Даниил Семёнович Бокарев (годы жизни неизвестны) - крепостной крестьянин графа Шереметьева , уроженец Тульской области. Был выслан в начале XIX века в село (слободу) Алексеевка Бирюченского уезда Воронежской губернии
Бокарёву принадлежит открытие подсолнечника как масличной культуры. В 1829 году он придумал способ получения масла из семян подсолнечника . Через четыре года в 1833 году в Алексеевке купцом Папушиным при содействии Бокарёва был построен первый в России маслобойный завод. В 1834 году Бокарёв открыл собственную маслобойню. В 1835 году начался экспорт масла за границу. К 1860 году в Алексеевке было около 160 маслобойных заводов. На продажу вывозилось до 40 тысяч бочек, содержимое которых весило около 900 тысяч пудов (свыше 14 тыс. тонн).
Церковь признала подсолнечное масло постным продуктом, отсюда появилось его второе название - постное масло.
В городе Алексеевка поставлен памятник Даниилу Бокареву.
Напишите отзыв о статье "Бокарев, Даниил Семёнович"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Бокарев, Даниил Семёнович
– Вы всё ещё не хотите взглянуть правде в глаза, Изидора. Я узнал о Вас всё, что желал узнать. Вас это пугает? У меня в подвалах был один из ваших учителей... он рассказал мне всё. Но тогда я ещё не знал Вас, как знаю сейчас.И я тут же его увидела... Это и, правда, был мой учитель, самый добрый и самый умный из всех, кто меня учил. Он висел на крюке, в каком-то жутком подвале, весь покрытый собственной кровью... И умирал...
– Как Вы могли сотворить такое?! Это чудовищно!!!.. В чём он, по Вашему, был виноват?!
У меня сердце рвалось на части, не желая принять ужас увиденного. Я на какое-то время успокоилась – и проиграла!.. Видимо, не даром Караффу избрали Папой... Он был настоящим мастером пыток, чёрным гением, сумевшим-таки «убаюкать» мой каждодневный страх!
С первого же дня, оказавшись в его руках, мне подсознательно очень хотелось верить, что у меня всё же оставался ещё хоть какой-то, пусть даже очень маленький, шанс! Вот я и поймалась, как слепой котёнок, не успевший даже открыть глаза... А Караффа своим спокойным, светским со мной обращением, красотой комнат, в которых меня поселял, ошеломляющей библиотекой, так открыто показанной мне накануне, именно и капал капля за каплей, день за днём в меня веру в этот мой хрупкий, крошечный «шанс»... И он добился успеха – я поверила... И проиграла.
– О, дорогая моя Изидора, Вы ведь так умны! Неужели Вы думаете, я поверю, что Вы искренне ждёте «справедливого» приговора... когда этот приговор выношу я сам?!..
Даниил Семенович Данин
(настоящая фамилия Плотке) (1914–2000) – русский писатель, публицист, популяризатор науки.
Родился 28 февраля (10 марта) 1914 г. в Вильно (Вильнюсе). В 1933 г. поступил в МГУ, учился на двух факультетах – химическом (1933–1936) и физическом (1936–1941). В 1938–1941 гг. был студентом Литературного института им. А.М.Горького. С юности увлекаясь литературой, организовал и возглавил молодежную творческую «Бригаду Маяковского» (1931–1933); с 1938 г. публиковался в «Литературной газете» и журналах «Знамя», «Красная Новь», «Новый мир». В феврале 1942 г. был принят в Союз писателей СССР. Во время Великой Отечественной войны, будучи свободным от призыва по зрению, тем не менее записался добровольцем в народное ополчение; в 1946 г. демобилизовался в чине капитана.
Литературная деятельность Данина в годы войны сводилась к военным корреспонденциям и созданию «Истории 3-й артдивизии Резерва Главного командования
» (не издана). В 1946–1948 гг. выступил с рядом резких статей против «лакировки действительности» в поэзии (Страсть, борьба, действие
в журнале «Новый мир», Мы хотим видеть его лицо в «Литературной газете», Пути романтики
и Несостоявшееся чудо
в журнале «Знамя» и др.). Обосновывая необходимость «драматического начала» в литературе как эстетического условия ее правдивости и нравственного значения, подверг критике поэзию А.Софронова, Н.Грибачева, А.Суркова, А.Прокофьева (О лирике 40-го года
в журнале «Красная новь», Нищета поэзии
в «Литературной газете» и др.).
В период «борьбы с космополитизмом» был обвинен в том, что является лидером антипартийной и антинародной формалистической критики в области поэзии («Правда», 1949, 16 февраля), исключен из кандидатов в члены КПСС и практически лишен права печататься. В 1956 г. был восстановлен в КПСС. В 1957 г. издал книги публицистических очерков Для человека
и Добрый атом
, принесшие Данину первый успех. В 1961 г. вышла его новая книга Неизбежность странного мира
– повествование о современной физической картине мира, основанное на теории относительности и квантовой механике, признанное классикой научно-художественной литературы, несколько раз переиздававшееся на русском языке и вышедшее в переводах на 11 языков мира. Литературно-теоретические основы научно-художественного творчества Данин попытался сформулировать в эссе Жажда ясности
, опубликованном в 1961 г. в журнале «Новый мир» и ставшем заглавным в коллективном сборнике Формула и образы – спор о научной теме в художественной литературе
(1961; среди его авторов – П.Антокольский, В.Каверин и др.), а также в собственной книге дискуссионных работ Данина Перекресток
(1974), выдвинув принцип «кентавра» – совмещения категорий научности и художественности, «формулы и образа», что достигается не просто популяризацией научного материала, а рассказом о нем как о драме человеческих поисков правды истории и природы. Воплощением этого принципа явились жизнеописания великих физиков 20 в. Резерфорд
(1967) и Нильс Бор
(1978). С 1994 г. Данин читал в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ) курс лекций по новой дисциплине – «кентавристике»; в 1996 г. вышел в свет «Вестник РГГУ» (№ 1), целиком посвященный этой новой дисциплине – «опыту сочетаний несочетаемого».
Автор сценариев полнометражных научно-художественных фильмов В глубины живого
(1967) и Ты в мире
(1980), сборника полемических статей А все-таки оно существует!
(1982). В 1960–1990 гг. возглавлял писательскую редколлегию альманаха «Пути в незнаемое» в издательстве «Советский писатель», с 1992 – член-корреспондент Российской академии естественных наук. Данину принадлежат мемуарно-исповедальные книги Бремя стыда
(1996), сквозная тема которой отражена в подзаголовке Пастернак и мы
, и Строго как попало
(не закончена; фрагменты опубликованы в периодике второй половины 1990-х годов).
Умер Данин в Москве 14 марта 2000 г.
Источник: Энциклопедия Кругосвет
|
В очередном, двадцать втором сборнике «Пути в незнаемое» читатель встретится, как всегда, с очерками из разных областей науки: экономики, биологии, физики, истории, литературоведения и т. д. Среди авторов этого сборника известные писатели -...
Незадолго до его рождения перебравшейся в Вильно. Отец - инженер Семён Давидович Плотке - был арестован в 1937 году на тракторном заводе в Челябинске и погиб в заключении; мать - выпускница медицинского факультета Цюрихского университета Елена (Хина) Аркадьевна Плотке.
Учился на химическом факультете, затем физическом факультете МГУ (окончил в 1936 году). Закончил Литературный институт им. А.М. Горького в 1941 году и в том же году ушёл на фронт. Награждён орденами Отечественной войны II степени, Красной звезды.
Лауреат премии Всесоюзного общества «Знание» (1962), Ломоносовской премии (1967); Государственной премии Российской Федерации (1967). С 1942 года - член Союза писателей СССР. В 1993 году подписал «Письмо 42-х».
Творчество
Начал печататься с 1938 года. Автор критических статей «Чувство времени и поэтический стиль» (1940), «Пути романтики» (1947), «Страсть, борьба, действие!» (1948). До 1949 года, до кампании против космополитизма - был критиком поэзии, затем вынужден был переключться на «научно-художественный жанр».
Книга Даниила Данина «Добрый атом» (1957) представляет собой рассказ о научном подвиге учёных атомщиков в СССР. Вслед за сборником очерков «Для человека» (1957) опубликовал теоретическую статью «Жажда ясности», посвященную эстетическим вопросам современной художественной литературы (сборник «Формулы и образы», 1961).
Затем вышли книги «Неизбежность странного мира» (1961, 3 изд. - 1966), «Резерфорд» (1967, 2 изд. - 1968), «Нильс Бор (1885-1962)» (ч. 1-2, 1970-71) - они посвящены людям науки, познавательным и нравственно-психологическим проблемам их жизни и творчества, принадлежат к документальному жанру научно-художественной литературы.
Книги
- Д. Данин Добрый атом. - М.: Молодая гвардия, 1957. - 94 с. - 50000 экз.
- Д. Данин Для человека. - М.: Советский писатель, 1957. - 310 с. - 30000 экз. - ряд публицистических очерков, посвященных истории атомного века.
- Д. Данин Неизбежность странного мира. - М.: серия "Эврика", 1962.
- Д. Данин Резерфорд. - М.: Молодая гвардия, 1966. - 624 с. - (ЖЗЛ). - 90000 экз.
- «Перекрёсток» (Советский писатель, М., 1974, 300 с.) раскрывает драматизм научных исканий.
- «Вероятностный мир» (Знание, М., 1981) посвящена физикам и рождению теории квантов.
- «А всё-таки оно существует!: критические размышления о научно-художественном кино» (М., 1982).
- «Бремя стыда» (Московский рабочий, 1996, 384 с.) посвящена эпохе и, в частности, Борису Пастернаку.
- «Избранное» (Советский писатель, 1984, 610 с.) посвящена преимущественно Нильсу Бору, а также многим крупнейшим учёным России и Запада.
Биография
Даниил Плотке родился в интеллигентной еврейской семье из Шавли , незадолго до его рождения перебравшейся в Вильно. Отец - инженер Семён Давидович Плотке - был арестован в 1937 году на тракторном заводе в Челябинске и погиб в заключении; мать - выпускница медицинского факультета Цюрихского университета Елена (Хина) Аркадьевна Плотке.
Учился на химическом факультете, затем физическом факультете МГУ (окончил в 1936 году). Закончил Литературный институт им. А.М. Горького в 1941 году и в том же году ушёл на фронт. Награждён орденами Отечественной войны II степени, Красной звезды.
Лауреат премии Всесоюзного общества «Знание» (1962), Ломоносовской премии (1967); Государственной премии Российской Федерации (1967). С 1942 года - член Союза писателей СССР. В 1993 году подписал «Письмо 42-х».
Творчество
Начал печататься с 1938 года. Автор критических статей «Чувство времени и поэтический стиль» (1940), «Пути романтики» (1947), «Страсть, борьба, действие!» (1948). До 1949 года, до кампании против космополитизма - был критиком поэзии, затем вынужден был переключться на «научно-художественный жанр».
Книга Даниила Данина «Добрый атом» (1957) представляет собой рассказ о научном подвиге учёных атомщиков в СССР. Вслед за сборником очерков «Для человека» (1957) опубликовал теоретическую статью «Жажда ясности», посвященную эстетическим вопросам современной художественной литературы (сборник «Формулы и образы», 1961).
Затем вышли книги «Неизбежность странного мира» (1961, 3 изд. - 1966), «Резерфорд» (1967, 2 изд. - 1968), «Нильс Бор (1885-1962)» (ч. 1-2, 1970-71) - они посвящены людям науки, познавательным и нравственно-психологическим проблемам их жизни и творчества, принадлежат к документальному жанру научно-художественной литературы.
Книги
- «Перекрёсток» (Советский писатель, М., 1974, 300 с.) раскрывает драматизм научных исканий.
- «Вероятностный мир» (Знание, М., 1981) посвящена физикам и рождению теории квантов.
- «А всё-таки оно существует!: критические размышления о научно-художественном кино» (М., 1982).
- «Бремя стыда» (Московский рабочий, 1996, 384 с.) посвящена эпохе и, в частности, Борису Пастернаку .
- «Избранное» (Советский писатель, 1984, 610 с.) посвящена преимущественно Нильсу Бору, а также многим крупнейшим учёным России и Запада.
Даниил Семенович Данин, ныне известный писатель, автор прекрасных книг о физике и о таких великих физиках, как Резерфорд и Л. Д. Ландау. Он непродолжительное время пробыл в экспедиции, сохранив на дальнейшие годы признательность к алмазникам за дружескую поддержку и участие в трудный для него период жизни. Учился Д. С. Данин на физическом факультете , на старших курсах увлекся литературной деятельностью, легкомысленно покинув университет без диплома.
Прогрессирующая близорукость подчистую освобождала от армии, однако в первый же военный месяц он добровольцем вступил в ополчение и, пройдя всеми многотрудными дорогами войны, добрался до Праги. После войны стал профессиональным литературным критиком, что и принесло ему много крупных неприятностей. Появление Д. С. Данина среди алмазников сопровождалось типичными для того времени событиями, хотя при всей трагически складывающейся ситуации знакомство с ним носило комический характер.
После громкого и скандального разгрома биологической науки и уничтожения генетики началась новая кампания по так называемой борьбе с космополитизмом . С начала 1949 года передовицы центральных газет ежедневно клеймили позором злостных космополитов, окопавшихся во всех сферах науки и культуры, особенно в среде литературных критиков, порочащих якобы советскую действительность. Фамилии людей, постоянно упоминавшиеся в центральной прессе, примелькались и стали популярными, серьезность же проводившейся кампании грозила им лишением свободы. Близкие друзья горячо рекомендовали Д. С. Данину покинуть на время столицу, примкнув к какой-нибудь экспедиции, а для этой цели обратиться к родственнице одного из литераторов, работавшей в Московском геологическом управлении. В апреле алмазники шумно отмечали день моего рождения. Опоздавший к началу пиршества муж сестры оправдывался тем, что разговаривал с самым настоящим "живым космополитом", которого собирался оформлять на полевой сезон в свою геологическую партию. Эта тема обыгрывалась весь вечер, а ближе к полуночи Эд Равский торжественно выставил бутылку, и судьбу бедного космополита без его ведома перерешили... Воспринял он это известие нормально. Узнав, что за бутылку вместо смоленских и брянских лесов ему предстоит поехать в приангарскую тайгу, тут же отправился в ближайший магазин и вернулся оттуда с тремя бутылками. В благодарность же судьбе за то, что свела его с такими распрекрасными людьми, при традиционных осенних сборах алмазников после окончания полевых работ количество приносимых им бутылок увеличивалось. Появление матерого "космополита" в нашей геологической компании вносило в нее свежую струю и предоставляло великолепную возможность расширять крут знакомств с интересными людьми иных профессий.
Даниил Семенович оказался живым и очень непосредственным человеком, хотя и большим любителем несколько попозировать, что служит отличительной чертой людей его крута. Благодаря раскованности и общительности накоротке знаком был чуть ли не с половиной Москвы, значительная же часть наиболее известных в те годы писателей вообще числилась наиближайшими его друзьями. Правда, за последние месяцы многие из них поспешили забыть про былую дружбу, при встречах норовили уходить в сторону. Такая манера поведения весьма характерна для нашего привилегированного общества, и в частности для советской интеллигенции.
Алмазники же были далеки от подобных политесов, их привлекала его образованность, непосредственность и Непринужденность в общении, а главным образом, остроумие, что делало новое знакомство обоюдно приятным. Д. С. Данин показал себя великолепным рассказчиком и, зная множество забавных историй, передавал их в своей живой, непосредственной манере с актерским мастерством. Несмотря на обрушившиеся на его голову драматические коллизии, не утратил ни жизнерадостности, ни оптимизма и, оказавшись в непривычных для себя таежных условиях, сохранял неунывающий характер и остроумие. В трудную минуту искрящийся юмор помогал ему подбадривать и себя и других к месту сказанной веселой шуткой, а неиссякаемый оптимизм оказывал благотворное влияние даже на закоренелых скептиков и природных нытиков. Появление их крошечного отряда вносило оживление в однообразие таежных будней. Вечерами после продолжительных тяжелых маршрутов собирались все в лагере, раскладывали огромные костры и вели увлекательные беседы. Даже самую скучную тему Д. С. Данин способен был оживить, заполняя ее юмором, вызывавшим дружный хохот и помогавшим снимать усталость. На весь вечер мог увлеченно завладеть разговором, в который трудновато было вклиниться кому-нибудь еще, но вел его настолько оживленно и интересно, что обижаться не приходилось. Частенько общие разговоры сменялись стихами, знал же их Даниил Семенович великое множество. С актерским мастерством способен был до глубокой ночи читать прекрасные стихи мало тогда кому известных авторов. В такие вечера поэзии мне впервые от него довелось услышать В. Хлебникова, О. Мандельштама, К. Бальмонта, Р. Киплинга, сами имена которых упоминать в те годы настоятельно "не рекомендовалось"...
Ко многим своим неоспоримым достоинствам оказался он большим любителем хорошего пения и, хотя сам не обладал ни слухом, ни голосом, темпераментно подбивал затягивать популярные песни. Репертуар его был обширен, многочисленность куплетов не смущала, больше же всего по душе были фронтовые песни. Нещадно перевирая слова и уводя несройный хор от мелодии, он заглушал его своим громким голосом. Импровизированная самодеятельность заставляла единственного обладателя тонкого слуха, Эда Равского, болезненно морщиться и умоляюще взывать к прекращению нестройного песнопения.
В области физики глубина его познаний осталась для нас неизвестной, но это мало кого волновало, а в начитанности и общей образованности отказать ему было трудно. Обычно все разговоры о литературе порождали самые жаркие споры, спорщиком же он был непревзойденным, с огромным удовольствием каждого старался втягивать в спор и чаще всего выходил из него победителем. Словом, этот умный, эрудированный и эмоциональный человек очень скрасил наш первый трудный полевой сезон в Сибири, своей доброжелательностью и щедростью вызывая общее уважение.