Страница 1 из 4
Духовная проблематика творчества А. К. Толстого
К 200-летию со дня рождения выдающегося русского прозаика и поэта
Алексей Федоров
24 августа / 6 сентября 2017 года исполняется 200 лет со дня рождения Алексея Константиновича Толстого – писателя, долгое время находившегося словно на «периферии» нашего общественного сознания и до сих пор, кажется, не оцененного по достоинству. Определенную роль в этом сыграли не только отрицательные отзывы «демократической критики» XIX столетия и прохладное отношение советского литературоведения к творчеству убежденного монархиста, но и некоторая инерция читательского восприятия, которая отвела А.К. Толстому довольно узкую нишу «чистого искусства» и всерьез не считалась с его духовно-философскими поисками и обретениями, как будто малозаметными на фоне таких масштабных явлений, как Л.Н. Толстой и Ф.М. Достоевский. Между тем на религиозную составляющую творчества А.К. Толстого обращали внимание некоторые весьма глубокие критики: П. Щебальский, Н. Котляревский, М. Меньшиков, В. Соловьев, арх. Иоанн (Сан-Францисский) и др. Например, по мнению П. Щебальского, «все стихотворения графа Толстого, так сказать, стоят на фундаменте религиозном; в них нет ни мысли, ни слова, способных смутить христианина. У него поэзия нераздельна с религией; религия его проникнута поэзией. <…> В сочинениях графа Толстого религиозное чувство перевито со всеми проявлениями жизни, оно нераздельно с жизнью, оно является одним из главных факторов жизни; оно перерождает людей. <…> Таким образом, граф Толстой подтверждает ту несомненно верную мысль, что искусство близко к религии и живет ею». И это весьма плодотворный путь постижения художнической индивидуальности одного из крупнейших представителей Золотого века отечественной словесности.
Сначала необходимо затронуть вопрос о религиозности самого Алексея Константиновича Толстого. Вопрос этот довольно сложен (как и в большинстве случаев, связанных с русскими писателями-классиками) и по большому счету неразрешим, тем более что о нем среди биографов существуют самые разные, иногда противоположные представления. Наиболее «осторожный» путь – довериться свидетельству современников и самому писателю.
Вот теплое воспоминание оптинского иеромонаха Евфимия (Трунова):
«Сегодня, и 17, и 19 приходил к нам в монастырь пешком из города К<алуги> граф Алексей Константинович Толстой, и, когда о. игумен предлагал ему лошадей до города К., он сказал, что имеет обещание ходить в монастырь пеший. Он служил в императорской канцелярии и в город К. прибыл с сенатором, князем Давыдовым.
Жива еще Россия, пока среди знатнейших ее бояр находятся еще такие рабы Божии, живущие одной душой, одним сердцем со своим народом!»
Вот известный фрагмент из мемуаров двоюродной сестры Алексея Константиновича:
« – Алеша, ты веруешь в Бога?
Он хотел было, по обыкновению, ответить шуткой, но, вероятно, заметив серьезное выражение на моем лице, передумал и как-то конфузливо ответил:
– Слабо, Луиза!
Я не вытерпела.
– Как? Ты не веруешь? – воскликнула я.
– Я знаю, что Бог есть, – сказал он, – думаю, что в этом я не сомневаюсь, но…».
Нередко этот момент используют для доказательства того, что Алексей Константинович не являлся верующим православным человеком, был равнодушен к религиозным вопросам, и подкрепляют такое мнение указаниями на его увлеченность спиритизмом, не одобряемым церковью. В диалоге Толстого с кузиной можно расслышать и нехорошую уклончивость, как в разговоре Фауста с доверчивой, но требовательной возлюбленной:
Маргарита
<…>
Ты в Бога веришь ли?
Фауст
О милая, не трогай
Таких вопросов. Кто из нас дерзнет
Ответить не смутясь: «Я верю в Бога»?
А отповедь схоласта и попа
На этот счет так искренне глупа,
Что кажется насмешкою убогой.
Маргарита
Так ты не веришь, значит?
Фауст
Не коверкай
Речей моих, о свет моих очей!
Кто на поверку,
Разум чей
Сказать осмелится: «Я верю»?
Чье существо
Высокомерно скажет: «Я не верю»?
В него,
Создателя всего.
Опоры
Всего: меня, тебя, простора
И самого себя? (И.В. Гете. Фауст. Часть 1. Гл. 16)
Но если всерьез прислушаться к тому, что и как говорит Алексей Константинович, то можно почувствовать скромность истинного христианина, не желающего впасть в грех гордыни. Кто осмелится заявить о силе и глубине своей религиозности, если «горчичное зерно» веры должно двигать горами, если даже апостол Петр в Евангелии назван маловерным (ср. Мф. 14, 31)?
В одном из писем к С.А. Толстой (от 11.05.1873) писатель прямо высказывается о своей вере, как обычно, в личном общении с близкими людьми переплетая серьезную тему и шутливую интонацию: «К семи часам утра астма стала проходить, и я от счастья начал плясать по комнате, и мне пришло в голову, что Господь Бог должен ощущать удовольствие, избавляя меня от астмы, раз я Его так живописно благодарю. В сущности, я уверен, что Он никогда бы ее не послал, если бы это от Него зависело; но это должно быть последствием необходимого порядка вещей, в котором первый «Urheber» – это я сам, и может быть, чтобы избавить меня от астмы, пришлось бы заставить страдать людей менее грешных, чем я. Итак, раз вещь существует, она должна существовать, и никогда ничто не заставит меня роптать на Бога, в Которого я верую всецело и бесконечно».
Религиозная направленность творчества А.К. Толстого наиболее «чисто» проявилась в двух поэмах, занимающих особое место в русской литературе XIX столетия и составляющих своеобразный «естественный цикл»: «Грешница» (1857) и «Иоанн Дамаскин» (1858).
Грешница
Народ кипит, веселье, хохот,
Кругом и зелень, и цветы,
И меж столбов, у входа дома,
Парчи тяжелой переломы
Тесьмой узорной подняты;
Чертоги убраны богато,
Везде горит хрусталь и злато,
Возниц и коней полон двор;
Теснясь за трапезой великой,
Гостей пирует шумный хор,
Идет, сливаяся с музыкой,
Их перекрестный разговор.
Ничем беседа не стеснима,
Они свободно говорят
О ненавистном иге Рима,
О том, как властвует Пилат,
О их старшин собранье тайном,
Торговле, мире, и войне,
И муже том необычайном,
Что появился в их стране.
«Любовью к ближним пламенея,
Народ смиренью он учил,
Он все законы Моисея
Любви закону подчинил;
Не терпит гнева он, ни мщенья,
Он проповедует прощенье,
Велит за зло платить добром;
Есть неземная сила в нем,
Слепым он возвращает зренье,
Дарит и крепость и движенье
Тому, кто был и слаб и хром;
Ему признания не надо,
Сердец мышленье отперто,
Его пытующего взгляда
Еще не выдержал никто.
Целя недуг, врачуя муку,
Везде спасителем он был,
И всем простер благую руку,
И никого не осудил.
То, видно, богом муж избранный!
Он там, по oнпол Иордана,
Ходил как посланный небес,
Он много там свершил чудес,
Теперь пришел он, благодушный,
На эту сторону реки,
Толпой прилежной и послушной
За ним идут ученики».
Так гости, вместе рассуждая,
За длинной трапезой сидят;
Меж ними, чашу осушая,
Сидит блудница молодая;
Ее причудливый наряд
Невольно привлекает взоры,
Ее нескромные уборы
О грешной жизни говорят;
Но дева падшая прекрасна;
Взирая на нее, навряд
Пред силой прелести опасной
Мужи и старцы устоят:
Глаза насмешливы и смелы,
Как снег Ливана, зубы белы,
Как зной, улыбка горяча;
Вкруг стана падая широко,
Сквозные ткани дразнят око,
С нагого спущены плеча.
Ее и серьги и запястья,
Звеня, к восторгам сладострастья,
К утехам пламенным зовут,
Алмазы блещут там и тут,
И, тень бросая на ланиты,
Во всем обилии красы,
Жемчужной нитью перевиты,
Падут роскошные власы;
В ней совесть сердца не тревожит,
Стыдливо не вспыхает кровь,
Купить за злато всякий может
Ее продажную любовь.
И внемлет дева разговорам,
И ей они звучат укором;
Гордыня пробудилась в ней,
И говорит с хвастливым взором:
«Я власти не страшусь ничьей;
Заклад со мной держать хотите ль?
Пускай предстанет ваш учитель,
Он не смутит моих очей!»
Вино струится, шум и хохот,
Звон лютней и кимвалов грохот,
Куренье, солнце и цветы;
И вот к толпе, шумящей праздно
Подходит муж благообразный;
Его чудесные черты,
Осанка, поступь и движенья,
Во блеске юной красоты,
Полны огня и вдохновенья;
Его величественный вид
Неотразимой дышит властью,
К земным утехам нет участья,
И взор в грядущее глядит.
Tо муж на смертных непохожий,
Печать избранника на нем,
Он светел, как архангел божий,
Когда пылающим мечом
Врага в кромешные оковы
Он гнал по манию Иеговы.
Невольно грешная жена
Его величьем смущена
И смотрит робко, взор понизив,
Но, вспомня свой недавный вызов,
Она с седалища встает
И, стан свой выпрямивши гибкий
И смело выступив вперед,
Пришельцу с дерзкою улыбкой
Фиал шипящий подает.
«Ты тот, что учит отреченью -
Не верю твоему ученью,
Мое надежней и верней!
Меня смутить не мысли ныне,
Один скитавшийся в пустыне,
В посте проведший сорок дней!
Лишь наслажденьем я влекома,
С постом, с молитвой незнакома,
Я верю только красоте,
Служу вину и поцелуям,
Мой дух тобою не волнуем,
Твоей смеюсь я чистоте!»
И речь ее еще звучала,
Еще смеялася она,
И пена легкая вина
По кольцам рук ее бежала,
Как общий говор вкруг возник,
И слышит грешница в смущенье:
«0на ошиблась, в заблужденье
Ее привел пришельца лик -
То не учитель перед нею,
То Иоанн из Галилеи,
Его любимый ученик!»
Небрежно немощным обидам
Внимал он девы молодой,
И вслед за ним с спокойным видом
Подходит к храмине другой.
В его смиренном выраженье
Восторга нет, ни вдохновенья,
Но мысль глубокая легла
На очерк дивного чела.
То не пророка взгляд орлиный,
Не прелесть ангельской красы,
Делятся на две половины
Его волнистые власы;
Поверх хитона упадая,
Одела риза шерстяная
Простою тканью стройный рост,
В движеньях скромен он и прост;
Ложась вкруг уст его прекрасных,
Слегка раздвоена брада,
Таких очей благих и ясных
Никто не видел никогда.
И пронеcлося над народом
Как дуновенье тишины,
И чудно благостным приходом
Сердца гостей потрясены.
Замолкнул говор. В ожиданье
Сидит недвижное собранье,
Тревожно дух переводя.
И он, в молчании глубоком,
Обвел сидящих тихим оком
И, в дом веселья не входя,
На дерзкой деве самохвальной
Остановил свой взор печальный.
И был тот взор как луч денницы,
И все открылося ему,
И в сердце сумрачном блудницы
Он разогнал ночную тьму;
И всe, что было там таимо,
В грехе что было свершено,
В ее глазах неумолимо
До глубины озарено;
Внезапно стала ей понятна
Неправда жизни святотатной,
Вся ложь ее порочных дел,
И ужас ею овладел.
Уже на грани сокрушенья,
Она постигла в изумленье,
Как много благ, как много сил
Господь ей щедро подарил
И как она восход свой ясный
Грехом мрачила ежечасно;
И, в первый раз гнушаясь зла,
Она в том взоре благодатном
И кару дням своим развратным,
И милосердие прочла.
И, чуя новое начало,
Еще страшась земных препон.
Она, колебляся, стояла...
И вдруг в тиши раздался звон
Из рук упавшего фиала...
Стесненной груди слышен стон,
Бледнеет грешница младая,
Дрожат открытые уста,
И пала ниц она, рыдая,
Перед святынею Христа.
С каждым годом все сильнее становится желание Толстого оставить государственную службу и всецело предаться тому служению, к которому, как он чувствует, предназначил его Господь – литературному творчеству. Как отмечают многие исследователи, крик души, вырвавшийся из уст одного из самых любимых его героев, Иоанна Дамаскина из одноименной поэмы, выражает душевную тоску самого Толстого: «О государь, внемли: мой сан, // Величье, пышность, власть и сила, // Все мне несносно, все постыло. // Иным призванием влеком, // Я не могу народом править: // Простым рожден я быть певцом, // Глаголом вольным Бога славить!».
Однако этому желанию суждено осуществиться совсем не скоро: в течение многих лет Алексею Константиновичу не удается выйти в отставку, он получи т ее только в 1861 году.
Долго не складывается и его личная жизнь. Первое серьезное чувство Толстого было к Елене Мещерской. Однако когда Алексей просит у матери позволения сделать понравившейся ему девушке предложение, Анна Алексеевна своего благословения не дает. Алексей остается холостяком.
Эта ситуация в разных вариациях повторяется в течение многих лет: сердечная склонность Толстого к той или иной девушке пресекается матерью, то прямо выражающей свое несогласие с выбором сына, то незаметно устраивающей необходимость срочного отъезда Алексея или за границу, или к кому-то из родственников. Анна Алексеевна весьма строго контролирует жизнь Алексея, старается, чтобы он всегда был при ней (Алексей Константинович возит ее в театры и на концерты, они вместе посещают ее подруг), а если он уезжает куда-то без нее, она не ложится спать, пока он не вернется. Алексея такая «семейная» жизнь, кажется, не очень тяготит – он воспитан в послушании и любви к своей матери. Этой идиллии, однако, не суждено продолжаться вечно – Толстой, наконец, встречает ту, отношениями с которой он не готов пожертвовать с такой легкостью. Тем более что в ней он с первых же дней знакомства видит не только привлекательную женщину, но и ту, кого по-церковнославянски именуют «подружием»: соратницу, спутницу на жизненном пути. И прежде всего – помощницу на пути творческом.
«Я еще ничего не сделал – меня никогда не поддерживали и всегда обескураживали, я очень ленив, это правда, но я чувствую, что я мог бы сделать что-нибудь хорошее, - лишь бы мне быть уверенным, что я найду артистическое эхо, - и теперь я его нашел... это ты. Если я буду знать, что ты интересуешься моим писанием, я буду прилежнее и лучше работать», - писал он Софье Андреевне Миллер в самом начале их знакомства. Отношения их складывались непросто: муж, от которого Софи уже ушла, все равно не давал ей развода, а мать Алексея, как и во всех предыдущих случаях, была настроена резко против избранницы сына. Видя, что прежние уловки не действуют и намерения сына серьезные, Анна Алексеевна решила действовать в открытую. В один вечер она пересказала Алексею все слухи и сплетни, которые были связаны с именем его возлюбленной. Дело в том, что начало светской жизни Софии было омрачено любовной трагедией: за ней ухаживал князь Вяземский, как говорили, соблазнил ее – и женился на другой. Брат Софьи вступился за честь сестры и был убит на дуэли. Свет с удовольствием пересказывал эту историю, прибавляя к ней, видимо, множество других. И.С. Тургенев писал как-то Софии Андреевне: «Про вас мне сказали много зла...». «Много зла» о Софье рассказала тогда сыну и Анна Андреевна. Выслушав отповедь матери, Алексей Константинович бросил все и кинулся в Смальково - усадьбу Софьи Андреевны, чтобы узнать правду из ее собственных уст.
Вот как описывает это драматическое свидание современный прозаик Руслан Киреев: «Софья Андреевна встретила его спокойно. Напоила липовым чаем, усадила возле окна, за которым мокли под холодным дождичком облетевшие ивы, и – начала свою исповедь.
Не спеша... По порядку... Издалека...
Мысленно вместе с тобой прострадал я минувшие годы,
Все перечувствовал вместе с тобой, и печаль, и надежды,
Многое больно мне было, во многом тебя упрекнул я...
Затем поэт с присущей ему откровенностью признается, что не может... Нет, не не может, а не хочет забыть ни ошибок ее, ни – важное уточнение! – страданий. Ему дороги ее «слезы и дорого каждое слово». Именно в этом стихотворении впервые появляется сравнение с поникшим деревцем (не теми ли грустными ивами за окном навеянное? – Е.В.), которому он, большой, сильный, предлагает свою помощь.
Ты прислонися ко мне, деревцо, к зеленому вязу:
Ты прислонися ко мне, я стою надежно и прочно!».
Откровенный разговор не разрушил их отношения, а напротив, сблизил влюбленных, ибо у Алексея Константиновича было доброе, мягкое сердце, способное жалеть и прощать.
Спустя несколько лет, во время войны, Толстой заболел тифом и Софья Андреевна, невзирая на опасность заразиться, выходила его, буквально вытащив с того света.
Последние годы жизни матери Алексей Константинович разрывался между ней и Софией. Несмотря на все трудности и недопонимание, несмотря на деспотизм Анны Алексеевны, они с матерью были очень близки, он привык делиться с ней радостями и горестями, он действительно искренне любил ту, которая с его рождения посвятила ему всю свою жизнь, и когда в 1857 году Анна Александровна умерла, Алексей был безутешен. Но ее смерть наконец позволила соединиться влюбленным – они стали жить вместе. Однако муж дал Софии развод только спустя несколько лет – они обвенчались в 1863 году. Господь не дал им своих детей, но они очень любили и привечали чужих, например, племянника Андрейку, к которому Толстой относился как к собственному сыну.
Любовь Алексея Константиновича и Софьи Алексеевны с годами не ослабела, и письма Толстого, написанные жене в последние годы его жизни, дышат той же нежностью, что и строки первых лет их общения. Так, Толстой пишет ей в 1870-м году: "...не могу лечь, не сказав тебе то, что говорю тебе уже 20 лет, - что я не могу жить без тебя, что ты мое единственное сокровище на земле, и я плачу над этим письмом, как плакал 20 лет назад».
Если подходить со строгой точки зрения церковных канонов, не все в жизни Алексея Константиновича соответствует православным нормам. 12 лет он жил с любимой женщиной невенчанным, по сути дела, - в гражданском браке. Не избежал он и греховного увлечения, охватившего в XIX веке почти все светское общество – «эпидемии столоверчения», иначе говоря, занятий спиритизмом. Несколько раз он присутствовал на «сеансах» известного спиритиста Юма, приехавшего в Россию. Живя за границей, Алексей Константинович и там посещал подобные мероприятия. Хотя сохранились довольно ироничные пересказы Толстого утверждений различных спиритов, якобы услышанных ими от «духов», Тютчев замечал, что в целом Толстой относился к столоверчению внимательно и достаточно серьезно: «Подробности, которые я слышал от Алексея Толстого, четыре раза видевшего Юма за работой, превосходят всякое вероятие: руки, которые видимы, столы, повисшие в воздухе и произвольно двигающиеся как корабли в море и т. д., словом, вещественные и осязательные доказательства, что сверхъестественное существует».
И невенчаный брак, и занятия спиритизмом, однако, - это, скорее, следствие общей духовной расслабленности общества в XIX веке. В жизни же Алексея Константиновича было и другое. Например, его пешие паломничества в Оптину, к старцам. Или его трепетное отношение к молитве, воплощавшееся не только в стихах («Молюсь и каюсь я, // И плачу снова, // И отрекаюсь я // От дела злого…»), но и в действительности. Так, сохранились свидетельства о том, как горячо он молился во время заболевания тифом, поставившего его перед лицом смерти. Что характерно – молился не столько за себя, сколько за дорогих людей, мать и Софию. Каково же было его потрясение, когда после одной из таких молитв, прерывавшихся минутами бреда, он, открыв глаза, увидел у своей кровати живую Софью, которая приехала, чтобы ухаживать за ним. Такой небесный ответ на его молитву очень укрепил веру Толстого.
Этой верой, тягой к Небу и тоской по нему пронизано все литературное творчество Алексея Константиновича: стихотворения, баллады, пьесы и прозаические произведения. Как писал в одном из своих стихотворений сам Толстой, «гляжу с любовию на землю, // Но выше просится душа». Впрочем, лучше всего свое литературное кредо А.К Толстой сформулировал в поэме «Иоанн Дамаскин», отнеся его к жизни своего героя – поэт должен своим творчеством присоединиться к славословию Бога, которое возносит весь сотворенный Им мир («всякое дыхание да хвалит Господа…»): «То славит речию свободной // И хвалит в песнях Иоанн, // Кого хвалить в своем глаголе // Не перестанут никогда // Ни каждая былинка в поле, // Ни в небе каждая звезда».
Мэтром русской литературы считается Алексей Константинович Толстой. Интересные факты из биографии этого литератора часто узнают еще в школе. Но много нового можно узнать об этом человеке и сейчас, ведь самое неизведанное из биографии Толстого обнаруживается лишь с годами.
1.Интересные факты из биографии Алексея Константиновича Толстого подтверждают тот факт, что он с юных лет играл в карты.
2.Брак родителей Толстого распался, когда ему исполнилось 6 недель с рождения.
3.На протяжении всей своей жизни Алексей Константинович Толстой пытался отыскать смысл жизни. И лишь в зрелом возрасте нашел его. Это добро.
4.Писатель получил домашнее образование.
5.Умер Алексей Константинович Толстой в собственном имении Красный рог. Там его и похоронили.
6.Толстой умел разгибать подковы и при помощи пальца вгонять гвозди в стену.
7.Алексей Константинович Толстой был увлечен спиритизмом.
8.Не один раз за свою жизнь этот писатель ходил на охоту на медведя.
9.Толстой был заграницей еще с 10-ти летнего возраста.
10.Огромное впечатление Алексей Константинович Толстой получил в момент путешествия по Италии.
11.Именно на французском языке впервые начал писать Толстой.
12.Алексей Константинович Толстой во времена Крымской войны пытался создать ополчение.
13.В боевых действиях Толстой участия не принимал, потому что заболел тифом.
14.Ведущей тематикой произведений Алексея Константиновича Толстого была именно религия.
15.Алексей Константинович Толстой был троюродным братом Льва Толстого.
16.В детстве Толстой жил в роскоши.
17.Именно привычка писать по ночам сказалась на состоянии здоровья Толстого.
18.Наследницей Толстого после его смерти стала супруга Софья Андреевна.
19.Алексей Константинович Толстой был знаком с Гете. Знакомство с ним произошло в Германии.
20.Единственным воспитателем Алексея Толстого как мужчины был его дядя Алексей Алексеевич.
21.В детстве Толстой был слишком избалованным.
22.Себя лично славянофилом Алексей Толстой не считал. Он был убежденным западником.
23.Первые любовные чувства были у Алексея Константиновича к Елене Мещерской, которой мать не дала благословения на брак.
24.Алексей Константинович Толстой умел прощать и сожалеть.
25.С супругой Софьей у Алексея Константиновича Толстого общих детей не было, а поэтому они воспитывали приемного ребенка: племянника Андрея.
26.На протяжении 12 лет Толстой жил с Софьей в гражданском браке.
27.Повенчались Толстой с Софьей только после того, как ее муж дал развод.
28.Толстой трепетно относился к молитвам.
29.В 1840-ых годах Толстому приходилось вести жизнь светского человека.
30.Толстого считали шутником и проказником.
31.В последние годы жизни Алексей Константинович Толстой страдал заболеванием, связанным с нервами, а поэтому боль он убивал морфием.
32.Отцом Толстого был граф Константин Петрович.
33.С 8 летнего возраста Толстой был в «кругу детей», с которыми проводил воскресные дни.
34.Лишь с 25-ти летнего возраста произведения Алексея Константиновича Толстого начали печатать.
35.Люди увидели первые стихи Толстого, когда тому было 38 лет.
36.Мать Толстого проявляла ревность по отношению к нему.
37.В Красном роге и в Пустынке Алексей Константинович Толстой по-настоящему чувствовал себя счастливым.
38.Богатство, образование и связи пришли к Толстому со стороны дядей по материнской линии.
39.После смерти матери Толстого Анны Алексеевны, к нему перешли десятки тысяч десятин земель, тысячи крепостных, дворцы, мраморные статуи и старинная мебель.
40.От бесцеремонной родни любимой жены и домашней суеты Алексей Толстой скрывался в заграничных поездках.
41.Причину болезни Алексея Константиновича Толстого пытались определить даже врачи из Германии.
42.Умер Алексей Константинович Толстой от передозировки морфия, которым он спасался от боли.
43.Жена Толстого знала больше 10 иностранных языков, а также могла цитировать Гете.
44.Прожил Алексей Константинович Толстой 58 лет.
45.Алексей Константинович Толстой был правнуком Кирилла Разумовского.
46.Толстой часто задумывался о смерти.
47.Алексей Константинович Толстой был противником репрессий.
48.Творчество Толстого очень нравилось Ленину.
49.Толстой романтическим балладам всегда предпочитал исторические баллады.
50.Любимой эпохой Алексея Толстого была именно Киевская Русь.