роман долго не публиковали в России, но переводы на другие языки (английский, чешский, французский) появлялись во всем мире, начиная с 1924 года, когда роман был опубликован в Нью-Йорке. Почему не публиковали роман в России? Ответ на этот вопрос очень прост: критиками и литераторами роман был воспринят как клевета на советский строй и коммунизм, роман считался высмеиванием социалистического будущего. Через два года после написания романа, Е.Замятина арестовали, после чего он получает предписание о высылке за границу.
В анализе произведения я не буду уделять много времени сюжету романа, я не буду пересказывать роман, я буду пытаться ответить на вопросы, которые поставил в начале моей работы. «Мы» является памяткой о возможных последствиях бездумного технического прогресса, превращающего в итоге людей в пронумерованных муравьев, роман является предупреждением о том, куда может привести наука, которая оторвалась от нравственного и духовного начала в условиях всемирного, можно так сказать, «сверхгосударства» и торжества технократов.
Для того чтобы начать анализировать роман, я обратился к самому понятию «антиутопия». В узком смысле антиутопия ведь является описанием тоталитарного государства, поэтому отчасти можно согласиться с мнением критиков, которые утверждали, что «Мы» высмеивает социалистическое будущее, но лично мне кажется, что автор романа не собирался высмеивать коммунизм, он пытался предположить, что может произойти с человечеством, если люди перестанут стремиться к развитию своего внутреннего мира, перестанут быть личностями. С точки зрения логики, когда люди перестанут быть личностями, они станут жить, руководствуясь только основными инстинктами. Такие индивидуумы перестанут думать о самовыражении, повышении на работе, философии, так как всё это показывает какое-либо различие между людьми. Такая система жизни, в конце концов, приведет, как мне кажется, к построению антиутопического общества, в котором люди будут стремиться к одной цели (неважно какая это цель). Вот тут уже невольно встает вопрос о свободе такой личности, нужна ли свобода такому человеку? НЕТ! Конечно авторы антиутопических произведений, говорят, что, будучи несвободным нельзя стать счастливым, но я думаю, что люди, которых описывает Замятин в своем произведении, абсолютно счастливы, хоть и счастливы они по-своему. Конечно, с позиции нормального человека всё вышесказанное звучит, по крайней мере, необычно и глупо, но сейчас я пытался рассмотреть только «плюсы» (очень сомнительные) и «минусы» личности в антиутопическом обществе, которое описал Замятин в своем романе «Мы». Я смею предположить, что в романе Замятина описан наиболее рациональный подход к построению футуристического общества (да и вообще антиутопия удивляет своей логичностью, в то время как утопия является своего рода сказкой о счастливом будущем). Замятин продемонстрировал читателю достаточно парадоксальную ситуацию, когда человечество, пытаясь достичь всеобщего счастья, лишило людей свободы. Единое Государство, которое создал писатель в романе «Мы», поражает своей технической развитостью, но в то же время удивляет жестоким поведением по отношению к людям, живущим в этом государстве. Можно поставить себя на место жителя Единого Государства и представить себе жизнь, в которой нет никакого свободомыслия, нет самовыражения, нет чувств. Сложно. Я бы даже сказал, что невыносимо. После прочтения романа «Мы», я понял, что такое общество (антиутопическое) может существовать, только если не будет факторов, указывающих на то, что человек является личностью, а не одним из массы. Поэтому появление такого общества невозможно, так как достичь коллективного счастья для всего мира, навязать это счастье, просто нельзя, ведь никто не знает, в чем оно заключается для другого.
Роман великого английского писателя О.Хаксли «О дивный новый мир» был написан в 1932. Хаксли отмечал, что темой книги является не сам по себе прогресс науки, а то, как этот прогресс влияет на личность человека». В сравнении с другими произведениями антиутопистов роман Хаксли отличает материальное благополучие мира, не ложное, фальсифицированное богатство, а действительно абсолютное изобилие, которое, что может показаться странным, в конечном итоге приводит к деградации личности. В своем романе Хаксли пытался изучить человека как личность, а не как социальную единицу, поэтому роман более чем другие произведения такого жанра актуален, так как основной упор идет на состояние человеческой души. Анализируя роман Олдоса Хаксли, можно найти достаточно много схожего с романом Евгения Замятина «Мы», но об этом я расскажу немного позже. В своём романе Хаксли продемонстрировал мир, в котором личность каждого человека «усечена» до размеров, подвластных подчинению и программированию. Особое внимание хочется уделить процессу появления детей в «О дивном новом мире». В произведении люди не растут, а выращиваются. (Сразу вспоминается замятинское «детоводство»). Еще до рождения детей распределяют на высших и низших, путем своеобразного химического воздействия на зародыши, ускоряя таким образом темпы роста человека, наделяя его каким-либо качествами. Это абсолютно правильно с точки зрения логики, но если взглянуть на этот аспект с другой точки зрения, то возникает вопрос: кто дал право управлять будущей жизнью людей. Но самым ужасным моментом в процессе выращивания людей является, как мне кажется, так называемая гипнопедия. С помощью гипноза детям во время сна «вбивают» информацию, которую они должны усвоить. Высшие касты, такие как «альфа», после такого гипноза начинают ощущать превосходство над низшими кастами (эпсилон), которым внушают, что они умственно неполноценные и должны быть использованным для выполнения самой грязной и рутинной работы. Мне кажется, что само распределение людей по кастам может сыграть в антиутопичемском произведении достаточно важную роль. С одной стороны такой ход показывает, что в государстве, описанном в «О дивном новом мире», все направлено на упрощение жизни, но с другой стороны деление людей на классы противоречит понятию того, что в антиутопии все люди должны быть равны между собой, должны быть идентичными; ведь существование классов показывает некое различие между людьми в обществе. Несмотря на всю аморальность общественной жизни, которая описана в романе, Мировое государство достигает высот в науке. Но ведь темой книги является не сам по себе научный прогресс, а то, как этот прогресс влияет на личность человека. Сам О.Хаксли в своих трудах утверждал, что научные открытия означают великую революцию в истории человечества, но такая революция не может быть по-настоящему революционной. Революцию действительно революционную осуществить возможно не во внешнем мире, а лишь в душе и теле человека. Попытка такой революции продемонстрирована в «О дивном новом мире». Можно сказать, что в романе людям пытаются привить любовь к рабству, которая может утвердиться только как результат внутриличностной революции. Для того чтобы осуществить такую революцию, в антиутопическом обществе, созданным О.Хаксли, изобрели и окрыли следующее:
- усовершенствовали методы внушения; еще до рождения детям прививают условные рефлексы;
- заменитель алкоголя или наркотиков, менее вредный и дающий большее наслаждение, чем известные до него виды (в данном случае таким заменителем является сома);
- надежная система управления людьми, которая позволит облегчить жизнь людей.
Если попробовать предположить, что могло бы случиться с « дивным новым миром» дальше, то можно увидеть только два пути развития такого общества. В одном случае, такой антиутопический мир мог бы существовать вечно, если ограничить влияние на мир извне, не прекращать навязывать жёсткую идеологию. В другом случае, такое общество просто развалиться со временем, устареет, так как человеческая личность не может развиваться в условии антиутопии, а если не развития личности, то нет и развития общества. Олдос Хаксли продемонстрировал читателю роман, в котором он описал возможную угрозу цивилизованному обществу. Такую угрозу автор «О дивного нового мира» видит в движении к стирающей личность «гармонии» (несвобода = коллективное счастье) и в росте массового потребления. Хаксли, как и все писатели антиутописты, пытается предупредить общество о возможном лишении человека собственных желаний, чувств, мыслей, даже свободной жизни. Хаксли по-новому переосмыслил понятия «личность» и «свобода», что позволяет нам лучше понять его взгляды на жизнь и на общество.
При прочтении двух романов («Мы» и «О дивный новый мир») первым делом в глаз бросается тот факт, что оба произведения похожи между собой. Можно предположить, что роман «О дивный новый мир» обязан своим появлением произведению «МЫ», потому что роман Евгения Замятина был написан в 1921, когда как роман Олдоса Хаксли был написан в 1932 году. Оба произведения повествуют о бунте человека как личности против рационального, механизированного, бесчувственного мира, в котором находятся главные герои двух романов. Смею предположить, что тип общества в обоих романах одинаков, даже атмосфера обеих книг схожа. Только вот в романе Хаксли почти отсутствует какой-либо политический подтекст, который наблюдается в романе Замятина «Мы». Если начать разговор о проблеме коллективного счастья, затронутой в двух произведениях, то можно сказать, что Хаксли более точно описал путь навязывания счастья (хоть и своеобразного) каждому индивидууму, ведь коллективное счастье зависит от счастья каждого человека, что, как мне показалось, не учел Замятин. Может это может показаться странным, но мне показалось, что весь антиутопический мир лучше «сконструирован» автором «О дивного нового мира», хотя это можно объяснить тем, что роман «Мы» был написан раньше. Конечно, такие мелочи можно сравнивать бесконечно, но в основном я пытался отыскать некоторые схожие моменты для того, чтобы как-то обобщить идеи двух писателей антиутопистов двадцатого века. Главной идеей обоих авторов, скорее всего, была идея о том, как поведет себя свободная личность в несвободном обществе, в обществе с извращенным пониманием отношений между мужчиной и женщиной, с извращенным пониманием значения «истинного счастья». И оба автора пришли к выводу, что каждая идея свободного человека (или человека, которому свойственно самовыражение), если у такого человека нет сподвижников, погибает в антиутопическом обществе.
Конечно, антиутопического общества никогда не должно и не будет существовать, все это прекрасно понимают. Но, несмотря на этот факт, антиутопии всегда будут актуальны, так как люди всегда будут бороться против несвободы, они будут бороться за право самовыражения, за право быть личностью. Я пытался выявить особенности жанра антиутопии в литературе, сравнивая два антиутопических романа: роман русского писателя Евгения Замятина «Мы» и роман английского писателя Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Пытался выявить какие-то общие черты в двух разных романах, и предполагаю, что мне это удалось. У писателей часто не совпадают точки зрения по каким-то конкретным вопросам, но, выполняя эту учебно-исследовательскую работу, сравнивая и анализируя произведения двух разных писателей из разных стран, я понял, что в вопросах свободы общества и свободы личности мнения писателей часто сходятся, так как каждый человек стремиться к свободе, стремится к постижению собственного «Я», каждый желает быть личностью.
Утопии либо на утопическую идею; подобно сатире, может придавать своеобразие самым различным жанрам: роману, поэме, пьесе, рассказу. Если утописты предлагали человечеству рецепт спасения от всех социальных и нравственных бед, то антиутописты, как правило, предлагают читателю разобраться, как расплачивается простой обыватель за все общее счастье. Жанр антиутопии расцвел в 20 в ., когда утопические идеи начали воплощаться в жизнь. Первой страной реализованной утопии стала Россия, а одним из первых пророческих романов - «Мы» (1920) Е.Замятина, за которым последовали «Ленинград» (1925) М.Козырева, «Чевенгур» (1926-29) и «Котлован» (1929-30) А.Платонова. Замятин описал Единое Государство, которое еще не было построено и еще только намечалось в футуристических коммунарских проектах. В Едином Государстве у каждого есть работа и квартира, люди не должны думать о завтрашнем дне, развивается государственное искусство, из репродукторов льется государственная музыка, люди слушают стихи государственных поэтов, дети, как на подбор, здоровые и стройные (другим государство отказывает в праве на жизнь), учатся, впитывают в себя азы государственной идеологии и истории. Замятин увидел главное, что несет с собой Единое Государство: подавление личности, всепроникающую слежку, прозрачные (у Замятина - в буквальном смысле) стены домов, всеобщее поклонение Благодетелю государю, и в конце концов фантастическую операцию по разделению души и тела у каждого из граждан «нумеров».
Конфликт в антиутопии возникает там, где герой восстает против власти . Эксцентричность многих героев антиутопии проявляется в их творческом порыве, в стремлении овладеть даром, не подвластным тотальному контролю. Обычно острота конфликта зависит только от поведения героя, от степени его сопротивления. Структурный стержень антиутопии - псевдокарнавал. Принципиальная разница между классическим карнавалом, описанным М.М.Бахтиным, и псевдокарнавалом, порожденным тоталитарной эпохой в том, что основа карнавала - амбивалентный смех, основа псевдокарнавала-абсолютный страх. Как и следует из природы карнавального мироощущения, страх соседствует с благоговением и восхищением по отношению к власти. Разрыв дистанции между людьми, находящимися на различных ступенях социальной иерархии, считается нормой для человеческих взаимоотношений в антиутопии, как и право каждого на слежку за другим. В 1980-90х в русской антиутопии сформировались такие жанровые разновидности, как сатирическая антиутопия («Николай Николаевич» и «Маскировка», обе-1980, Ю.Алешковского; «Кролики и удавы», 1982, Ф.Искандера, «Москва 2042», 1986, В.Войновича), детективная антиутопия («Французская Советская Социалистическая Республика», 1987, А.Гладилина; «Завтра в России», 1989, Э.Тополя), антиутопия «катастрофа» («Лаз», 1991, В.Маканина, «Пирамида», 1994, Л.Леонова).
Утопия и антиутопия как литературный жанр. Признаки жанров. Сравнение жанров. Утопия - это произведения об идеальном обществе. Антиутопия - это произведения об обществе, где все плохо: экология, правительство, преступность.
Утопия
Литературный жанр «утопия» — произведение об идеальном человеческом обществе, где нет бедных и богатых, угнетения человека человеком, несправедливости, неравенстве, где все счастливы, здоровы, довольны.
Слово «утопия» означает прекрасное, но невыполнимое будущее с элементом социальной мифологии, это абстрактная модель идеальной социальной системы, которая отвечала представлениям писателя о гармонии человека и общества. Корни жанра достигали фольклора, библии, философских трактатов и других произведений.
М. Бердяев назвал утопию «проклятием нашего времени». Появилось это слово по воле английского писателя и общественного деятеля Томаса Мора, который назвал написанную на латыни в 1515-1516 годах книгу «Утопия» или точнее «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия».
В «Утопии»Томас Мор описал идеальное, с его точки зрения, государство, где все построено по законам разума, где все люди равны и уравнены во всем: в работе, отдыхе, даже одежде; где все регламентировано в и все подлежало строгому расписанию и соблюдению дисциплины. Утопия Мора - страна счастья, возможного на земле, к тому же была заселена обычными земными людьми, только очень разумно организованными.
Признаки
Утопия как одна из своеобразных форм общественного сознания воплотила в себе такие черты:
- осмысление социального идеала;
- социальная критика существующего строя;
- стремление бежать от мрачной действительности;
- попытки предсказать будущее общества.
Список лучших и наиболее известных книг-утопий:
- «Город Солнца», итальянский философ Томмазо Кампанелла, 1623 год;
- «Новая Атлантида», ангийский философа Френсис Бэкон, 1627 год;
- «Государства и Империи Луны», французский драматург, философ Сирано де Бержерак, 1657 год;
- «История севарамбов», французский мыслитель Дени Верас, 1677-1679 годы;
- «Золотой век», американский мыслитель, писатель Эдвард Беллами, 1888 год;
- «Вести ниоткуда», английский писатель и издатель Уильям Моррис, 1890 год;
- «Золотая бутыль», американский политик, писатель, 1892 год;
- «Туманность Андромеды», советский писатель-фантаст Иван Ефремов, 1957 год;
- «Полдень, XXII век (Возвращение)», советские писатели-фантасты братья Стругатские, 1962 год;
- «Коммуна в 2000 году», «Башни Утопии», «После Утопии», американский писатель-фантаст Мак Рейнольдс, 1974-1977 годы.
Главной проблемой утопической литературы в XX веке стала проблема осуществимости-неосуществимости утопии, которая, в общем, привела к появлению антиутопии.
Антиутопия
Антиутопия - это особый вид литературного жанра, или, как его иногда называют, «пародийный жанр».
«Антиутопия» — произведение об обществе, где всё плохо: экология, государственное управление, жизнь людей. Обычно причиной этого несчастья называются тоталитаризм, природные катаклизмы, войны, человеческие пороки.
Термин «антиутопия» имеет нескольких авторов, впервые его озвучил английский экономист Джон Стюарт Милль, выступая в 1868 году в Палате общин, в 1952 году Гленн Негли и Макс Патрик в книге «В поисках утопии» назвали так литературный жанр. Первой антиутопией считается, хотя и не всеми, роман русского писателя Евгения Замятина «Мы»
Если утопии обращались в сравнительно мирный, предкризисный время в ожидании будущего, то антиутопии писали в сложный период неудач. Антиутопический роман - это роман, в котором раскрыто абсурдность и нелепость нового порядка.
Роман-антиутопия показал несостоятельность идей утопистов. Нельзя построить идеальное общество, где было бы счастье для всех.
Признаки антиутопии:
- изображения определенного общества или государства, их политической структуры;
- изображение действия в далеком будущем (предполагается будущее);
- в поданный мир изнутри, через видение его отдельными жителями, ощущают на себе его законы и представлены в качестве ближних;
- показ негативных явлений в жизни социалистического общества, классовой морали, нивелирование личности;
- ведения повествования от имени героев, в форме дневника, заметок;
- отсутствие описания домашнего жилища и семьи, как места, где царят свои принципы и духовная атмосфера;
- жителям антиутопических городов присущи такие черты, как рационализм и запрограммированность.
Список лучших и наиболее известных книг-антиутопий:
- «Мы», русский писатель Е, Замятин, 1920 год;
- «Этот прекрасный новый мир», английский писатель О. Хаксли, 1932 год;
- «1984» английский писатель Дж. Оруэлл, 1949 год;
- «Мрак в полдень» («слепящая тьма») английский писатель А. Кёстлер, 1940 год;
- «Повелитель мух» анлийский писатель У. Голдинг, 1954 год;
- «Миф о машине» (2 тома), американский социолог Л. Мэмфорд, 1967-1970 годы;
- «Москва 2042», советский писатель В. Войнович, 1986 год;
- «Дающий», американский писатель Л. Лоури, 1993 год.
Сходства и различия
Утопия и антиутопия имеют общее прежде всего в своем генезисе, их объединяет комплекс социально-политических проблем: человек и общество, личность и государство, свобода и насилие, и другие, которые имеют философский характер. Существенной особенностью утопии и антиутопии является то, что они моделируют определенный тип государственного устройства. Утопия и антиутопия как художественные модели ориентированы на исследования социальной системы государственного устройства, на изучение состояния человека и отношений между людьми в тех или иных условиях.
Утопия и антиутопия имеют общие черты и черты, которые отличают их друг от друга частности, такие черты отличия:
- отличие утопии и антиутопии в том, что в первой всё хорошо, во второй всё плохо;
- в утопии все живут так, как им хочется, а хочется им жить по закону, свободно и правильно, в антиутопии все живут по правилам, установленным кем-то, то есть несвободно, в определённых рамках;
- утопия — гимн человеку, осознающему свою ответственность перед собой и своими ближними, антиутопия — описание общества с абсолютным недоверием к человеку как личности;
- утопия настаивает на том, что человек — существо разумное, и ему по силам построить совершенный мир с помощью развития науки и техники, социально-экономических преобразований, революций, антиутопия утверждает, что человек глубоко порочен, что благие намерения одних наталкиваются на сопротивление других, что революции бессмысленны, а социальное зло вечно.
Утопия говорит о позитивных чертах описанного в произведении общества, антиутопия выявляет его негативные черты и предупреждает читателей о них.
Довольно скучная «Золотая книжечка… о новом острове Утопия» (или просто «Утопия»), написанная Томасом Мором в 1516 году, подарила литературе сразу два жанра: утопический и антиутопический. Утопия идеализирует, описывая то общество, которого не может существовать. Антиутопия, наоборот, отрицает идеалы и справедливость, порицает тоталитарное устройство общества. Обычно в антиутопических романах показывается тревожная интеллигенция, недовольная грядущей революцией и озабоченная судьбами человечества. Вашему вниманию подборка лучших романов антиутопического жанра, способных изменить сознание.
1. «1984», Джордж Оруэлл
Роман, опубликованный в 1949 году, был запрещен в Союзе, а в странах соцлагеря подвергался жесткой критике и цензуре. Оруэлл в то время жил на отдаленном острове и, будучи тяжелобольным, печатал роман сам. И не напрасно – произведение вызвало восторг публики и хвалебную критику. Через 40 лет оно было экранизировано.Читатель знакомится с государством Океания, в котором есть Министерство Правды (где работает главный герой, 39-летний англичанин), Министерство Любви. Под этой страной автор подразумевает СССР, у которого постоянно меняются враги, и который пребывает в состоянии периодических войн. На примере жизни главных героев Оруэлл раскрывает все «прелести» тоталитарного режима.
2. «451 градус по Фаренгейту», Рэй Брэдбери
Научная антиутопия, опубликованная в 1953 году. Здесь показывается общество, которому запрещено мыслить критически, размышлять, иметь свою точку зрения. Поэтому в государстве проводятся повсеместно обыски и уничтожается любая печатная литература. Бумага возгорается при 451 градусе. Телевидение применяется как средство «массовой дезинформации».
3. «О дивный новый мир», Олдос Хаксли
В этом дивном новом мире нет места никаким проблемам. Боли, грусти, печали здесь не существует. С рождения здесь каждому внушается, что он самый лучший, и место для него в социуме лучшее, и все блага – только для него. Но если все-таки на душе заскребли кошки – не беда. Добро пожаловать в аптеку будущего! Проглотил таблетку-другую сомы – и прекрасное настроение обеспечено.
4. «Скотный двор», Джордж Оруэлл
Здесь автор в аллегорической форме притчи ведает нам о российской революции 1917 года. «Жители» скотного двора взбунтовались против мерзкого отношения к себе людей. Они изгоняют людей и сами становятся хозяевами своего дома. Так возникает вольная республика во главе со свиньей.
5. «Мы», Евгений Замятин
Именно под впечатлением этой книги Джордж Оруэлл написал роман «1984». Он, кстати, и писал рецензию на роман «Мы», являющийся самой известной антиутопией всего литературного мира. В 26 столетии жители Единого Государства, во главе которого стоит Благодетель, отличаются только по номерам. Полностью утратив индивидуальность, номерная толпа переизбирает своего Благодетеля каждый год. Естественно, единогласно. В основе Государства стоит главный принцип о несовместимости свободы и счастья.
6. «Заводной апельсин», Энтони Бёрджесс
Алекс - скорее антигерой, поскольку своими жесткими преступлениями он сопротивляется тискам тоталитарной системы. Общество пытается поставить молодежь «в стойло» и показать свое место. Но не тут то было! Кому ж хочется быть под прессингом? Вот и появляются на улицах истерзанные трупы, изнасилованные женщины, ограбленные и побитые старики. Это занятие – почти что религия банды, во главе с подростком, потерявшим человеческий облик.
7. «Кысь», Татьяна Толстая
Автор описывает постапокалипсическое будущее России после ядерного взрыва. Все мутировано: люди, животные, растения. Кысь – это некое чудовище, появляющееся в мыслях главного героя. Сам роман – сатира на советский социалистический строй с культом личности, верховенством спецслужб, отсутствием каких-либо человеческих прав.
8. Котлован», Андрей Платонов
Повесть-притча, сатира на советский строй, написанная в 1930 году. В сатирическом смысле к повести, в качестве эпиграфа подошли бы слова Чебурашки: «Мы строили, строили, и наконец построили!» Общество в первую пятилетку своего существования планирует построить «общий дом». Однако на определенном этапе к строителям приходит понимание, что на старых обломках не построишь чего-то путного. Стройка так и заканчивается котлованом.
9. «Не отпускай меня», Кадзуо Исигуро
«Лучший роман 2006 года» английского писателя находится в сотне лучших англоязычных произведений. В 2010 году был экранизирован. Роман написан от лица женщины, работавшей в специальном интернате, где детей «выращивали» путем клонирования в качестве живых доноров для пересадки органов. Она рассказывает о судьбе двух своих друзей и своей судьбе, так как ее тоже «растили» для донорства….
10. «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей», Курт Воннегут
Во время войны автор пережил бомбардировку в Дрездене. Собственно об этом его автобиографическое произведение. Воннегут – один из 7 американских пленных, выживших после этой бомбежки. Днем их держали на скотобойне №5, а во время налетов – в подвалах, где хранились мясные туши. В романе добавлен фантастический элемент.Главный герой – американский апатичный солдат, переживающий посттравматический шок после бомбежек. Он рассказывает, что его забирают на некую планету. Пришельцы научили видеть его в четырех измерениях. В результате, Билли засыпает пожилым овдовевшим человеком, а просыпается в свой свадебный день. Живя в 1955 году, он входит в дверь, а в 1941 – выходит из нее. Главное - правильно выбрать двери, чтобы не попасть на бойню №5.
11. «Приглашение на казнь», Владимир Набоков
Фантастические элементы не позволяют точно определить ни место, ни время действия событий. Главного героя заключают в крепость за то, что он «непонятен» обществу. Отец его тоже был таким. Судебный процесс над ним абсурден. Смертный приговор объявляется с фарсом: «С любезного разрешения публики…». Чтобы отрубить ему голову, на казнь героя ведут с издевательствами. В этих жутких иллюзиях настоящим человеком оказывается только он.
12. «Улитка на склоне», Аркадий и Борис Стругацкие
Авторы считали этот роман самым значительным произведением. Он имел сложную судьбу и долго печатался частями в журналах. Только через 22 года после первой публикации вышла полная его версия.Роман делится на две части, слабо связанные между собой. Читатель знакомится с двумя разными обществами. Этих два различных мира, существующих по своим законам представляют двое ученых. Их не понимают, а они не понимают насилия. Оба ищут истину, но каждый собственным путем.
13. «Пляж», Алекс Гарленд
Где-то на Таиландских островах затерялась частичка рая – Пляж. Люди, нашедшие его, не обнаруживают на Пляже хоть какого-то намека на цивилизацию. Люди очарованы дикой природой. Пляж назвали Эдемом. Вот только, как и в рай, попасть туда очень непросто…
14. «Делириум», Лорен Оливер
Трилогия американской писательницы, вышедшая в 2011 году, сразу же стала бестселлером, и была переведена более чем на 20 языков. В романе описывается общество будущего. Оно лишь хотело мира на всей Земле. Оно отыскало первопричину всех своих несчастий. Ею оказалось Любовь - amor deliria. Для того чтобы не заразиться этой болезнью, всем достигшим совершеннолетия, введена обязательная процедура – стирание памяти прошлого. Ну а заболевшего ожидает печальная участь…
15. «Бегущий человек», Стивен Кинг
Кто не читал этот роман, тот помнит его великолепную экранизацию со Шварценеггером в главной роли. «Бегущий человек» - одна из самых страшных, жестоких и бесчеловечных игр, в которой вынуждены принимать участие американцы, чтобы заработать хоть какие-то средства к существованию. Выигравшему приз – жизнь. Однако никому еще не удавалось выиграть. Сможет ли это сделать главный герой?