Кого из композиторов можно назвать представителем импрессионизма. Музыкальный импрессионизм

План
Введение
1 Происхождение
2 Особенности стиля
3 Представители
Список литературы

Введение

Музыкальный импрессионизм (фр. impressionnisme , от фр. impression - впечатление) - музыкальное направление, аналогичное импрессионизму в живописи и параллельное символизму в литературе, сложившееся во Франции в последнюю четверть XIX века - начале XX века, прежде всего в творчестве Эрика Сати, Клода Дебюсси и Мориса Равеля.

Точкой отсчёта «импрессионизма» в музыке можно считать 1886-1887 год, когда в Париже были опубликованы первые импрессионистические опусы Эрика Сати («Сильвия», «Ангелы» и «Три сарабанды») - и как следствие, пять лет спустя, получившие резонанс в профессиональной среде первые произведения Клода Дебюсси в новом стиле (прежде всего, «Послеполуденный отдых фавна»).

1. Происхождение

Музыкальный импрессионизм в качестве предшественника имеет прежде всего импрессионизм во французской живописи. У них не только общие корни, но и причинно-следственные отношения. И главный импрессионист в музыке, Клод Дебюсси, и особенно, Эрик Сати, его друг и предшественник на этом пути, и принявший от Дебюсси эстафету лидерства Морис Равель, искали и находили не только аналогии, но и выразительные средства в творчестве Клода Моне, Поля Сезанна, Пюви де Шаванна и Анри де Тулуз-Лотрека.

Сам по себе термин «импрессионизм» по отношению к музыке носит подчёркнуто условный и спекулятивный характер (в частности, против него неоднократно возражал сам Клод Дебюсси, впрочем, не предлагая ничего определённого взамен). Понятно, что средства живописи, связанные со зрением и средства музыкального искусства, базирующиеся большей частью на слухе, могут быть связаны друг с другом только при помощи особенных, тонких ассоциативных параллелей, существующих только в сознании. Проще говоря, расплывчатое изображение Парижа «в осеннем дожде» и такие же звуки, «приглушённые шумом падающих капель» уже сами по себе имеют свойство художественного образа, но не реального механизма. Прямые аналогии между средствами живописи и музыки возможны только при посредстве личности композитора , испытавшего на себе личное влияние художников или их полотен. Если художник или композитор отрицает или не признаёт подобные связи, то говорить о них становится как минимум, затруднительным. Однако перед нами в качестве важного артефакта имеются признания и, (что важнее всего) сами произведения главных действующих лиц музыкального импрессионизма. Отчётливее остальных эту мысль выразил именно Эрик Сати, постоянно акцентировавший внимание на том, сколь многим в своём творчестве он обязан художникам. Он привлёк к себе Дебюсси оригинальностью своего мышления, независимым, грубоватым характером и едким остроумием, не щадящим решительно никаких авторитетов. Также, Сати заинтересовал Дебюсси своими новаторскими фортепианными и вокальными сочинениями, написанными смелой, хотя и не вполне профессиональной рукой. Здесь, ниже приведены слова, с которыми в 1891 году Сати обращался к своему недавно обретённому приятелю, Дебюсси, побуждая его перейти к формированию нового стиля:

Когда я встретил Дебюсси, он был полон Мусоргским и настойчиво искал пути, которые не так-то и просто найти. В этом отношении я его давно переплюнул. Меня не отягощала ни Римская премия, ни какие-либо другие, ибо я был подобен Адаму (из Рая), который никогда никаких премий не получал - несомненно лентяй!… Я писал в это время «Сына звёзд» на либретто Пеладана и объяснял Дебюсси необходимость для француза освободиться от влияния вагнеровских принципов, которые не отвечают нашим естественным стремлениям. Я сказал также, что хотя я ни в коей мере не являюсь антивагнеристом, но всё же считаю, что мы должны иметь свою собственную музыку и по возможности, без «кислой немецкой капусты». Но почему бы для этих целей не воспользоваться такими же изобразительными средствами, которые мы видим у Клода Моне, Сезанна, Тулуз-Лотрека и прочих? Почему не перенести эти средства на музыку? Нет ничего проще. Не это ли есть настоящая выразительность?

- (Erik Satie , «Claude Debussy», Paris, 1923).

Но если Сати выводил свой прозрачный и скуповатый по средствам импрессионизм от символической живописи Пюви де Шаванна, то Дебюсси (через посредство того же Сати) испытал на себе творческое влияние более радикальных импрессионистов, Клода Моне и Камилла Писcаро.

Достаточно только перечислить названия наиболее ярких произведений Дебюсси или Равеля, чтобы получить полное представление о воздействии на их творчество как зрительных образов, так и пейзажей художников-импрессионистов. Так, Дебюсси за первые десять лет пишет «Облака», «Эстампы» (наиболее образный из которых, акварельная звуковая зарисовка - «Сады под дождём»), «Образы» (первый из которых, один из шедевров фортепианного импрессионизма, «Отблески на воде», вызывает прямые ассоциации со знаменитым полотном Клода Моне «Импрессия: восход солнца» )… По известному выражению Малларме, композиторы-импрессионисты учились «слышать свет» , передавать в звуках движение воды, колебание листвы, дуновение ветра и преломление солнечных лучей в вечернем воздухе. Симфоническая сюита «Море от рассвета до полудня» достойным образом подытоживает пейзажные зарисовки Дебюсси.

Несмотря на часто афишируемое личное неприятие термина «импрессионизм», Клод Дебюсси неоднократно высказывался как истинный художник-импрессионист. Так, говоря о самом раннем из своих знаменитых оркестровых произведений, «Ноктюрнах», Дебюсси признавался, что идея первого из них («Облака») пришла ему в голову в один из облачных дней, когда он с моста Согласия смотрел на Сену… Что же касается шествия во второй части («Празднества»), то этот замысел родился у Дебюсси: «…при созерцании проходящего вдали конного отряда солдат Республиканской гвардии, каски которых искрились под лучами заходящего солнца… в облаках золотистой пыли». Равным образом, и сочинения Мориса Равеля могут служить своеобразными вещественными доказательствами прямых связей от живописи к музыке, существовавших внутри течения импрессионистов. Знаменитая звукоизобразительная «Игра воды», цикл пьес «Отражения», фортепианный сборник «Шорохи ночи» - этот список далеко не полон и его можно продолжать. Несколько особняком, как всегда, стоит Сати, одно из произведений, которое можно назвать в этой связи, это, пожалуй - «Героический прелюд ко вратам неба».

Окружающий мир в музыке импрессионизма раскрывается сквозь увеличительное стекло тонких психологических рефлексий, едва уловимых ощущений, рождённых созерцанием происходящих вокруг незначительных изменений. Эти черты роднят импрессионизм с другим параллельно существовавшим художественным течением - литературным символизмом. Первым обратился к сочинениям Жозефена Пеладана Эрик Сати. Немного позднее творчество Верлена, Малларме, Луиса и - особенно Метерлинка нашло прямое претворение в музыке Дебюсси, Равеля и их некоторых последователей.

При всей очевидной новизне музыкального языка в импрессионизме нередко воссоздаются некоторые выразительные приёмы, характерные для искусства предыдущего времени, в частности, музыки французских клавесинистов XVIII века, эпохи рококо. Стоило бы только напомнить такие знаменитые изобразительные пьесы Куперена и Рамо, как «Маленькие ветряные мельницы» или «Курица».

В 1880-х годах, до знакомства с Эриком Сати и его творчеством, Дебюсси был увлечён творчеством Рихарда Вагнера и полностью находился в фарватере его музыкальной эстетики. После встречи с Сати и с момента создания своих первых импрессионистических опусов, Дебюсси с удивляющей резкостью перешёл на позиции воинствующего анти-вагнеризма. Этот переход был настолько внезапным и резким, что один из близких друзей (и биограф) Дебюсси, известный музыковед Эмиль Вюйермо напрямую высказал своё недоумение:

«Антивагнеризм Дебюсси лишён величия и благородства. Невозможно понять, как молодой музыкант, вся юность которого опьянена хмелем „Тристана“ и который в становлении своего языка, в открытии бесконечной мелодии бесспорно стольким обязан этой новаторской партитуре, презрительно высмеивает гения, так много ему давшего!»

- (Emile Vuillermoz, “Claude Debussi”, Geneve, 1957.)

При этом Вюйермо, внутренне связанный отношениями личной неприязни и вражды с Эриком Сати, специально не упомянул и выпустил его, как недостающее звено при создании полной картины. И в самом деле, французское искусство конца XIX века, придавленное вагнеровскими музыкальными драмами, утверждало себя через импрессионизм . В течение долгого времени именно это обстоятельство (и нарастающий в период между тремя войнами с Германией национализм) мешал говорить о прямом влиянии стиля и эстетики Рихарда Вагнера на импрессионизм. Пожалуй, первым этот вопрос поставил ребром известный французский композитор кружка Сезара Франка - Венсан д’Энди, старший современник и приятель Дебюсси. В своей известной работе «Рихард Вагнер и его влияние на музыкальное искусство Франции», спустя десять лет после смерти Дебюсси он выразил своё мнение в категорической форме:

«Искусство Дебюсси - бесспорно от искусства автора „Тристана“; оно покоится на тех же принципах, основано на тех же элементах и методах построения целого. Единственная разница лишь в том, что у Дебюсси драматургические принципы Вагнера трактованы…, так сказать, а ля франсез ».

- (Vincent d’Indy. Richard Wagner et son influence sur l’art musical francais.)

В сфере красочной и ориентальной живописности, фантастики и экзотики (интерес к Испании, странам Востока) импрессионисты также не были первопроходцами. Здесь они продолжили наиболее яркие традиции французского романтизма, в лице Жоржа Бизе, Эммануэля Шабрие и красочных партитур Лео Делиба, одновременно (как истинные импрессионисты) отказавшись от острых драматических сюжетов и социальных тем.

Назад Вперёд

Внимание! Предварительный просмотр слайдов используется исключительно в ознакомительных целях и может не давать представления о всех возможностях презентации. Если вас заинтересовала данная работа, пожалуйста, загрузите полную версию.

Тип урока: урок-погружение в тему.

Цели урока:

выявить связи между музыкальным и изобразительным искусством;
мотивировать учеников к дальнейшему глубокому самостоятельному освоению творчества импрессионистов.

Задачи урока:

актуализация знаний учащихся;
углубление представлений о взаимодействии искусств;
развитие эмоциональной сферы, умения слушать музыку, выражать свое отношение к ней;
проникновение в эмоциональный строй произведений импрессионистов.

Оборудование урока:

аудиозаписи произведений импрессионистов;
мультимедийная презентация по теме “Импрессионизм”;
анимационные фильмы “Ёжик в тумане” (реж. Ю.Норштейн), “Болеро” (реж. И.Максимов);
ноты: М.Равель “Болеро”, К.Дебюсси “Девушка с волосами цвета льна”, “Прерванная серенада”, “Кукольный кэк-уок”.

Ход урока

Организационный момент. [Слайды 1,2,3]

У.:Сегодня мы с вами познакомимся с интересным направлением в искусстве, название которому – импрессионизм. Мы постараемся проникнуть в суть этого явления, выявить степень его влияния на музыку. В начале урока предлагаю вашему вниманию фрагмент анимационного фильма режиссера Юрия Норштейна “Ёжик в тумане”. [Слайд 4]

“Ёжик в тумане” - мультфильм

Погружение в тему.

У.: Кто не знает “Ёжика в тумане” - замечательный анимационный фильм Юрия Норштейна. А задумывались ли вы, в чем, собственно, идея этого фильма? Прежде всего, идея – в тумане, благодаря которому обычный визит Ёжика к Мишке становится настоящим приключением. Приключением же он становится потому, что туман наделяет небольшое пространство между ними сложностью, загадочностью, таинственностью. Собака, лошадь, старое дерево, ухающий филин – все становится здесь как бы впервые увиденным, как бы заново создаваемым зрением Ёжика. Таким образом, получается, что туман позволяет Ёжику открыть новый мир. И именно поэтому такое облегчение приносит финал фильма, когда Ёжик и Мишка в чистом ночном небе принимаются считать звезды. При всей поэтичности и самостоятельности этой ситуации главное здесь в освобождении от напряжения, созданного туманом. Благодаря туману, Ёжик получает новые впечатления от привычных ему предметов. Слово “импрессионизм” так и переводится с французского – “впечатление”.

Повторение материала.

[Слайды 5,6,7,8] Клод Моне “Впечатление. Восход солнца”, Камиль Писсарро “Оперный проезд в Париже”, Огюст Ренуар “Большая ваза с цветами”, Эдгар Дега “Зеленые танцовщицы”.

Ответы учащихся на вопросы учителя:

Знаете ли вы некоторые из этих полотен? (учащиеся называют).
Что вы можете сказать о живописи импрессионистов, опираясь на свои зрительные ощущения? (размытые силуэты, чистые краски, использование полутонов).
Есть ли что-то общее в работах художников-импрессионистов с анимационным фильмом “Ёжик в тумане”?
Когда и в какой стране возникло это течение - импрессионизм? (Франция, последняя треть XIX века).
В каком виде искусства первоначально проявил себя импрессионизм? (В живописи).
Назовите известных вам художников-импрессионистов. (К. Моне, Э. Мане, Э. Дега, К. Писсарро, П. Сезанн, О. Ренуар).
Что означает термин “импрессионизм”? Как он возник? (“Впечатление”, от названия картины К. Моне “Впечатление. Восход солнца”).
Перечислите жанры, к которым обращались художники. (Пейзаж, лирический портрет, бытовой жанр).
Назовите особенности живописной техники (работа на открытом воздухе как непременное условие творчества, свет как главное выразительное средство, отказ от техники смешивания красочных тонов на палитре и наложение краски на холст лишь чистыми тонами, техника письма мелкими мазками).
В каких видах искусства, помимо живописи, проявил себя импрессионизм (скульптура, литература, музыка).
Назовите выразительные средства живописи и музыки [Слайд 9].

[Слайды 10,11]

Клод Моне “Руанский собор в полдень”, Клод Моне “Руанский собор вечером”.

Задание. Представьте себя композиторами. Скажите, какие выразительные средства музыки вы бы использовали для создания произведений по мотивам этих картин.

У.: Живописный импрессионизм оказал значительное влияние на музыку. Задание: по словесному описанию узнать, о ком из композиторов-импрессионистов идет речь.

А) Французский композитор. Окончил Парижскую консерваторию (1884), получил Римскую премию. Как домашний пианист русской меценатки Н.Ф. фон Мекк сопровождал ее в путешествиях по Европе, в 1881 и в 1882 гг. посетил Россию. Выступал как дирижер и пианист с исполнением преимущественно собственных произведений, а также как музыкальный критик. Автор 24 прелюдий для фортепиано, сюиты “Детский уголок”, оркестровых “Ноктюрнов”, “Прелюдии к “Послеполуденному отдыху фавна”. _________________ (Клод Дебюсси). [Слайд 12].

Б) Французский композитор. Окончил Парижскую консерваторию (1905). Трижды участвовал в конкурсе на Римскую премию, затем добровольно отказавшись от нее. Выступал как пианист, дирижер. В 1929 г. получил звание почетного доктора Оксфордского университета. Яркий представитель импрессионизма, но его отличает сознательное тяготение к классическому стилю. Выступает интерпретатором творчества других композиторов. Автор “Болеро”, балета “Матушка Гусыня”, “Испанской рапсодии”. ___________________ (Морис Равель). [Слайд 13].

У.: Музыкальный импрессионизм складывался в обстановке непрекращающейся борьбы между традиционным и новым. Он утверждался в противовес к устаревшим, но цепко удерживающимся, “академическим” традициям музыкального искусства Франции начала ХХ века. Молодые Дебюсси и Равель в полной мере ощутили это на себе. Их первые творческие опыты встретили такое же недоброжелательное отношение со стороны руководства Парижской консерватории и Академии изящных искусств, как и картины художников-импрессионистов. Негативными были отзывы на такие произведения Дебюсси как симфоническая ода “Зулейма”, симфоническая сюита “Весна”, кантата “Дева-избранница”. Композитор обвинялся в умышленном желании “сделать что-либо странное, непонятное, невыполнимое”. Неодобрение со стороны консерваторской профессуры вызвала и пьеса Равеля “Игра воды”, и он не получает Римскую премию в 1903 году. Дебюсси и Равелю пришлось пробивать себе дорогу в искусстве в одиночестве, ибо у них почти не было единомышленников и соратников. Весь их жизненный и творческий путь был полон поисков и смелых экспериментов в области музыкальных жанров и средств музыкального языка.

Работа с нотным текстом, слушание музыки.

Учитель: Давайте обратимся к музыке Дебюсси и Равеля. Композиторы поясняют содержание своих произведений, давая им названия. Мы услышим музыку, назовем произведения, проследим за их развитием по нотам, посмотрим картины импрессионистов. После этого вы ответите на вопрос: к какому из этих произведений по внутреннему настроению более всего соответствует музыка?

[Слайд 14].

Звучит прелюдия Клода Дебюсси “Девушка с волосами цвета льна” <Приложение 2>.

Действия учеников:

А) называют произведение;

Б) из зрительного ряда выбирают картину, соответствующую слуховым впечатлениям, объясняют свой выбор;

Учащиеся отвечают на вопросы учителя.

Вопросы:

Сколько прелюдий входит в фортепианный цикл?
Какие композиторы до Дебюсси обращались к жанру прелюдий?
Что привлекло композитора в этом жанре?
Почему композитор указывает название лишь в конце пьесы? (Не желая “навязывать” свой замысел исполнителю и слушателю, выносит заголовки в конце пьесы, заключая его скобками и окружая многоточием).
Каков круг образов прелюдий?
В каких музыкальных формах написано большинство прелюдий?

[Слайд 15]. Вопросы :

Почему композитора не привлекало создание портретов близких ему людей?
Какое впечатление производит прелюдия “Девушка с волосами цвета льна”?
Звучание какого инструмента напоминает мелодия?
Что придает мелодии черты пентатоники?
Назовите характерные особенности гармонического языка прелюдии.
В какой форме написана прелюдия? В чем заключаются особенности последней части?

[Слайд 16]. Звучит прелюдия Клода Дебюсси “Прерванная серенада” <Приложение 3>

Действия учеников:

А) называем произведение;

Б) из зрительного ряда выбираем картину, соответствующую слуховым впечатлениям, объясняем свой выбор.

[Слайд 17]. Вопросы :

В чем заключается программный замысел этой прелюдии?
Какую роль отводит композитор инструментальному сопровождению?
Расскажите о мелодии прелюдии.
Какие выразительные средства использует композитор для передачи замысла?
В чем заключается “импрессионистичность” прелюдии?

[Слайд 18]. Звучит пьеса “Кукольный кэк-уок” Клода Дебюсси из фортепианного альбома “Детский уголок” (исполняет ученица 5 класса Столярова Арина) <Приложение 4>

Вопросы:

Назовите произведение.
Что представляет собой “Детский уголок” Клода Дебюсси?
Назовите пьесы, которые входят в цикл.
Расскажите о пьесе “Кукольный кэк-уок”.Каковы особенности ритма этой пьесы? [Слайд 19].

[Слайд 20]. Звучит фрагмент “Болеро” Мориса Равеля <Приложение 5>

Вопросы:

Назовите произведение, которое только что прозвучало.
Что такое “Болеро”?
Когда было создано “Болеро”?
Чем объясняется долгая симфоническая жизнь этого сочинения?
В чем заключаются особенности темы произведения? [Слайд 21].
Расскажите о красочной оркестровке “Болеро”. [Слайд 22].
Какая роль отведена группе струнных инструментов?
Какие выразительные средства использует композитор при подходе к кульминации?

Используя таблицу эмоциональных состояний, охарактеризуйте это произведение. [Слайд 23].

Проверочная работа: Тест <Приложение 6>.

Подведение итогов урока. Ответы на вопросы учителя.

Назовите композиторов-импрессионистов, с творчеством которых мы познакомились на уроках музыкальной литературы.

Клод Дебюсси, Морис Равель.

Какие особенности импрессионистической музыки вы знаете?

Образы неуловимые, зыбкие, расплывчатые, ускользающие. Композиторы стремятся передать свои впечатления при дневном и ночном освещении, летом и зимой, в туман или дождь. Отсюда идет и тяготениекомпозиторов-импрессионистов не к крупным формам, а к миниатюрам. В них легче передать мимолетные впечатления от различных явлений, смену настроений.

Значение мелодии, как основного выразительного элемента музыки, ослабляется, она растворяется в гармоническом фоне. Нет ярких, широких мелодий, лишь мелькают короткие мелодические фразы.

Вырастает роль гармонии, на первый план выступает ее красочное значение. Характерны сложные, неустойчивые гармонии: увеличенные трезвучия, уменьшенные септаккорды, нонаккорды.

Важную роль для создания красочности звучания играютлады.Дебюсси и Равель часто обращаются к старинным народным ладам: дорийскому, фригийскому, миксолидийскому, пентатонике.

Основную выразительную роль в произведениях импрессионистов играет оркестровка. Струнная группа теряет свое господствующее значение, на первый план выходят деревянные духовые инструменты. Равель использует необычные сочетания инструментов.

Композиторы обращаются к современным ритмам.

Музыка композиторов-импрессионистов программная, то есть авторы поясняют ее содержание, давая своим произведениям названия.

Как вы думаете, есть ли общее между художниками-импрессионистами и композиторами-импресионистами?

Музыка может рисовать звуками, мы видим эти картины. Музыка воссоздает образы природы и живые зарисовки бытовых городских сцен. В музыке, как и в картинах импрессионистов, есть ощущение света. В творчестве художников и композиторов много общего. Прежде всего – это родственная тематика. Ведущей темой становится пейзаж. Типичной темой стал и лирический портрет. Привлекает их и бытовой жанр. Разнообразие ладов у музыкантов-импрессионистов аналогично обогащению цветовой палитры художников-импрессионистов.

У.: Теперь мы с вами можем найти ответ на вопрос, который прозвучал в начале урока: что же такое импрессионизм? Импрессионизм – это новый мир, открытый перед людьми художниками и композиторами. Искусство Дебюсси и Равеля, как и полотна художников-импрессионистов, воспевает мир естественных человеческих переживаний, передает радостное ощущение жизни, открывает перед слушателями прекрасный поэтический мир природы, нарисованный тонкими, оригинальными звуковыми красками. Художники стремились отражать в своих произведениях не окружающий мир, а свое личное впечатление от этого мира. Многие направления в искусстве последующего, ХХ века, появились, благодаря новым методам импрессионизма.

Домашнее задание (по выбору учащегося):

1) написать небольшое сочинение на тему: “Что я чувствую, слушая музыку импрессионистов”;

2) подобрать выразительные средства музыки к картине: Огюст Ренуар. “Женщина с веером” [Слайд 24].

В конце урока я предлагаю вашему вниманию фрагмент анимационного фильма режиссера Ивана Максимова “Болеро”. Мы помним о необычном решении “Болеро” как балетного спектакля: танец в таверне и танец на фоне заводской стены (по замыслу Равеля). У художников ХХ века свой взгляд на музыку импрессионистов. Как сказал Максимов о своем персонаже: “Он сам себе путеводная звезда, которая светит и не нуждается ни в чем”.

“Болеро” - мультфильм (фрагмент) <Приложение 8>

Сегодня мы говорили об импрессионизме в живописи и в музыке. Надеюсь, что наш урок не оставил вас безучастными, и когда вы окажитесь в музее, то задержитесь в зале импрессионистов, открывая в их искусстве что-то новое и интересное для себя, возможно, схожее с вашими ощущениями. Задумайтесь, как прекрасно мгновение, оставленное для нас художниками. Надеюсь, что у вас возникнет желание глубже узнать музыку Дебюсси и Равеля. Урок окончен, спасибо!

Литература

Брянцева В. Н. Музыкальная литература зарубежных стран: Учебник для ДМШ: Второй год обучения предмету. – М.: - Музыка. – 2001. – 183 с., нот., ил.
Зарубежные композиторы. Биографии, викторины, кроссворды / О. К. Разумовская. – М.: Айрис-пресс, 2008. – 176 с. – (Методика).
Импрессионизм в музыке и живописи /Шемякина Светлана Юрьевна/ http://festival.1september.ru/articles/101447/
Музыкальная литература: развитие западноевропейской музыки: второй год обучения: учеб. пособ. / М. Шорникова. – Изд. 12-е. – Ростов н/Д: Феникс, 2010. _ 281, (1)с.: ил. + CD-диск. – (Учебные пособия для ДМШ).
Осовицкая З., Казаринова А. В мире музыки. Учеб. Пособие по музыкальной литературе для преподавателей ДМШ. – М.; СПб.: Музыка, 1997. – 200 с.: ил.
Открытый урок по основам музыкальных знаний. Тема: "Импрессионизм в музыке"/ Смородина Наталья Алексеевна/ http://festival.1september.ru/articles/524906/
Современный урок музыки: творческие приемы и задания./ Е. А. Смолина. – Ярославль: Академия развития, 2007. – 128 с. (В помощь учителю).
Урок "Пресс-конференция с импрессионистами" / Молодых Антонина Витальевна/ http://festival.1september.ru/articles/531756/

Музыка́льный импрессиони́зм (фр. impressionnisme , от фр. impression - впечатление) - музыкальное направление, аналогичное импрессионизму в живописи и параллельное символизму в литературе, сложившееся во Франции в последнюю четверть XIX века - начале XX века , прежде всего в творчестве Эрика Сати , Клода Дебюсси и Мориса Равеля .

Точкой отсчёта «импрессионизма» в музыке можно считать 1886-1887 год , когда в Париже были опубликованы первые импрессионистические опусы Эрика Сати («Сильвия», «Ангелы» и «Три сарабанды») - и как следствие, пять лет спустя, получившие резонанс в профессиональной среде первые произведения Клода Дебюсси в новом стиле (прежде всего, «Послеполуденный отдых фавна »).

Происхождение

Музыкальный импрессионизм в качестве предшественника имеет прежде всего импрессионизм во французской живописи. У них не только общие корни, но и причинно-следственные отношения. И главный импрессионист в музыке, Клод Дебюсси, и особенно, Эрик Сати, его друг и предшественник на этом пути, и принявший от Дебюсси эстафету лидерства Морис Равель, искали и находили не только аналогии, но и выразительные средства в творчестве Клода Моне , Поля Сезанна , Пюви де Шаванна и Анри де Тулуз-Лотрека .

Сам по себе термин «импрессионизм» по отношению к музыке носит подчёркнуто условный и спекулятивный характер (в частности, против него неоднократно возражал сам Клод Дебюсси , впрочем, не предлагая ничего определённого взамен). Понятно, что средства живописи, связанные со зрением и средства музыкального искусства, базирующиеся большей частью на слухе, могут быть связаны друг с другом только при помощи особенных, тонких ассоциативных параллелей, существующих только в сознании. Проще говоря, расплывчатое изображение Парижа «в осеннем дожде» и такие же звуки, «приглушённые шумом падающих капель» уже сами по себе имеют свойство художественного образа , но не реального механизма. Прямые аналогии между средствами живописи и музыки возможны только при посредстве личности композитора , испытавшего на себе личное влияние художников или их полотен. Если художник или композитор отрицает или не признаёт подобные связи, то говорить о них становится как минимум, затруднительным. Однако перед нами в качестве важного артефакта имеются признания и, (что важнее всего) сами произведения главных действующих лиц музыкального импрессионизма. Отчётливее остальных эту мысль выразил именно Эрик Сати , постоянно акцентировавший внимание на том, сколь многим в своём творчестве он обязан художникам. Он привлёк к себе Дебюсси оригинальностью своего мышления, независимым, грубоватым характером и едким остроумием, не щадящим решительно никаких авторитетов . Также, Сати заинтересовал Дебюсси своими новаторскими фортепианными и вокальными сочинениями, написанными смелой, хотя и не вполне профессиональной рукой . Здесь, ниже приведены слова, с которыми в 1891 году Сати обращался к своему недавно обретённому приятелю, Дебюсси, побуждая его перейти к формированию нового стиля:

Когда я встретил Дебюсси, он был полон Мусоргским и настойчиво искал пути, которые не так-то и просто найти. В этом отношении я его давно переплюнул. Меня не отягощала ни Римская премия , ни какие-либо другие, ибо я был подобен Адаму (из Рая), который никогда никаких премий не получал - несомненно лентяй!… Я писал в это время «Сына звёзд» на либретто Пеладана и объяснял Дебюсси необходимость для француза освободиться от влияния вагнеровских принципов, которые не отвечают нашим естественным стремлениям. Я сказал также, что хотя я ни в коей мере не являюсь антивагнеристом, но всё же считаю, что мы должны иметь свою собственную музыку и по возможности, без «кислой немецкой капусты». Но почему бы для этих целей не воспользоваться такими же изобразительными средствами, которые мы видим у Клода Моне, Сезанна, Тулуз-Лотрека и прочих? Почему не перенести эти средства на музыку? Нет ничего проще. Не это ли есть настоящая выразительность?

Достаточно только перечислить названия наиболее ярких произведений Дебюсси или Равеля, чтобы получить полное представление о воздействии на их творчество как зрительных образов, так и пейзажей художников-импрессионистов. Так, Дебюсси за первые десять лет пишет «Облака», «Эстампы » (наиболее образный из которых, акварельная звуковая зарисовка - «Сады под дождём»), «Образы» (первый из которых, один из шедевров фортепианного импрессионизма, «Отблески на воде», вызывает прямые ассоциации со знаменитым полотном Клода Моне «Импрессия: восход солнца» )… По известному выражению Малларме , композиторы-импрессионисты учились «слышать свет» , передавать в звуках движение воды, колебание листвы, дуновение ветра и преломление солнечных лучей в вечернем воздухе. Симфоническая сюита «Море от рассвета до полудня» достойным образом подытоживает пейзажные зарисовки Дебюсси.

Несмотря на часто афишируемое личное неприятие термина «импрессионизм», Клод Дебюсси неоднократно высказывался как истинный художник-импрессионист. Так, говоря о самом раннем из своих знаменитых оркестровых произведений, «Ноктюрнах », Дебюсси признавался, что идея первого из них («Облака») пришла ему в голову в один из облачных дней, когда он с моста Согласия смотрел на Сену … Что же касается шествия во второй части («Празднества»), то этот замысел родился у Дебюсси: «…при созерцании проходящего вдали конного отряда солдат Республиканской гвардии, каски которых искрились под лучами заходящего солнца… в облаках золотистой пыли» . Равным образом, и сочинения Мориса Равеля могут служить своеобразными вещественными доказательствами прямых связей от живописи к музыке, существовавших внутри течения импрессионистов. Знаменитая звукоизобразительная «Игра воды», цикл пьес «Отражения», фортепианный сборник «Шорохи ночи» - этот список далеко не полон и его можно продолжать. Несколько особняком, как всегда, стоит Сати, одно из произведений, которое можно назвать в этой связи, это, пожалуй - «Героический прелюд ко вратам неба».

Окружающий мир в музыке импрессионизма раскрывается сквозь увеличительное стекло тонких психологических рефлексий, едва уловимых ощущений, рождённых созерцанием происходящих вокруг незначительных изменений. Эти черты роднят импрессионизм с другим параллельно существовавшим художественным течением - литературным символизмом . Первым обратился к сочинениям Жозефена Пеладана Эрик Сати. Немного позднее творчество Верлена , Малларме, Луиса и - особенно Метерлинка нашло прямое претворение в музыке Дебюсси , Равеля и их некоторых последователей.

При всей очевидной новизне музыкального языка в импрессионизме нередко воссоздаются некоторые выразительные приёмы, характерные для искусства предыдущего времени, в частности, музыки французских клавесинистов XVIII века , эпохи рококо . Стоило бы только напомнить такие знаменитые изобразительные пьесы Куперена и Рамо , как «Маленькие ветряные мельницы» или «Курица».

В 1880-х годах, до знакомства с Эриком Сати и его творчеством, Дебюсси был увлечён творчеством Рихарда Вагнера и полностью находился в фарватере его музыкальной эстетики. После встречи с Сати и с момента создания своих первых импрессионистических опусов, Дебюсси с удивляющей резкостью перешёл на позиции воинствующего анти-вагнеризма . Этот переход был настолько внезапным и резким, что один из близких друзей (и биограф) Дебюсси, известный музыковед Эмиль Вюйермо напрямую высказал своё недоумение:

«Антивагнеризм Дебюсси лишён величия и благородства. Невозможно понять, как молодой музыкант, вся юность которого опьянена хмелем „Тристана “ и который в становлении своего языка, в открытии бесконечной мелодии бесспорно стольким обязан этой новаторской партитуре , презрительно высмеивает гения, так много ему давшего!»
- (Emile Vuillermoz, “Claude Debussy”, Geneve, 1957.)

При этом Вюйермо, внутренне связанный отношениями личной неприязни и вражды с Эриком Сати, специально не упомянул и выпустил его, как недостающее звено при создании полной картины. И в самом деле, французское искусство конца XIX века , придавленное вагнеровскими музыкальными драмами, утверждало себя через импрессионизм . В течение долгого времени именно это обстоятельство (и нарастающий в период между тремя войнами с Германией национализм) мешал говорить о прямом влиянии стиля и эстетики Рихарда Вагнера на импрессионизм. Пожалуй, первым этот вопрос поставил ребром известный французский композитор кружка Сезара Франка - Венсан д’Энди , старший современник и приятель Дебюсси. В своей известной работе «Рихард Вагнер и его влияние на музыкальное искусство Франции», спустя десять лет после смерти Дебюсси он выразил своё мнение в категорической форме:

«Искусство Дебюсси - бесспорно от искусства автора „Тристана“ ; оно покоится на тех же принципах , основано на тех же элементах и методах построения целого. Единственная разница лишь в том, что у Дебюсси драматургические принципы Вагнера трактованы…, так сказать, а ля франсез » .
- (Vincent d’Indy. Richard Wagner et son influence sur l’art musical français.)

Представители импрессионизма в музыке

Главной средой возникновения и существования музыкального импрессионизма постоянно оставалась Франция , где неизменным соперником Клода Дебюсси выступал Морис Равель , после 1910 года оставшийся практически единоличным главой и лидером импрессионистов. Эрик Сати , выступивший как первооткрыватель стиля, в силу своего характера не смог выдвинуться в активную концертную практику и, начиная с 1902 года , открыто объявил себя не только в оппозиции к импрессионизму, но и основал целый ряд новых стилей, не только противоположных, но и враждебных ему. Что интересно, при таком положении дел на протяжении ещё десяти-пятнадцати лет Сати продолжал оставаться близким другом, приятелем и противником как Дебюсси, так и Равеля, «официально» занимая пост «Предтечи» или основоположника этого музыкального стиля. Равным образом и Морис Равель, несмотря на весьма сложные, а иногда даже открыто конфликтные личные отношения с Эриком Сати, не уставал твердить, что встреча с ним имела для него решающее значение и неоднократно подчёркивал, сколь многим в своём творчестве он Эрику Сати обязан. Буквально при каждом удобном случае Равель повторял это и самому Сати «в лицо», чем немало удивлял этого общепризнанного «неуклюжего и гениального Провозвестника новых времён» .

Последователями музыкального импрессионизма Дебюсси были французские композиторы начала XX века - Флоран Шмитт , Жан Роже-Дюкас , Андре Капле и многие другие. Раньше других испытал на себе очарование нового стиля Эрнест Шоссон , друживший с Дебюсси и ещё в 1893 году познакомившийся с первыми эскизами «Послеполуденного отдыха фавна » из-под рук, в авторском исполнении на рояле. Последние сочинения Шоссона явно несут на себе следы воздействия только зачинавшегося импрессионизма - и можно только гадать, каким могло бы выглядеть позднее творчество этого автора, проживи он хотя бы немного дольше. Вслед за Шоссоном - и другие вагнеристы , члены кружка Сезара Франка испытали на себе влияние первых импрессионистских опытов. Так, и Габриэль Пьерне , и Ги Ропарц и даже самый ортодоксальный вагнерист Венсан д’Энди (первый исполнитель многих оркестровых произведений Дебюсси) в своём творчестве отдал полную дань красотам импрессионизма. Таким образом Дебюсси (как бы задним числом) всё же одержал верх над своим бывшим кумиром - Вагнером, мощное воздействие которого и сам преодолел с таким трудом… Сильное влияние ранних образцов импрессионизма испытал на себе такой маститый мастер, как Поль Дюка , и в период до Первой мировой войны - Альбер Руссель , уже в своей Второй симфонии (1918 год) отошедший в своём творчестве от импрессионистических тенденций к большому разочарованию своих поклонников .

На рубеже XIX-XX веков отдельные элементы стиля импрессионизма получили развитие и в других композиторских школах Европы, своеобразно переплетаясь с национальными традициями. Из подобных примеров можно назвать, как наиболее яркие: в Испании - Мануэль де Фалья , в Италии - Отторино Респиги , в Бразилии - Эйтор Вилла-Лобос , в Венгрии - ранний Бела Барток , в Англии - Фредерик Делиус , Сирил Скотт , Ральф Воан-Уильямс , Арнольд Бакс и Густав Холст , в Польше - Кароль Шимановский , в России - ранний Игорь Стравинский - (периода «Жар-птицы»), поздний Лядов , Микалоюс Константинас Чюрлёнис и Николай Черепнин .

В целом следует признать, что жизнь этого музыкального стиля была достаточно краткой даже по меркам скоротечного XX века . Первые следы отхода от эстетики музыкального импрессионизма и стремление расширить пределы присущих ему форм музыкального мышления можно обнаружить в творчестве самого Клода Дебюсси уже после 1910 года . Что же касается первооткрывателя нового стиля, Эрика Сати - то раньше всех, уже после премьеры оперы «Пеллеас и Мелизанда » в 1902 году он решительно покидает растущие ряды сторонников импрессионизма, а спустя ещё десять лет - организует критику, оппозицию и прямое противодействие этому течению. К началу 30-х годов XX века импрессионизм стал уже старомодным, превратился в исторический стиль и полностью сошёл с арены актуального искусства, растворившись (в качестве отдельных красочных элементов) - в творчестве мастеров совершенно иных стилистических направлений (например, отдельные элементы импрессионизма можно выделить в произведениях Оливье Мессиана , Такэмицу Тору , Тристана Мюрая и др.)

Напишите отзыв о статье "Импрессионизм (музыка)"

Примечания

Шнеерсон Г. Французская музыка XX века. - М .: Музыка, 1964. - С. 23.
Эрик Сати , Юрий Ханон . Воспоминания задним числом. - СПб. : Центр Средней Музыки & Лики России , 2010. - С. 510. - 682 с. - ISBN 978-5-87417-338-8 .
Erik Satie. Ecrits. - Paris: Editions Champ Libre, 1977. - С. 69.
Emile Vuillermoz. Claude Debussy. - Geneve, 1957. - С. 69.
Клод Дебюсси. Избранные письма (сост. А.Розанов). - Л. : Музыка, 1986. - С. 46.
под редакцией Г. В. Келдыша. Музыкальный энциклопедический словарь. - М .: Советская энциклопедия, 1990. - С. 208.
Шнеерсон Г. Французская музыка XX века. - М .: Музыка, 1964. - С. 22.
Vincent d’Indy. Richard Wagner et son influence sur l’art musical français. - Paris, 1930. - С. 84.
Волков С. История культуры Санкт-Петербурга. - второе. - М .: «Эксмо», 2008. - С. 123. - 572 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-699-21606-2 .
«Равель в зеркале своих писем». - Л. : Музыка, 1988. - С. 222.
Составители М. Жерар и Р. Шалю. Равель в зеркале своих писем. - Л. : Музыка, 1988. - С. 220-221.
Шнеерсон Г. Французская музыка XX века. - М .: Музыка, 1964. - С. 154.
Филенко Г. Французская музыка первой половины XX века. - Л. : Музыка, 1983. - С. 12.

Источники

Музыкальный энциклопедический словарь под ред. Г. В. Келдыша , Москва, «Советская энциклопедия» 1990.
«Равель в зеркале своих писем». Составители М. Жерар и Р. Шалю ., Л., Музыка, 1988.
Шнеерсон Г. «Французская музыка XX века», 2 изд. - М., 1970;
Эрик Сати , Юрий Ханон . «Воспоминания задним числом». - СПб. : Центр Средней Музыки & издательство Лики России, 2010. - 682 с. - ISBN 978-5-87417-338-8 .
Vincent d’Indy . Richard Wagner et son influence sur l’art musical français. Paris, 1930;
Erik Satie , «Ecrits», - Editions Champ Libre, 1977;
Anne Rey Satie, - Seuil, 1995;
Volta Ornella , Erik Satie, Hazan, Paris, 1997;
Emile Vuillermoz ,"Claude Debussy", Geneve, 1957.

Ссылки

Эрик Сати :



Представители

Американский импрессионизм

Словенский импрессионизм

Художники других стран

Коллекционеры

Музеи

Другое

Отрывок, характеризующий Импрессионизм (музыка)

Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.

В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu"ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.

Введение 1 Происхождение 2 Особенности стиля 3 Представители Список литературы

Введение

Музыкальный импрессионизм (фр. impressionnisme , от фр.impression - впечатление) - музыкальное направление, аналогичное импрессионизму в живописи и параллельное символизму в литературе, сложившееся во Франции в последнюю четверть XIX века - начале XX века, прежде всего в творчестве Эрика Сати, Клода Дебюсси и Мориса Равеля.

Точкой отсчёта «импрессионизма» в музыке можно считать 1886-1887 год, когда в Париже были опубликованы первые импрессионистические опусы Эрика Сати («Сильвия», «Ангелы» и «Три сарабанды») - и как следствие, пять лет спустя, получившие резонанс в профессиональной среде первые произведения Клода Дебюсси в новом стиле(прежде всего, «Послеполуденный отдых фавна»).

1. Происхождение

Музыкальный импрессионизм в качестве предшественника имеет прежде всего импрессионизм во французской живописи. У них не только общие корни,но и причинно-следственные отношения.И главный импрессионист в музыке, Клод Дебюсси, и особенно, Эрик Сати, его друг и предшественник на этом пути, и принявший от Дебюсси эстафету лидерства Морис Равель, искали и находили не только аналогии, но и выразительные средства в творчестве Клода Моне, Поля Сезанна, Пюви де Шаванна и Анри де Тулуз-Лотрека.

Сам по себе термин «импрессионизм» по отношению к музыке носит подчёркнуто условный и спекулятивный характер (в частности, против него неоднократно возражал сам Клод Дебюсси, впрочем, не предлагая ничего определённого взамен). Понятно, что средства живописи, связанные со зрением и средства музыкального искусства, базирующиеся большей частью на слухе, могут быть связаны друг с другом только при помощи особенных, тонких ассоциативных параллелей, существующих только в сознании. Проще говоря, расплывчатое изображение Парижа «в осеннем дожде» и такие же звуки, «приглушённые шумом падающих капель» уже сами по себе имеют свойство художественного образа, но не реального механизма. Прямые аналогии между средствами живописи и музыки возможны только при посредстве личности композитора , испытавшего на себе личное влияние художников или их полотен. Если художник или композитор отрицает или не признаёт подобные связи, то говорить о них становится как минимум, затруднительным. Однако перед нами в качестве важного артефакта имеются признания и,(что важнее всего) сами произведения главных действующих лиц музыкального импрессионизма. Отчётливее остальных эту мысль выразил именно Эрик Сати, постоянно акцентировавший внимание на том, сколь многим в своём творчестве он обязан художникам. Он привлёк к себе Дебюсси оригинальностью своего мышления, независимым, грубоватым характером и едким остроумием, не щадящим решительно никаких авторитетов.

Достаточно только перечислить названия наиболее ярких произведений Дебюсси или Равеля, чтобы получить полное представление о воздействии на их творчество как зрительных образов, так и пейзажей художников-импрессионистов. Так, Дебюсси за первые десять лет пишет «Облака», «Эстампы» (наиболее образный из которых, акварельная звуковая зарисовка - «Сады под дождём»), «Образы» (первый из которых, один из шедевров фортепианного импрессионизма, «Отблески на воде», вызывает прямые ассоциации со знаменитым полотном Клода Моне «Импрессия: восход солнца» )… По известному выражению Малларме, композиторы-импрессионисты учились«слышать свет» , передавать в звуках движение воды, колебание листвы, дуновение ветра и преломление солнечных лучей в вечернем воздухе. Симфоническая сюита «Море от рассвета до полудня» достойным образом подытоживает пейзажные зарисовки Дебюсси.

В 1880-х годах, до знакомства с Эриком Сати и его творчеством, Дебюсси был увлечён творчеством Рихарда Вагнера и полностью находился в фарватере его музыкальной эстетики. После встречи с Сати и с момента создания своих первых импрессионистических опусов, Дебюсси с удивляющей резкостью перешёл на позиции воинствующего анти-вагнеризма.Этот переход был настолько внезапным и резким, что один из близких друзей (и биограф) Дебюсси, известный музыковед Эмиль Вюйермо напрямую высказал своё недоумение:

Сильное влияние на творчество Дебюсси и Равеля оказало также и творчество самых ярких из представителей «Могучей кучки»: Мусоргского (в части музыкального языка и выразительных средств), а также Бородина и Римского-Корсакова (как в плане гармонических, так и оркестровых изысков). В особенности это касалось экзотических и ориентальных произведений. «Половецкие пляски» Бородина и «Шехеразада» Римского-Корсакова - стали главными «агентами влияния» для молодого Клода Дебюсси и Мориса Равеля. Оба они были в равной мере поражены необычностью мелодий, смелостью гармонического языка и восточной пышностью оркестрового письма. Для западного уха, веками воспитанного на стерильной немецкой гармонизации, именно ориентализм Бородина и Римского-Корсакова стал наиболее интересной и впечатляющей частью их наследия. А «Борис Годунов» Мусоргского на долгие годы стал для Дебюсси второй настольной оперой после «Тристана». Именно об этом свойстве стиля обоих «Главных импрессионистов» как всегда метко высказался избежавший влияния «великого Модеста» Эрик Сати:«…они играют по-французски, но - с русской педалью..»

2. Особенности стиля

Импрессионисты создавали произведения искусства утончённые и одновременно ясные по выразительным средствам, эмоционально сдержанные, бесконфликтные и строгие (чистые) по стилю. При этом сильно изменилась и трактовка музыкальных жанров. В области симфонической и фортепианной музыки создавались главным образом программные миниатюры, сюитные циклы (возвращение к рококо), в которых преобладало красочно-жанровое или пейзажное начало.

Значительно богаче стало гармоническое и тембровое окрашивание тем. Импрессионистская гармония характеризуется резким повышением колористического, самодовлеющего компонента звука. Это развитие происходило под воздействием множества внешних влияний, в том числе: французского музыкального фольклора и новых для западной Европы конца XIX века систем музыкального построения, таких как русская музыка, григорианский хорал, церковная полифония раннего Возрождения, музыка стран Востока (именно под влиянием впечатлений от очередной Всемирной выставки 1889 года были написаны знаменитые «Гноссиены» Сати), негритянских спиричуэлс США и др. Это проявилось, в частности, в использовании натуральных и искусственных ладов, элементов модальной гармонии, «неправильных» параллельных аккордов и т. п.

Инструментовка импрессионистов характеризуется уменьшением размеров классического оркестра, прозрачностью и тембровым контрастом, разделением групп инструментов, тонкой детальной проработкой фактуры и активным использованием чистых тембров как солирующих инструментов, так и целых однородных групп.В камерной музыке любимое тембровое сочетание Сати и Дебюсси, почти символическое для импрессионизма - это арфа и флейта.

3.Представители

Главной средой возникновения и существования музыкального импрессионизма постоянно оставалась Франция, где неизменным соперником Клода Дебюсси выступал Морис Равель, после 1910 года оставшийся практически единоличным главой и лидером импрессионистов. Эрик Сати, выступивший как первооткрыватель стиля, в силу своего характера не смог выдвинуться в активную концертную практику и, начиная с 1902 года, открыто объявил себя не только в оппозиции к импрессионизму, но и основал целый ряд новых стилей, не только противоположных, но и враждебных ему. Что интересно, при таком положении дел на протяжении ещё десяти-пятнадцати лет Сати продолжал оставаться близким другом, приятелем и противником как Дебюсси, так и Равеля, «официально» занимая пост «Предтечи» или основоположника этого музыкального стиля. Равным образом и Морис Равель, несмотря на весьма сложные, а иногда даже открыто конфликтные личные отношения с Эриком Сати, не уставал твердить, что встреча с ним имела для него решающее значение и неоднократно подчёркивал, сколь многим в своём творчестве он Эрику Сати обязан. Буквально при каждом удобном случае Равель повторял это и самому Сати «в лицо», чем немало удивлял этого общепризнанного «неуклюжего и гениального Провозвестника новых времён» .

В 1913 году Морисом Равелем было торжественно «открыто» творчество практически неизвестного широкой публике французского композитора Эрнеста Фанелли (1860-1917), ученика Делиба и, между прочим, однокурсника Клода Дебюсси по консерватории. Оказавшись в бедственном материальном положении, Фанелли вынужден был ранее срока бросить обучение в консерватории и затем в течение двадцати лет работал скромным аккомпаниатором и переписчиком нот. Созданные им ещё в 1890 году необычайно красочные «Пасторальные впечатления» для оркестра и изысканные «Юморески» опередили подобные опыты Дебюсси на пять-семь лет, однако, до открытия Равелем они не исполнялись и были практически неизвестны широкой публике.

Последователями музыкального импрессионизма Дебюсси были французские композиторы начала XX века - Флоран Шмитт, Жан-Жюль Роже-Дюкас, Андре Капле и многие другие. Раньше других испытал на себе очарование нового стиля Эрнест Шоссон, друживший с Дебюсси и ещё в 1893 году познакомившийся с первыми эскизами «Послеполуденного отдыха фавна» из-под рук, в авторском исполнении на рояле. Последние сочинения Шоссона явно несут на себе следы воздействия только зачинавшегося импрессионизма - и можно только гадать, каким могло бы выглядеть позднее творчество этого автора, проживи он хотя бы немного дольше. Вслед за Шоссоном - и другие вагнеристы, члены кружка Сезара Франка испытали на себе влияние первых импрессионистских опытов. Так, и Габриэль Пьерне, и Ги Ропарц и даже самый ортодоксальный вагнерист Венсан д’Энди (первый исполнитель многих оркестровых произведений Дебюсси) в своём творчестве отдал полную дань красотам импрессионизма. Таким образом Дебюсси (как бы задним числом) всё же одержал верх над своим бывшим кумиром - Вагнером, мощное воздействие которого и сам преодолел с таким трудом… Сильное влияние ранних образцов импрессионизма испытал на себе такой маститый мастер, как Поль Дюка, и в период до Первой мировой войны - Альбер Руссель, уже в своей Второй симфонии (1918 год) отошедший в своём творчестве от импрессионистических тенденций к большому разочарованию своих поклонников.

На рубеже XIX-XX веков отдельные элементы стиля импрессионизма получили развитие и в других композиторских школах Европы, своеобразно переплетаясь с национальными традициями. Из подобных примеров можно назвать, как наиболее яркие: в Испании - Мануэль де Фалья, в Италии - Отторино Респиги, в Бразилии - Эйтор Вилла-Лобос, в Венгрии - ранний Бела Барток, в Англии - Фредерик Делиус, Сирил Скотт, Ральф Воан-Уильямс, Арнолд Бакс и Густав Холст, в Польше - Кароль Шимановский, в России - ранний Игорь Стравинский - (периода «Жар-птицы»), поздний Лядов, Микалоюс Константинас Чюрлёнис и Николай Черепнин.

В целом следует признать, что жизнь этого музыкального стиля была достаточно краткой даже по меркам скоротечного XX века. Первые следы отхода от эстетики музыкального импрессионизма и стремление расширить пределы присущих ему форм музыкального мышления можно обнаружить в творчестве самого Клода Дебюсси уже после 1910 года. Что же касается первооткрывателя нового стиля, Эрика Сати - то раньше всех, уже после премьеры «Пеллеаса» в 1902 году он решительно покидает растущие ряды сторонников импрессионизма, а спустя ещё десять лет - организует критику, оппозицию и прямое противодействие этому течению. К началу 30-х годов XX века импрессионизм стал уже старомодным, превратился в исторический стиль и полностью сошёл с арены актуального искусства, растворившись (в качестве отдельных красочных элементов) - в творчестве мастеров совершенно иных стилистических направлений (например, отдельные элементы импрессионизма можно выделить в произведениях Оливье Мессиана, Такэмицу Тору, Тристана Мюрая и др..

Список литературы:

Шнеерсон Г. Французская музыка XX века. - М.: Музыка, 1964. - С. 23.

Эрик Сати, Юрий Ханон Воспоминания задним числом. - СПб.: Центр Средней Музыки & Лики России, 2010. - С. 510. - 682 с. - ISBN 978-5-87417-338-8

Erik Satie Ecrits. - Paris: Editions champ Libre, 1977. - С. 69.

Emile Vuillermoz «Claude Debussy». - Geneve: 1957. - С. 69.

Клод Дебюсси Избранные письма (сост. А.Розанов). - Л.: Музыка, 1986. - С. 46.

под редакцией Г.В.Келдыша Музыкальный энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - С. 208.

Шнеерсон Г. Французская музыка XX века. - М.: Музыка, 1964. - С. 22.

Vincent d’Indy Richard Wagner et son influence sur l’art musical francais. - Paris: 1930. - С. 84.

Волков С. История культуры Санкт-Петербурга.. - второе. - М.: «Эксмо», 2008. - С. 123. - 572 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-699-21606-2

Равель в зеркале своих писем. - Л.: Музыка, 1988. - С. 222.

Составители М.Жерар и Р.Шалю Равель в зеркале своих писем. - Л.: Музыка, 1988. - С. 220-221.

Шнеерсон Г. Французская музыка XX века. - М.: Музыка, 1964. - С. 154.

Филенко Г. Французская музыка первой половины XX века. - Л.: Музыка, 1983. - С. 12.

Импрессионизм в живописи и музыке.

Все художники до XIX века и первой половины XIX века, несмотря на принадлежность к различным школам, имели одну общую черту: они создавали свои картины в стенах мастерской, предпочитая нейтральное освещение и широко используя асфальтово-коричневый цвет. По этой причине картины нередко имели приглушённый колорит.

Вдруг в 60-е годы в Париже объявились нахальные молодые люди, которые таскали с собой на этюды довольно большие холсты и писали на них чистыми красками прямо из тюбика. Причём клали рядом, например: красный и зелёный или жёлтый и фиолетовый, называя эти пары дополнительными цветами. От этих контрастов, краски, положенные крупными раздельными мазками, казались нестерпимо яркими, а предметы, которые новые художники не стремились обводить линейным контуром, теряли точность очертаний и растворялись в окружающей среде. С целью усилить это растворение новые живописцы искали особые природные эффекты: они любили дымку, туман, дождь; любовались тем, как играют пятнышки света на фигурах людей в кружевной тени деревьев. Первое, что объединяло молодых художников, было желание писать под открытым небом. Причём писать не подготовительные этюды, как это ранее делали пейзажисты, а сами картины. Они собирались в парижском кафе Гербуа, (это место, где не просто закусывали: это колыбель новой французской культуры), они были молоды, никому не известны; иногда по отдельности выставлялись в Салоне и отмечались критикой в лучшем случае сочувственно, а публика откровенно смеялась.

Эти художники объединились, восставая своим творчеством и совершенно новым методом против традиций и канонов классической живописи. В 1874 году, собранные вместе на первой групповой выставке, их произведения вызвали настоящий шок. Это была выставка независимых художников, независимых от академии, от официального искусства, от устаревших традиций, критики, мещанской публики. Вот имена этих новых художников: Клод Моне, Камилл Писсарро, Эдгар Дега, Альфред Сислей, Огюст Ренуар, Поль Сезанн, Берта Моризо. Клод Моне показал среди других полотен картину «Впечатление. Восход солнца». Впечатление – по-французски impression: отсюда и пошло название импрессионисты, то есть «впечатлисты». Это слово пустил в оборот журналист Луи Леруа, в шутку, но сами художники его приняли, так как оно действительно выражало суть их подхода к натуре.

Импрессионисты считали, что задача искусства – верно отражать впечатления от окружающего мира – живого и вечно меняющегося. Жизнь представляет собой череду неповторимых мгновений. Именно поэтому задача художника – отражать действительность в её непрестанной изменчивости. Предметы и существа нужно изображать не такими, какие они есть, а так, как они выглядят в данный момент. А выглядеть они могут различно из-за расстояния или угла зрения, из-за изменений воздушной среды, времени дня, освещения. Чтобы верно отразить свои впечатления, художник должен работать не в мастерской, а на природе, то есть на пленэре. А чтобы верно передать быстрые в окружающем пейзаже, нужно писать быстро и закончить картину за несколько часов или даже минут, а не как в былые времена – за несколько недель или месяцев. Поскольку окружающая действительность предстаёт перед художником в новом освещении, постольку схваченное им мгновение – это документ минуты.

Новое направление, так ярко проявившее себя в живописи, оказало влияние и на другие виды искусств: поэзию и музыку. Музыкальный импрессионизм наиболее полное воплощение получил в творчестве двух французских композиторов: Клода Дебюсси и Мориса Равеля. Также как и в живописи, музыкальный импрессионизм складывался в обстановке непрекращающейся борьбы между традиционным и новым. Он утверждался в противовес к устаревшим, но цепко удерживающимся, «академическим» традициям музыкального искусства Франции начала XX века. Молодые Дебюсси и Равель в полной мере ощутили это на себе. Их первые творческие опыты встретили такое же недоброжелательное отношение со стороны руководства Парижской консерватории и Академии изящных искусств, как и картины художников-импрессионистов. Негативными были отзывы на такие произведения Дебюсси как симфоническая ода «Зулейма», симфоническая сюита «Весна», кантата «Дева-избранница». Композитор обвинялся в умышленном желании «сделать что-либо странное, непонятное, невыполнимое», в «преувеличенном чувстве музыкального колорита». Неодобрение консерваторской профессуры вызвала фортепианная пьеса Равеля «Игра воды», и он не получает Римскую премию в 1903 году. А в 1905 году жюри его просто не допустило к конкурсу. Явная несправедливость решения жюри вызвала резкий протест значительной части музыкальной общественности Парижа. Возникло даже, так называемое, «дело» Равеля, которое широко обсуждалось в прессе. Дебюсси и Равелю пришлось пробивать себе дорогу в искусстве в одиночестве, ибо у них почти не было единомышленников и соратников. Весь их жизненный и творческий путь был полон поисков и смелых экспериментов в области музыкальных жанров и средств музыкального языка.

Музыкальный импрессионизм вырос на почве национальных традиций французского искусства. Красочность, декоративность, интерес к народному искусству, к античной культуре, большая роль программности всегда были характерны французской музыке. Все это ярко проявилось в творчестве Дебюсси и Равеля. Но самое непосредственное и плодотворное влияние на новое направление в музыке, конечно, оказал живописный импрессионизм.

В творчестве художников и композиторов импрессионистов обнаруживается много общего. Прежде всего – это родственная тематика. Ведущей темой становится «пейзаж ».

В центре внимания живописцев - городской пейзаж, где город привлекает художников во взаимодействии с общими природными процессами, нюансами атмосферы. В картине «Бульвар капуцинок в Париже» К. Моне композиция построена на контрасте непрерывного движения пешеходов и статичных форм домов и стволов деревьев; на контрасте теплого и холодного колорита; на выразительном временном контрасте – две застывшие фигуры как бы выключены из быстротекущего времени. Изображение дано смазанным и неуловимым, возникает ощущение наложения на один кадр нескольких изображений, снятых с одной точки. Мелькание, мерцание, движение. Нет предметов. Есть жизнь города (ещё художник 1 половины XIX века, Делакруа, говорил, что хочет написать не саблю, а блеск сабли).

Большое внимание уделяли художники и образам природы. Но у них такой пейзаж, в котором сам предмет отступает на второй план, и главным героем картины становится изменчивый и непостоянный свет. Клод Моне ввёл в практику работу над сериями полотен, изображающих один и тот же мотив при разном освещении. Каждая картина серии неповторима, потому, что её преображает меняющийся свет.

Необычное отношение к пейзажу и у композиторов-импрессионистов.

Никто из композиторов прошлого не воплощал такого разнообразия и богатства сюжетов, связанных с картинами природы. Причем, Дебюсси и Равеля в образах природы привлекает, прежде всего то, что движется: дождь, вода, облака, ветер, туман и тому подобное. Например, такие пьесы Дебюсси: «Ветер на равнине», «Сады под дождем», «Туманы», «Паруса», «Что видел западный ветер», «Вереск», «Игра воды» Равеля. Звучит пьеса Дебюсси «Сады под дождем».

В подобных произведениях ярко проявились некоторые приемы звукоизобразительности, характерные именно для музыки импрессионистов. Их можно обозначить как «бег волн» («Игра воды» Равеля, «Паруса» Дебюсси), «листопад» («Мертвые листья» Дебюсси), «мерцание света» («Лунный свет» Дебюсси), «дыхание ночи» («Прелюдия ночи» Равеля, «Ароматы ночи» Дебюсси), «шелест листвы» и «дуновение ветра» («Ветер на равнине» Дебюсси). Звучит пьеса Дебюсси «Ветер на равнине».

На фоне музыки – рассказ о картине Моне. …Уже с утра Моне в саду с огромным холстом. Наверно не просто было дотянуть его на берег пруда, к цветущему кусту, возле которого устроился живописец. Он работает быстро, спешит: солнце неостановимо движется по небосклону, дали заволакивает дымкой, ещё немного и солнечные лучи, пронзая полупрозрачный холодный воздух, совсем иными цветными пятнами лягут на землю. Моне, естественно не рисует, рисунок он окончательно изгнал из картины. Он работает прямо цветом, чистыми красками, наносит их мелкими мазками, один рядом с другим на белый грунт, и холст вблизи кажется просто ровной поверхностью, усыпанной россыпью беспорядочных пятен. Но стоит только немного отойти от него, и происходит чудо – пёстрые мазки сливаются и превращаются в яркие цветы, взлохмаченные ветром, в рябь, пробежавшую по воде и трепет и шум листвы – да, в картине слышится шум, и ощущаются ароматы. Непосредственное отражение в красках изменчивых мгновений жизни. Между глазом художника, читающим цвет и холстом, принимающим на себе эквивалент этого цвета, нет ничего – ни замысла, ни идеи, ни литературного сюжета; - вот новый метод работы. Вот искусство, выразившее мироощущение человека второй половины XIX века. Это и было открытием Клода Моне.

Однако, рисуя картины природы, композиторы не стремились к чисто изобразительному решению образа. Для них было важно передать определенное настроение, ощущение, свое отношение к данному поэтическому образу. Отсюда особый доверительный, интимный тон высказывания. Каждая пейзажная зарисовка имеет определенную эмоциональную окраску – то спокойного, мечтательного созерцания, то величавого раздумья. Суровое, а иногда и мрачное настроение может мгновенно смениться опьяняющей радостью. Очень точно сказал об этом И. В. Нестьев: «Чарующие звуковые пейзажи Дебюсси – картины моря, леса, дождя, ночных облаков – всегда проникнуты символикой настроения, «тайной невыразимого», в них слышится то любовная истома, то нотки горестной отрешенности, то ослепительная радость бытия».

Наряду с «лирическим пейзажем» не менее типичной для импрессионистов темой стал «лирический портрет». В таких пьесах композиторам удается несколькими точными штрихами создать вполне реальный, жизненный музыкальный образ. Например, музыкальные портреты: полная юмора, с чертами гротеска пьеса «Генерал Лявин-эксцентрик». Или светлая, с оттенком печали пьеса «Девушка с волосами цвета льна». Звучит пьеса Дебюсси «Девушка с волосами цвета льна».

На фоне музыки рассказ о картине Ренуара. …Ренуар был представлен молодой актрисе «Комедии Франсез» Жанне Самари. «Что за кожа, право она всё освещает вокруг» - так выразил своё восхищение художник-импрессионист. Он и соткал её портрет из красочных переливов, сияющих тёплым светом на её лице, шее, груди, белом платье. Она шагнула из глубины гостиной, лицо осветилось, вспыхнули и потемнели глаза, нежно заалели щёки, легко колыхнулся шёлк юбки. Но сделай Жанна ещё шаг, и она выйдет из потока света и всё изменится – и это будет иная Жанна, и нужно писать другой портрет. Одно случайное, прекрасное мгновение…

У художников-импрессионистов мы часто встречаем портрет, где представлены натурщицы, барышни из предместьев, модистки, танцующие в маленьких кафе Монмартра, балерины, художники, жокеи, мелкие буржуа, посетители кафе. Образ современницы, обаятельной парижанки был центральным в творчестве Огюста Ренуара. В портрете Жанны Самари блестящие голубые глаза и красные губы притягивают взгляд. Яркий цветовой аккорд изумрудного и розового звучит привлекательно. В самом портретировании импрессионистов привлекает не физиономическое описание лица и углублённое психологическое раскрытие характера, а тот индивидуальный неповторимый аспект личности, раскрывающийся через беглый взгляд, наклон головы, особую пластику, манеру держаться.

Привлекает их и бытовой жанр – публика в кафе, лодочники на лодочных станциях, компания в парке на пикнике, регаты, купания, прогулки – всё это мир без особых событий, а главные события происходят в природе. Колдовские эффекты водной поверхности: зыбь воды, её переливы, блеск отражения, рисунок облаков и колыхание листвы – вот истинная страсть импрессионистов. И только Эдгар Дега нашёл в бытовом жанре то, что могло пленить импрессионистов: реальность современного города он показывает, применяя приёмы будущего кинематографа – кадрирование, показ фрагментов, наезд камеры, неожиданные ракурсы. Он пишет «Сидя у самых ног танцовщицы, я увидел бы её голову, окружённую подвесками люстры». В его зарисовках можно видеть кафе с многократными отражениями в зеркалах, различного рода дым – дым курильщика, дым паровоза, дым фабричных труб. Работая в технике пастели, он добивается необычных цветовых эффектов. Звучный декоративный аккорд синего и оранжевого в «Голубых танцовщицах» кажется самосветящимся.

Композиторы-импрессионисты тоже обращаются к жанрово-бытовым сюжетам. В жанрово-бытовых зарисовках Дебюсси использует бытовые музыкальные жанры, танцы разных эпох и народов. Например, народные испанские танцы в пьесах «Прерванная серенада», «Ворота Альгамбры». Звучит пьеса Дебюсси «Прерванная серенада».

Обращается Дебюсси и к современным ритмам. В пьесе «Менестрели» он использует современный эстрадный танец кэк-уок. Звучит пьеса Дебюсси «Менестрели».

Есть пьесы, навеянные сказочными и легендарными мотивами – «Феи – прелестные танцовщицы», «Затонувший собор», «Танец Пека». Ряд пьес связан с другими видами искусств: с поэзией («Ароматы и звуки в вечернем воздухе реют», «Терраса, освещаемая лунным светом»), с произведениями античного изобразительного искусства («Дельфийские танцовщицы», «Канопа»). Важно подчеркнуть, что в изображении всех этих сюжетов, как и при передаче «лирического пейзажа», Дебюсси, прежде всего, интересует атмосфера, окружающая данный образ. То есть он рисует явление вместе с окружающим его фоном. Дебюсси важно показать эмоциональное восприятие этого явления в сочетании со всевозможными зрительными или слуховыми ассоциациями. Поэтому изображаемые им образы часто зыбкие, неуловимые, расплывчатые, ускользающие. Это связано также, со стремлением композитора передать свое первое, непосредственное впечатление от явления или образа. Отсюда идет и тяготение композиторов-импрессионистов не к крупным формам, а к миниатюрам, в них легче передать мимолетные впечатления от различных явлений, смену настроений.

Произведения композиторов импрессионистов – программны, то есть имеют названия, а в сюите «Ноктюрны» Дебюсси перед каждой из трех пьес есть даже небольшое литературное предисловие. Для композиторов-импрессионистов характерна картинно-созерцательная программность, без активного развития образа, сюжета. Программные заголовки и литературные комментарии носят условный характер. Они выражают лишь общую поэтическую идею, живописно-картинный, а не сюжетный замысел сочинения. К тому же, как бы не желая «навязывать» свой замысел исполнителю и слушателю, Дебюсси в прелюдиях, например, выносит заголовок в конец пьесы, заключая его в скобки и окружая многоточием. Для Дебюсси очень важна образная сторона исполнения его пьес. Так как в них нет последовательного развития сюжета, то на первый план выходят живописно-красочные задачи. Чтобы выразить их максимально точно. Дебюсси использует словесные указания в своих произведениях. Ремарки композитора удивительны по своему разнообразию и яркости. Это меткие метафоры и уточняющие пояснения для исполнителя. Например, «как отдаленный звук рога», «как нежное и печальное сожаление», «как гитара», «почти барабан», «тихо звучит в густом тумане», «вибрируя», «колко», «нервозно и с юмором». Это может быть даже развернутое описание, как, например, в «Шагах на снегу»: «Этот ритм должен соответствовать по звучанию печальному и холодному фону пейзажа». Подобные авторские указания подчеркивают стремление композитора подчинить технические, виртуозные задачи картинно-живописным, художественным.

Общие черты в творчестве художников и композиторов-импрессионистов обнаруживаются не только в области содержания, тематики, но и художественного метода.

Необычный взгляд на окружающий мир определил технику живописи импрессионистов. Пленэр – главный ключ к их методу. Они не прошли мимо главных научных открытий в оптике о разложении цвета. Цвет предмета есть впечатление человека, которое меняется постоянно от освещения. Импрессионисты накладывали на холст краски только тех цветов, которые присутствуют в солнечном спектре, без нейтральных тонов светотени и без предварительного смешивания этих красок на палитре. Они наносили краску мелкими раздельными мазками, которые на расстоянии вызывают впечатление вибрации, контуры предметов при этом теряют чёткость очертаний.

Импрессионисты обновили не только светоцветовой строй живописи, но и композиционные приёмы. Академия учила строить композицию наподобие театральной сцены – прямо перед собой, в горизонтальных линиях, при этом строго соблюдать законы линейной перспективы. У импрессионистов мы видим самые разнообразные точки созерцания – сверху, издали, изнутри и другие. В противоположность канонам академического искусства, которое включало обязательное помещение главных действующих лиц в центр картины, трёхплановость пространства, использование исторических сюжетов, импрессионисты выдвинули новые принципы восприятия и отражения окружающего мира. Они перестали разделять предметы на главные и второстепенные. Они изгнали из картин повествовательность. Импрессионисты сосредоточились на изучении природы света, внимательном наблюдении за определённо окрашенным светом. Импрессионисты впервые вышли в сферу едва заметных обычному глазу превращений реальности, которые протекают так быстро, что могут быть отмечены только натренированным глазом и совершаются в темпе, несравненно превышающем темп создания картины. Эффект растянутого мгновения – «рапид» - применён за 25 лет до открытия кинематографа.

Живописный импрессионизм очень сильно повлиял на музыку в области средств выразительности. Так же, как и в живописи, поиски Дебюсси и Равеля были направлены на расширение круга выразительных средств, необходимых для воплощения новых образов и, в первую очередь, на максимальное обогащение красочно-колористической стороны музыки. Эти поиски коснулись лада, гармонии, мелодии, метроритма, фактуры, инструментовки. Дебюсси и Равель создают новый, импрессионистский музыкальный язык.

Значение мелодии, как основного выразительного элемента музыки ослабляется, она растворяется в гармоническом фоне. Нет ярких, широких мелодий, лишь мелькают короткие мелодические фразы. Зато необычайно возрастает роль гармонии. На первый план выступает ее красочное значение. В произведениях импрессионистов очень важен колорит. Красочность звучания достигается использованием новых, необычных аккордов терцовой и нетерцовой структуры, в соединении которых преодолеваются вводнотоновые тяготения. Характерны сложные, неустойчивые гармонии: увеличенные трезвучия, уменьшенные септаккорды, нонаккорды. Расширяют вертикаль до двенадцатизвучия, окружают терцовую структуру побочными тонами, используют параллельное движение аккордов. Например, в пьесе Дебюсси «Затонувший собор».

Важную роль для создания особой красочности звучания играют лады. Дебюсси и Равель часто обращаются к старинным народным ладам: дорийскому, фригийскому, миксолидийскому, пентатонике. Например, в пьесе «Пагоды» - пентатоника. Используют лад с двумя увеличенными секундами – «Ворота Альгамбры», необычные сочетания мажора и минора – «Снег танцует». Кроме мажорных и минорных ладов, обращаются к целотонному ладу - «Паруса», к хроматическому – «Чередующиеся терции». Такое разнообразие ладовой палитры у музыкантов-импрессионистов аналогично огромному обогащению цветовой палитры у художников-импрессионистов.

Для музыки Дебюсси и Равеля становится характерным: неожиданная смена далеких тональностей, сопоставление тоник разных тональностей, употребление неразрешенных диссонантных созвучий. Все это ведет к размыванию ощущения тональности, ладовых устоев, к затушевыванию тоники. Отсюда тональная неопределенность, неустойчивость. Такое «балансирование» между далекими тональностями, без явного предпочтения одной из них, напоминает тонкую игру светотеней на полотнах художников-импрессионистов. А сопоставление нескольких тонических трезвучий или их обращений в отдаленных тональностях производит впечатление, аналогичное мелким мазкам «чистых» красок, расположенных рядом на холсте и образующих неожиданные новые цветовые сочетания. Например: ноктюрн «Облака». В этой пьесе Дебюсси дает такое литературное предисловие: «Облака – это неподвижный образ неба с медленно и меланхолически проходящими и тающими серыми облаками; удаляясь, они гаснут, нежно оттененные белым светом». Пьеса воссоздает живописный образ бездонной глубины неба с его трудно определимым цветом, в котором причудливо смешиваются разнообразные оттенки. Одна и та же поступенная, как бы колышущаяся, последовательность из квинт и терций создает ощущение чего-то застывшего, меняющего лишь изредка оттенки. Звучит пьеса Дебюсси «Облака».

На фоне музыки: …Эту музыкальную картину можно сравнить с пейзажами Клода Моне, бесконечно богатыми по гамме красок, обилию полутеней, скрадывающих переходы от одного цвета к другому. Единство живописного стиля в передаче многих картин моря, неба, реки достигается им часто нерасчлененностью дальнего и близкого планов в картине. Об одном из лучших полотен Моне – «Парусная лодка в Аржантее» - известный итальянский искусствовед Лионелло Вентури пишет: «Фиолетовые и желтые тона вплетаются как в голубизну воды, так и в голубизну неба, различная тональность которых позволяет разграничить эти стихии, причем зеркальная гладь реки становится как бы основанием небесного свода. Вы ощущаете непрерывное движение воздуха».

Вместе с ладогармоническим языком, основную выразительную роль в произведениях импрессионистов играет оркестровка. Оркестровый стиль Дебюсси отличается особо ярким своеобразием. Дебюсси обладал удивительным даром слышать внутренний голос инструмента, его звучащую душу. Разрушая стереотипы и привычные представления, Дебюсси открыл красивое и неслыханное доселе звучание, которое кажется всем совершенно естественным. Эта способность позволила композитору понять и раскрыть сущность инструмента. Она помогла услышать в звуке альтовой флейты печальный звук рога, теряющийся в листве, в звуке валторны – тоску человеческого голоса, заглушаемого журчанием воды, а во флажолетах струнных – капли дождя, стекающие с мокрых листьев. Дебюсси значительно расширяет колористические возможности оркестра. Композитор редко вводит в оркестр новые инструменты, но использует множество новых приемов в звучании, как отдельных инструментов, так и групп оркестра. У Дебюсси преобладают «чистые» тембры, группы оркестра (струнная, деревянная духовая, медная духовая) смешиваются редко, зато возрастает красочно-колористическая функция каждой группы и отдельных солирующих инструментов. Струнная группа теряет свое господствующее значение, а деревянные духовые занимают центральное место в силу яркой характерности тембров. Усилилась роль арфы, ее звучание вносит прозрачность, ощущение воздуха. Дебюсси использует необычные регистры инструментов, разнообразные приемы игры. Как новую тембровую краску Дебюсси использует человеческий голос. Например, в пьесе «Сирены» из сюиты «Ноктюрны» композитору главное не изобразить пение сирен, а передать игру света на морских волнах, многообразный ритм моря. Звучит пьеса Дебюсси «Сирены».

Искусство Дебюсси и Равеля, как и полотна художников-импрессионистов, воспевает мир естественных человеческих переживаний, передает радостное ощущение жизни, открывает перед слушателями прекрасный поэтический мир природы, нарисованный тонкими, оригинальными звуковыми красками.

Со времён античности в мировой эстетике господствовала теория подражания в искусстве, импрессионисты утвердили новую концепцию, согласно которой художник должен воплощать на своих полотнах не объективный окружающий его мир, а своё субъективное впечатление от этого мира. Многие направления в искусстве последующего, XX века, появились, благодаря новым методам импрессионизма.

В конце урока проводится мини-викторина. В первом этапе предлагается выбрать: из трех фортепианных, а затем из трех симфонических музыкальных фрагментов произведения, принадлежащие композиторам-импрессионистам. Во втором - из предложенных карточек с фрагментами художественного анализа картин, нужно выбрать те, которые принадлежат художникам – импрессионистам.

Прелесть юной модели кажется наиболее выразительной на фоне ясных зеленоватых далей пейзажа и нежного голубого неба. Сказочным кажется этот бескрайний пейзаж, вызывающий ощущение необъятности мира.
Чувство масштаба, ощущение необъятности и размаха происходящего. Аллегорическая фигура – смысловой центр картины: классический античный профиль, мощный скульптурный торс. Идея свободы как бы зримо воплощается в прекрасную женщину.
Мелкими мазками краски художник воссоздаёт на холсте игру полуденного солнечного, порождающего множество цветовых оттенков. Трепещут на свету яркие цветы, колеблются длинные тени. Белое платье дамы написано голубым тоном – цветом тени, упавшим на него от жёлтого зонта. Короткое мгновение жизни цветущего сада живёт на этом холсте.
Розовый шар без лучей выплывает из облака, окрашивая небо и залив, отражаясь трепещущей дорожкой на поверхности воды. Влажный туман смягчает силуэты предметов. Кругом всё зыбко, границы между небом и рекой едва уловимы. Ещё минута - утренний туман рассеется, и всё примет другой вид.
Разыгранная художником в этом изысканном холсте музыкальная вариация сияющих цветных пятен лица, причёски, платья, фона, повторенная в развёрнутом веере, складывается в образ мечтательной и нежной, словно прекрасный цветок, девушки.
Пространство пейзажа, в котором подчёркнута лёгкая асимметрия, формируют линии деревьев, контуры фигур и цветовые пятна белого, зелёного, голубого, дрожащие тени на земле. Слепящий солнечный свет лишает объёма фигуры, которые превращаются в силуэты. Свобода мазка, ослепительная свежесть палитры, иллюзия света, умиротворённость настроения становятся основными чертами новой живописной манеры. Картина, наделённая неповторимой прелестью атмосферы, кажется необыкновенно декоративной и мажорной.
Срезанный рамой, в лёгком диагональном смещении, он предстаёт как таинственный фантом прошлого. Полуденное солнце зажигает лёгким золотистым пламенем плоскости фасада, но свечение исходит и как бы изнутри камня.

Ж.ан Огюст Доминик Энгр, портрет м-ль Ривьер, 1805, Париж, Лувр.
Э.Делакруа, «Свобода ведёт народ», 1831, Париж, Лувр.
К. Моне, «Дама в саду», 1867, С-Петербург, Государственный Эрмитаж.
К. Моне, «Впечатление. Восход солнца», 1873, Париж, музей Мармотан.
О. Ренуар, «Девушка с веером», 1881, С-Петербург, Государственный Эрмитаж.
К. Моне, «Женщины в саду», 1886, Париж, музей Д”Орсе.
К. Моне, «Руанский собор в полдень», 1892, Москва, ГИИИ им. А.С. Пушкина.

Происхождение

Представители импрессионизма в музыке

Напишите отзыв о статье "Импрессионизм (музыка)"

Примечания

Источники

Ссылки

Отрывок, характеризующий Импрессионизм (музыка)

Популярное