1.3 Функции диаспоры

Судьба каждой диаспоры неповторима и своеобразна в такой же мере, в какой необычна и индивидуальна жизнь каждого человека. Вместе с тем, в их деятельности есть немало общих функций. Они присущи как «старым», так и «новым» диаспорам как точечным, так и дисперсным, как малочисленным, так и многочисленным национальным сообществам. Несмотря на неодинаковые причины своего появления и формирования, все же они характеризуются некоторыми общими чертами. Однако следует отметить, что объем, насыщенность и полнота этих функций могут серьезно отличать одну диаспору от другой.

Наиболее распространенной функцией диаспоры является их активное участие в поддержании, развитии и укреплении духовной культуры своего народа, в культивировании национальных традиций и обычаев, в поддержании культурных связей о своей исторической Родиной.

Особое место в связи с этим занимает сохранение родного языка. Общеизвестно что язык в полной мере реализуется в компактной среде обитания, а в условиях дисперсного проживания может утратить свою коммуникативную роль. И как правиле полноценное функционирование языка зависит от его статуса в том или ином государстве. Формирующаяся диаспора обычно использует родной язык в неформальном общении и очень редко в преподавании в школе, в делопроизводстве, в средствах массовой информации и т.д. Как раз за достижение этого ей и приходится бороться. Родной язык является ретранслятором национальной культуры, и утрата его оказывает прямое воздействие на некоторые ее компоненты, прежде всего в духовной сфере (обычаи, традиции, самосознание). Тем не менее в реальности мы можем наблюдать ситуацию, когда многие, отколовшиеся от своего этноса части, утратив частично или полностью родной язык, продолжают функционировать в качестве диаспоры (например, немецкая, корейская, ассирийская, чувашская и т.д.).

Следовательно, сохранение родного языка иногда не является определяющим признаком диаспоры. Тем не менее, его постепенная утрата свидетельствует о развитии ассимиляционных процессов. Такое положение может усугубляться близостью культурной дистанции между этносами - титульными и диаспоричными. И если не существует других признаков, сплачивающих этническую общность, или они также утрачены, близок ее распад в результате ассимиляции.

Не менее важно для функционирования диаспоры сохранение ее представителями своей этнической культуры, под которой мы понимаем компоненты материальной, духовной и соционормативной деятельности, отличающиеся в той или иной степени от иноэтнической и надэтнической культуры. Наиболее четко этническая культура проявляется в литературе, искусстве, в этнической символике, традициях, некоторых формах материальной культуры (особенно в питании, одежде), фольклоре.

Сохранение этнической культуры безусловно является признаком диаспоры. Однако пo истечению некоторого срока, этническая культура диаспоры уже не является идентичной культуре этноса, от которого откололась этническая общность. На нее накладывает отпечаток культура иноэтнического окружения, а в результате возможной потери связи с материнским этносом утрачивается преемственность культурных традиций. Ситуация усугубляется трудностью сохранения этнической культуры в урбанизированной среде, где распространены стандартизованные эталоны материальной и духовной культуры.

Сохранение этнической культуры во многом зависит от культурной дистанции между диаспорой и иноэтническим окружением, толерантности государства и, наконец, желания самой группы сохранить свою культуру.

Ключевым, на наш взгляд, является сохранение этнического самосознания или чувства принадлежности к определенному этносу, внешне проявляющегося в форме самоназвания или этнонима. Внутреннее его содержание составляют противопоставление "мы - они", представление об общности происхождения и исторических судеб, связь с «родной землей» и «родным языком». По мнению О.И. Шкаратана, смена этнического самосознания является показателем завершения ассимиляции национальной диаспоры.

Важнейшей функцией диаспор в современной России выступает защита социальных прав представителей данного народа. Как уже выше упоминалось, это связано с регулированием миграционных потоков, занятости, помощи в профессиональном самоопределении, участии в жизни своей республики или принявшей страны.

Социальные функции затрагивают и проблемы гражданства, сохранения того позитивного, что имелось в СССР, когда народы жили вместе. Сюда следует отнести и усилия диаспор по преодолению различных проявлений шовинизма, антисемитизма, так называемой идеологии «лиц кавказской национальности» и т.п., ибо здесь коренятся истоки взаимного недоверия, отчужденности и даже вражды.

Все большее значение приобретает экономическая функция, которую стремятся реализовать некоторые диаспоры. Речь идет о развитии таких форм экономической деятельности, в которых реализуются специфические виды производства народных ремесел, товаров народного потребления. Это обогащает жизнь не только представителей данной диаспоры, но и жизнь людей других национальностей. Предпринятые, например, татарской диаспорой попытки организовать в Москве, Подмосковье, ряде регионов России производство товаров широкого потребления, специальных продуктов питания, напитков способствовали более полнокровной жизни как самих татар, так и всех других национальностей, в первую очередь русских. Ряд мер по возрождению ремесел украинского народа предпринимает и украинская диаспора в Москве.

Несколько своеобразно складывается реализация такой экономической функции как право торговли, хотя оно и порождает немало сомнений, трений и даже обострений (например, в отношении азербайджанской диаспоры). Однако необходимо исходить из исторического опыта, когда в руки представителей восточных наций передаются практически многие виды торговли. Опыт Европы лишний раз свидетельствует, что из такой тенденции, например, среди турок, Европа только выиграла, хотя для этого и сформулировала ряд условий, которые в конечном счете оказались выгодными для обеих сторон.

Кроме того, нельзя закрывать глаза на тот факт, что ряд диаспор выполняют и политические функции. Это проявляется, во-первых, в том, что они лоббируют возможность получения дополнительных прав и возможностей для своих республик (своего народа), получения особых гарантий для их эффективного развития, расширения их полномочий как внутри России, так и на международной арене.

Во-вторых, диаспоры, вернее, ряд их организаций (таджикская, узбекская, туркменская) выступают как оппозиция правящему режиму, организуя все возможные силы - от издания газет до организации общественного мнения - для борьбы с неприемлемыми им политическими силами.

В-третьих, диаспоры непосредственно воздействуют и на международные позиции страны проживания.

Международный аспект приобрела и жизнь болгарской диаспоры, сформировавшейся на нефтяных промыслах Тюменского Севера и в леспромхозах Коми республики, ибо их дальнейшее пребывание затрагивает процессы экономического и политического взаимодействия России и Болгарии.

Глава 2 Русская диаспора в странах Балтии

Этнологи делят этнические структуры полиэтнических государств на две системы: централизованную и дисперсную. В первом случае некоторые из этнических групп столь велики, что их взаимоотношения постоянно находятся в центре общественно-политической жизни. Во втором - население состоит из небольшого числа этнических групп, каждая из которых слишком слаба или малочисленна, чтобы доминировать над Центром.

Взаимоотношения титульной нации и этнических русских близки к первой системе. Причем острота проблемы далеко не всегда тождественна количественным показателям. Условно постсоветские республики можно разделить на три группы:

1. республики, где русские составляют от 20 % и выше (Казахстан - 37,8 %, Латвия – 34 %, Эстония - 30,3 %, Украина -22,1 %, Киргизия - 21,5 %);

2. республики, где на русских приходится от 10 до 20 % населения (Белоруссия - 13,2 %, Молдова – 13 %);

3. республики, где на русских приходится менее 10 % (Литва - 9,4 %, Узбекистан - 8,3 %, Таджикистан - 7,6 %, Туркменистан - 7,6 %, Азербайджан -5,6 %, Грузия - 6,3 %, Армения - 1,6 %).

Однако сравнительная малочисленность русских в Молдове и Таджикистане не означает, что их взаимоотношения с титульной нацией менее значимы для общественно-политической жизни республик, чем, например, в Казахстане или странах Балтии. В Армении, где русские особенно малочисленны, среди причин, побудивших их покинуть республику, - нерешенность языкового вопроса. По данным МИД Армении, ситуация, сложившаяся в связи с принятием Закона о языке и введением языковой инспекции, лишила русское население возможности обучения в средних и высших учебных заведениях, привела к безработице многих высококвалифицированных работников. Если в 1987/88 учебном году в республике было 82 чисто русские школы и 29 смешанных, то в 1993/94 их осталось только 4.

В отличие от традиционных диаспор, российская в странах нового зарубежья состоит из коренных жителей ранее единого государства, по отношению к которым в принципе неприменим термин "мигрант". Количественный анализ структуры русского населения в республиках нового зарубежья показывает, что к 1989 г. не менее трети (от 32,5 до 65,1 %) русских были уроженцами этих республик. Так, в Эстонии в 1989 г. лишь 34,9 % русского населения были приезжими (65,1 % - родились в Эстонии); 43,3 % русского населения Молдовы, 42,3 % - Украины, 41,6 % - Латвии родились в этих республиках. Таким образом, попытки отождествить русских с понятием "мигранты" вряд ли можно считать обоснованными. Причины миграции русских из России, по данным последней переписи, обусловлены в большинстве случаев семейными мотивами, а отнюдь не "имперской политикой Центра". Так, 88 % переехавших в 1986-87 гг. в Таллин русских и 44 % приехавших в Кишинев назвали в качестве главной причины переезда семейные обстоятельства. На втором месте по мотивации миграционных процессов из России в другие республики бывшего СССР стояли: продолжение учебы, распределение после окончания высшего учебного заведения, приглашение в качестве специалистов. Приехавшие русские вносили большой вклад в развитие промышленности, науки, культуры и образования республик бывшего СССР. По данным переписи, к рубежу 80-90-х годов во всех республиках, кроме Литвы, Белоруссии, Армении, Грузии и Азербайджана, русские составляли четверть и более рабочих, занятых в промышленном производстве. Основную работу в сельском хозяйстве во всех республиках выполняли работники коренных национальностей. Русское же население пополнялось, в основном, за счет высококвалифицированных кадров.

К русским, проживающим в республиках бывшего СССР, мало применим и термин "национальное меньшинство", т.к. в большинстве стран нового зарубежья русские являются государствообразующей нацией, составляя более трети населения в Казахстане, Латвии, Эстонии; более 20 % - на Украине и в Киргизии; 13 % - в Белоруссии и Молдавии.

Курс на построение моноэтнического, монолингвистического общества, предпринятый руководством большинства стран нового зарубежья, встретил негативную реакцию не только русского, но и русскоязычного населения этих государств. Так, языковая ситуация в республиках была следующей. Наиболее приобщенным к языку коренной национальности следует признать русское население Украины, Белоруссии, Литвы и Армении, где от 27 до 34 % русских свободно владели им как вторым языком или считали его родным. В то же время 19,7 % белорусов и 12,2 % украинцев назвали русский язык родным. В Минске, по оценкам специалистов, процессы утраты белорусского языка в качестве родного языка белорусского населения приобрели массовый и, не исключено, необратимый характер. Большинство молдаван (95,7 %), латышей (97,4 %), эстонцев (99 %), литовцев (99,7 %) назвали в 1989 г. родным языком язык своей национальности. Представители же других этнических групп, проживающих в республиках, называли русский язык не только в качестве основного языка общения, но и в качестве родного языка. Таким образом, к началу 90-х годов в республиках СССР сложилось реальное многоязычие, при котором носителями русского языка были как этнические русские, так и представители других национальностей. Полилингвистичность дополнялась большим количеством межэтнических браков. Наиболее низкие показатели эндогамности русского населения были характерны для Украины, Белоруссии, Молдавии, Литвы. Более эндогамно было русское население в Латвии (28,9 %) и еще выше эти показатели в Эстонии. Таким образом, к 1989 г. республики СССР представляли собой полиэтнические, полилингвистические образования. Распад СССР привел к гигантскому разлому единого этнического, культурного, языкового пространства. Спецификой российской диаспоры нового зарубежья является размытость ее этнических контуров. Не случайно именно языковой фактор, общность культуры становятся определяющими при формировании современной российской диаспоры, а не национальная принадлежность.

В отличие от традиционных диаспор в странах дальнего зарубежья этнороссияне в новом зарубежье испытывают серьезные трудности в реализации гражданских прав, не имеют возможности влиять на принятие решений, касающихся положения российской диаспоры. В большинстве стран нового зарубежья существенно ограничены для представителей нетитульных национальностей (большинство из которых составляют русские и русскоязычные) права: на труд, получение образования на родном языке, на социальное обеспечение. Существенно ограничена возможность реализации права на защиту от пропаганды, оказывающей пагубное воздействие на сохранение и развитие русской культуры, языка, образования, от проявлений бытового национализма.

Проблемы политических прав и социально-экономической защищенности русских взаимосвязаны. Последнюю нельзя рассматривать как нечто второстепенное, так как социальная защищенность не только зависит от общей обстановки в республике, но и имеет этническую окраску. Известен тезис официальных кругов Эстонии и Латвии, что русские в балтийских странах озабочены прежде всего своим экономическим положением и не испытывают ущемленности из-за ограничений в гражданских правах.

Однако уже в 1992 г. в Эстонии 40 % работающих русских страдали от социальной конкуренции, обусловленной их этнической принадлежностью; 82,5 % русских чувствовали ущемление национального достоинства в бытовой сфере, 20 % - в деловой. 64 % эстонцев высказались против работы в межнациональных коллективах.

К блоку социальных проблем относятся ограничения права на социальное обеспечение, права на защиту чести и достоинства личности. Потребность в труде русских существует во всех бывших советских республиках.

Введение аттестации на знание государственного языка осложнило во многих республиках межэтнические взаимоотношения, лишив русских перспектив профессионального роста и возможности продолжать трудовую деятельность по специальности.

Социальная и экономическая незащищенность русских, обусловленная общей экономической ситуацией "первоначального периода накопления капитала", отягощена этническим фактором.

Действительно, основная масса русских, как, впрочем, и нерусских граждан республик бывшего СССР, озабочена своим экономическим положением. Можно предположить, что если уровень жизни русских в республике будет выше, чем в России, то миграционные настроения будут проявляться слабее, даже при ограничении политических прав. Но перспективой русских как этнической группы станет ассимиляция, утрата национальной идентичности. К тому же практика показывает, что в республиках с относительно высоким уровнем жизни препятствуют социальному продвижению русских, оставляя им работу, связанную с неквалифицированным, физическим трудом (республики Балтии).

Курс на построение моноэтнического общества, избранный лидерами бывших советских республик, претерпел за последнее время серьезные изменения. Тем не менее, проблема сохранения и развития русского национального достояния - культуры, образования, языка - является одной из наиболее острых.

Не случайно ряд исследователей, называя возможные ориентиры российской внешней политики, выделяют в качестве цели введение государственного двуязычия во всех постсоветских государствах, активное содействие созданию и укреплению русских общин, выделение средств на поддержку русской культуры и образования.

Можно дискутировать, существовала ли в реальности "советская культура", но то что за годы советской власти сформировались определенные культурные ценности, которые нельзя отождествлять с какой-то одной национальной культурой, вряд ли может вызвать сомнения.

Постсоветская Прибалтика или постсоветская Средняя Азия - это именно постсоветские государства, а не некие "возрожденные" образования. В условиях взаимодействия культур создать стабильное, процветающее общество можно лишь на основе объединяющей цели и общих для всех национальностей духовных ценностей. В настоящее время на постсоветском пространстве "самоопределяются" и "взаимоопределяются" прежде всего элиты новых политических образований. Новые политические элиты бывших советских республик пока не смогли ни создать, ни осуществить оптимальной модели межэтнических отношений. Хотя достижение межнационального консенсуса является одним из важных условий сохранения новыми элитами политической власти. Именно поэтому крайне важен вопрос, насколько новые национальные культуры действительно гомогенны и насколько они способны построить свои идентичности не на принципе исключительности, а на объединительных началах и на лояльности граждан государству, в котором они проживают.

Положение россиян в ряде стран нового зарубежья остается фактором, серьезно осложняющим развитие отношений России с данными государствами. Анализ политики, проводимой руководством стран Балтии, в первую очередь Эстонии и Латвии, показывает, что в ее основе лежит курс на создание этнократических, мононациональных государств. Нет тенденции к улучшению положения нетитульных народов в сфере соблюдения их гражданских, политических, социальных, экономических, культурных прав. По-прежнему наиболее острым в Латвии и Эстонии остается вопрос о приобретении гражданства. Нельзя не отметить, что представители Совета Европы, ОБСЕ и других международных организаций фактически применяют практику двойных стандартов в оценке событий, происходящих в странах Балтии. Для общественного мнения Запада этот антироссийский курс подается как ликвидация последствий оккупации Балтии СССР в 1940 г. Построение этнократических государств осуществляется в странах-членах СНГ. Резкое сужение русского культурного, языкового, образовательного, информационного пространства усугублено активизацией деятельности националистических организаций в Казахстане, на Украине, в зонах межэтнических конфликтов, что ставит вопрос о самой возможности сохранения этнической идентичности русскими в странах нового зарубежья.

В отличие от мировых диаспор, имеющих длительный исторический опыт организационного функционирования, обладающих финансовым потенциалом, влиянием в политических и деловых кругах различных государств мира, российская диаспора нового зарубежья находится в стадии становления. Современное состояние русского общественного и общественно-политического движения в СНГ и государствах Балтии характеризуется продолжающимся расколом, соперничеством между различными крупными и мелкими структурами, отсутствием лидеров, способных сплотить наиболее активную часть диаспоры в масштабе республики или хотя бы крупного региона. Анализ развития ситуации в русском движении нового зарубежья позволяет с достаточной степенью уверенности говорить, что сроки прохождения ими болезненного роста будут во многом определяться степенью активности в данном вопросе соответствующих ведомств России, которым придется отказаться от установки на достижение быстрых результатов и нацелиться на долгосрочную перспективу.

Теоретические аспекты понятия «диаспора»

Понятие диаспоры

Кандидат философских наук Р.Р.Назаров, утверждает, что «этнические процессы, система межэтнических взаимодействий и межгосударственных отношений, тесно связаны с формированием и развитием такого социокультурного феномена как этнические диаспоры» . Следует отметить, что в настоящее время область явлений, обозначаемых как «диаспора», заметно расширилась, а частота употребления этого термина существенно возросла. В связи с этим смысл, вкладываемый в слово «диаспора», значительно изменился. Данная тенденция обусловлена во многом тем, что разработка понятия «диаспора» ведётся специалистами различных направлений среди которых не только этнологи, социологи, политологи, но и писатели, режиссеры, журналисты. В настоящее время термином «диаспора» могут обозначаться такие неоднородные явления, как беженцы, этнические и национальные меньшинства, трудовые мигранты и т.п. На это указывает, например, А.О. Милитарев: «В современной литературе термин этот достаточно произвольно применяется к самым разным процессам и явлениям, с вкладыванием в него того смысла, который считает нужным придать ему тот или иной автор или научная школа» . Поэтому определение данного термина требует уточнения.

Само слово диаспора -- сложное по составу. Оно состоит из трёх корней - ди+а+спора, что, по мнению Ю.И. Семёнова, может означать первоначально следующее - «спора» -- известное из биологического мира -- деление, предполагающее дальнейшее бесполовое размножение, в качестве таковых выступают клетки, клубни растений, которые, попадая в новую среду, мутируют применительно к ее условиям .

С точки зрения В.Д. Попкова, в переводе со слогового русского первоязыка слово диаспора может расшифровываться как ди (дви)+а+с+по+Ра, что читается как движение сына, воспевающего Бога (Ра). В этом случае сыновний (дочерний) клан, перемещаясь на новое место, сохраняет (или должен сохранять) духовные основы, то есть процессы духотворчества в устойчивом виде . Новые позиции, неизменно возникающие в новых условиях в этом случае, утверждает исследователь, не должны касаться духовного стержня, духовных корней мигрирующих людей . Так как миграция -- явление, равное по возрасту жизни человечества, то и диаспора и диаспоральные образования всегда привлекали окружающих на разных уровнях осознания этой структуры .

Письменное фиксирование слово диаспора обнаруживается в греческом языке, в переводе с которого оно означает «рассеяние», «пребывание значительной части народа вне страны его происхождения». Греки, ведущие многочисленные войны, сами представляли собой диаспоральные образования, находясь на территории других стран и, одновременно с этим, создавали искусственные диаспоры в лице военнопленных, которых перемещали в свою страну. Самих же представителей диаспор они очень точно называли «варварами», характеризуя их как людей, не знающих греческую культуры со всеми ее производными (язык, традиции, обычаи и др.). Варвары не пользовались уважением и прямо рассматривались как изгои, иноверцы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следовательно, изначально диаспоры и их представители выступали оппонентами коренным жителям .

На современном этапе большинство исследователей полагает, что диаспора -- это часть этноса, проживающая за пределами своего национального государства .

Есть авторы, которые рассматривают понятие диаспор и относят к ним также этнические общности, проживающие в едином государстве, но за пределами своей «титульной» республики (чуваши, татары, буряты, башкиры в России и др.).

Ж. Тощенко и Т. Чаптыкова относят к диаспорам народы, проживающие в России, но за пределами их «титульных» республик с выполнением самых простейших функций поддержания как социальных, так и духовных контактов.

Т.В. Полоскова приводит два основных толкования понятия диаспора:

1. этническая общность, находящаяся в иноэтничной среде,

2. население той или иной страны, принадлежащее этнически и культурно к другому государству .

При этом автор указывает на существование иммигрантских диаспор и групп коренных жителей страны, оказавшихся оторванными от основного места пребывания своего этноса в силу перекройки государственных границ и других исторических обстоятельств. В этом смысле лучше говорить не о диаспоре, а об ирреденте.

Ряд исследователей полагает, что диаспоры идентичны понятию субэтноса, под которым в свою очередь подразумеваются «территориальные части народности или нации, отличающиеся локальной спецификой разговорного языка, культуры и быта (особое наречие или говор, особенности материальной и духовной культуры, религиозные различия и т.д.), имеющие иногда самоназвание и как бы двойственное самосознание» .

Таким образом, ученые, исследующие эту проблему, едины в том, что диаспора является частью народа, проживающая вне страны его происхождения, имеющая общие этнические корни и духовные ценности. Следовательно, охарактеризовать феномен диаспоры можно с помощью выделения системообразующих признаков, к которым относятся:

· этническая идентичность;

· общность культурных ценностей;

· социокультурная антитеза, выражающаяся в стремлении сохранить этническую и культурную самобытность;

· представление (чаще всего в виде архетипа) о наличии общего исторического происхождения .

В настоящее время исследователи выделяют «классические» и «современные» диаспоры.

К «классическим» («историческим») диаспорам относят еврейскую и армянскую диаспоры.

Исследователь феномена этнических диаспор В.Д.Попков выделяет несколько базовых характеристик «классической» диаспоры:

1. Рассеивание из единого центра в две или более «периферийных» области или иностранных региона. Члены диаспоры или их предки были вынуждены покинуть страну (регион) своего первоначального проживания и не компактно (как правило, относительно небольшими частями) переселиться в другие места.

2. Коллективная память о стране происхождения и ее мифологизация. Члены диаспоры сохраняют коллективную память, видение или миф о своей первоначальной стране исхода, ее географическом положении, истории и достижениях.

3. Ощущение своей чужеродности в принимающей стране. Члены диаспоры полагают, что они не являются и не могут быть полностью приняты обществом этой страны и, следовательно, чувствуют себя отчужденно и изолировано.

4. Стремление к возвращению или миф о возвращении. Члены диаспоры считают страну исхода своим родным и идеальным домом; тем местом, в которое они или их потомки в конечном итоге вернутся, когда условия будут подходящими.

5. Помощь исторической родине. Члены диаспоры преданы идее всемерной поддержки (или восстановления) страны исхода и полагают, что им следует сообща взяться за это и тем самым обеспечить ее безопасность и процветание.

6. Сохраняющаяся идентификация со страной происхождения и базирующееся на этом чувство групповой сплоченности .

Другая концепция, предложенная Х. Тололяном, концентрирует внимание на следующих элементах, в которых, по мнению автора, отражена суть феномена «классической» диаспоры.

1. Диаспора формируется вследствие принуждения к выселению; в результате этого за пределами страны происхождения оказываются большие группы людей или даже целые общины. Одновременно может иметь место добровольная эмиграция индивидов и малых групп, что также приводит к возникновению анклавов в принимающих странах.

2. Основа диаспоры -- сообщество, которое уже обладает ясно очерченной идентичностью, сформированной в стране исхода. Речь идет о сохранении и непрерывном развитии первоначальной и «единственно верной» идентичности, несмотря на возможность появления новых форм самоидентификации.

3. Диаспорной общиной активно поддерживается коллективная память, которая является основополагающим элементом ее самосознания. В случае с еврейской диаспорой коллективная память воплощена в текстах Ветхого Завета. Такие тексты или воспоминания могут впоследствии стать ментальными конструкциями, служащими для сохранения цельности и «чистоты» идентичности.

4. Как и другие этническое группы, общины диаспоры сохраняют свои этнокультурные границы. Это происходит либо по собственной воле, либо под давлением населения принимающей страны, которое не хочет ассимилировать их, либо благодаря тому и другому.

5. Общины заботятся о поддержании связей друг с другом. Такие связи часто носят институционализированный характер. Взаимодействие, включающее переселение и культурный обмен между первичными общинами, ведет, в свою очередь, к постепенному зарождению вторичных и третичных диаспор. Члены сообщества продолжают воспринимать себя как семью и, в конечном счете, если концепция исхода перекрывается национальной идеей, рассматривают себя как единую нацию, рассеянную по различным государствам.

6. Общины стремятся к контактам со страной исхода. Недостаток в подобных контактах компенсируется общеразделяемой лояльностью и сохранением веры в мифическую идею возвращения .

Как мы видим, некоторые положения Х. Тололяна согласуются с идеями В.Д. Попкова, а в ряде случаев дополняют их. Как и в концепции последнего, выделяется положение о насильственном характере переселения.

Следует отметить, далеко не все этнические группы в рассеянии могут соответствовать (даже с оговорками) классической парадигме диаспоры. Поэтому речь все-таки не должна идти о том, чтобы классические диаспоры, в частности, еврейскую, применять в качестве «измерительного прибора» для других сообществ, на предмет соответствия или несоответствия их критериям «настоящей» диаспоры. Возможно, вообще не стоит сравнивать между собой опыт формирования диаспор различными этническими группами, опираясь на жесткую систему признаков. Можно лишь выделить некоторые существенные признаки диаспоры, используя в качестве базиса «классические случаи». Достоинством приведенных концепций является то, что они предлагают ряд таких признаков научному сообществу, и задача последнего -- осмыслить, усовершенствовать и дополнить эти идеи.

Понятие «современных» диаспор исследователи связывают большей частью с возникновением волн трудовых миграций в индустриально развитые страны.

Особенности «современных» диаспор рассмотрены в работах Ж. Тощенко и Т. Чаптыковой. В своем подходе авторы выделяют четыре основных признака диаспоры:

1. Пребывание этнической общности за пределами своей исторической родины. Этот признак является исходным, без которого невозможно рассматривать сущность феномена диаспоры.

2. Диаспора рассматривается как этническая общность, обладающая основными характеристиками культурной самобытности своего народа. Если этническая группа выбирает стратегию ассимиляции, то она не может быть названа диаспорой.

3. В качестве третьего признака называются организационные формы функционирования диаспоры, например, такие как землячества, общественные или политические движения. Таким образом, если у этнической группы отсутствуют организационные функции, то это предполагает и отсутствие диаспору.

4. Осуществление диаспорой социальной защиты конкретных людей .

По мнению авторов, только этносы, «устойчивые к ассимиляции» способны создавать диаспоры; причем устойчивость диаспоры обеспечивается фактором организации плюс наличие некоего «стержня», в качестве которого может фигурировать, например, национальная идея или религия. Принимая во внимание все вышеназванные признаки, авторы определяют диаспору как «устойчивую совокупность людей единого этнического происхождения, живущую в иноэтническом окружении за пределами своей исторической родины (или вне ареала расселения своего народа) и имеющую социальные институты для развития и функционирования данной общности» .

Особое внимание в данном подходе уделяется функциям диаспор. Как полагают авторы, одной из наиболее распространенных функций диаспоры является поддержание и укрепление духовной культуры своего народа. Причем, особый акцент ставится на сохранение родного языка, хотя подчеркивается, что сохранение родного языка далеко не всегда является основным признаком диаспоры. Существует достаточно примеров тому, когда диаспоры частично или полностью утрачивали родной язык, но не прекращали свое существование.

В качестве ключевой функции диаспоры Ж. Тощенко и Т. Чаптыкова выделяют сохранение этнического самосознания, или четкое осознание принадлежности «своему» этносу. В основе этой функции лежит противопоставление «мы-они», которое определяет процессы идентичности членов диаспоры. Важной функцией считается защита социальных прав членов диаспоры. Это касается помощи в профессиональном самоопределении, регулировании миграции и занятости. Кроме того, здесь предусматривается деятельность диаспор по преодолению предрассудков и других негативных явлений, связанных с антисемитизмом, шовинизмом и других агрессивных проявлений в отношении ее членов.

Особо выделяются экономическая и политическая функции. Раскрывая экономическую функцию, авторы обращают снимание на то, что некоторые виды экономической деятельности являются (или постепенно становятся) «специфичными» Для представителей той или иной диаспоры. В случае с политическими функциями речь идет о лоббировании членами диаспоры дополнительных гарантий, прав, возможностей для своего этноса или диаспоры.

В заключение авторы поднимают вопрос о длительности существования диаспоры или о ее «жизненном цикле». Здесь считается, что диаспора может существовать неопределенно долго как автономная часть материнского этноса. В то же время прослеживается идея о том, что те мигранты, которые уже однажды потеряли свою родину, никогда не будут больше полностью приняты в общество страны исхода и в то же время никогда полностью не освободятся от чувства «чужого» в стране поселения. Поэтому они вынуждены создавать свой мир «между» двумя обществами, который базируется на двойной идентичности.

Таким образом, мы рассмотрели определение понятия «диаспора» и существенные признаки, определяющие феномен диаспоры. Так, диаспорой принято называть часть этноса, проживающую за пределами своего национального государства. Большинство исследователей в качестве основного существенного признака диаспоры называют стремление диаспор к сохранению контактов со странами исхода и с общинами того же этнического происхождения. Кроме того, важнейшим признаком диаспоры считается наличие социальных институтов и определенной организации диаспоры. Особенно важным представляется идея о том, что попытки создавать организацию могут простираться далеко за пределы принимающей страны. В этом случае речь идет о создании сети социальных институтов той или иной диаспоры в различных странах и о транснациональных пространствах.

С целью качественного изучения и рассмотрения предмета курсовой работы, я считаю необходимым рассмотреть характеристику понятия «диаспора», ее значение и типологию. Таким образом, будет достигнуто правильное понимание проблематики исследования и, в конечном итоге, его верного изучения.

Важно вспомнить этимологию слова «диаспора», т.е. его происхождение. Это поможет нам обозначить его значение и смысл. Слово «диаспора» имеет греческое происхождение, оно обозначает рассеяние, пребывание определенной части народа вне страны его происхождения.

На мой взгляд, весьма интересным является факт того, что появление диаспор датируется VI в. до н.э., когда вавилонский правитель Навуходоносор II после завоевания Палестины насильно переселил евреев в Вавилонию, где они жили до завоевания персидским властелином Киром. Это понятие, употребленное к конкретному народу, в дальнейшем, в процессе исторического развития человечества, стало применяться ко всем этническим группам, которые по тем или иным причинам были оторваны от своего народа и продолжали не просто жить, но и сохраняться как особая этническая общность.

В дальнейшем понятие «диаспора» использовалось по отношению к религиозным и культурологическим группам населения, вынужденным жить среди представителей другой религии или другой культуры.

В средневековье число таких диаспор постоянно возрастало после завоевательных походов, войн, в условиях этнических и религиозных преследований, притеснений и ограничений. Особенно примечательна в этом смысле судьба армянского народа: его диаспора берет свое начало в основном с XIV в., после того, как орды Тимура вторглись в пределы Армении и истребили значительную часть населения.

Новая и новейшая история внесла новую страницу: диаспоры стали появляться в связи с экономическими преобразованиями, потребовавшими значительные трудовые ресурсы (США. Канада, Латинская Америка, Индия, ЮАР, Австралия). Поводом для образования диаспор вне своей исторической Родины для ряда наций стало также аграрное перенаселение, потребность в иной сфере приложения рабочих рук, притеснения и ограничения в общественной жизни, которые могли трактоваться как этническое преследование (поляки, ирландцы, немцы, итальянцы и др.).

В научной литературе до сих пор нет ясности в употреблении этого термина. В ряде случаев их объединяют с понятием этническая группа или этническая общность (которые включают в себя не только те группы и общности, которые живут в отрыве от исторической Родины). Это понятие гораздо шире и объемнее - этнической общностью можно назвать значительное количество образований - от нации, народа до малой этнической группы. Нельзя согласиться и с тем, что диаспора отождествляется с понятием малочисленные народы, перед которыми хотя и стоит ряд задач, аналогичных диаспорам, но которые имеют свой конкретный исторический ареал расселения и в обозримый исторический отрезок времени не покидали свою Родину.

Необходимо рассматривать понятие «диаспора», исходя из того, что одним из его главных признаков является пребывание этнической общности людей за пределами страны (территории) их происхождения, т.е. в ином этническом окружении. Этот отрыв от своей исторической Родины и образует тот исходный отличительный признак, который отражает сущность данного феномена. Особенно важно знание отношения людей к своей диаспоре и истории ее появления.

Диаспора - это не просто часть одного народа, живущего среди другого народа, - это такая этническая общность, которая имеет основные или важные характеристики национальной самобытности своего народа, сохраняет их, поддерживает и содействует их развитию: языка, культуры, сознания. Нельзя назвать диаспорой группу лиц, хотя и представляющих определенный народ, но вступивших на путь ассимиляции, исчезновения их как ветви данного народа (в чем нет ничего предосудительного, так как история изобилует свидетельствами и фактами как национального возрождения, так и ассимиляции народов, на что в свое время обратил внимание и обстоятельно исследовал Л.Н. Гумилев).

Еще одной немаловажной характерной чертой диаспоры является то, что она имеет определенные организационные формы своего функционирования, начиная от землячества, и заканчивая наличием общественных национально-культурных и политических движений. Иначе говоря, нельзя отнести к диаспоре любую группу лиц определенной национальности, если у них нет внутреннего импульса, потребности к самосохранению, что обязательно предполагает определенные организационные функции.

Наконец, следует отметить такой отличительный признак диаспоры как осуществление ею социальной защиты конкретных людей.

Анализируя эти признаки, следует обратить внимание на тот факт, что нередко большие этнические группы, живя в иноязычном окружении, не создают своих диаспор, ограничиваясь организациями типа землячеств или групп по интересам. Пример тому немцы и англосаксы в США, представленные во всех сферах общественной жизни. Они не нуждались в обособленном этническом развитии.

Особо следует сказать о таком признаке как религиозный фактор. История диаспор показывает, что религия в ряде случаев стала цементирующим фактором в консолидации представителей единоверцев (часто совпадающих с определенной национальностью). Так, греко-католическая церковь играет огромную роль в сплочении украинцев в Канаде, Латинской Америке. Особенно сильная роль религии проявляется в жизни армянских общин. Важнейшим обстоятельством, в громадной степени определившим судьбу армянского народа, был монофизитский выбор, сделанный армянской церковью в V в. н.э. Монофизитство представлялось еретическим как для католиков, так и для православных, и потому оно окончательно выделило армян в этнос-религию. Подобно другим народам, у которых существовала связь этноса и религии (евреи, например), у армян она привела к особой устойчивости этноса, его сопротивляемости ассимиляции. В средние века этнические барьеры были очень слабыми, а переход из одного этноса в другой - делом относительно легким. Но для армян, как и для евреев, хотя и в меньшей степени, он наталкивался на необходимость перехода в другую веру.

Естественно, что диаспоры мусульманских народов консолидирует религия, которая пронизывает всю их культуру и определяет их жизнедеятельность. Следовательно, религия способствует формированию и функционированию диаспоры.

Способностью создавать диаспору обладает не каждый этнос, а только этнос, устойчивый к ассимиляции. Устойчивость к ассимиляции достигается объективно - благодаря фактору организации диаспоры (а также организации органов самоуправления, учебной деятельности, культурных мероприятий, политических аспектов и др.), субъективно - существованием некоего стержня, будь то национальная идея, историческая память, религиозные воззрения или нечто другое, что сплачивает, сохраняет этническую общность и не позволяет ей раствориться в иноэтнической среде.

Таким образом, диаспора - это устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения, живущая в иноэтническом окружении за пределами своей исторической родины (или вне ареала расселения своего народа) и имеющая социальные институты для развития и функционирования данной общности. Особо хотелось подчеркнуть признак, который в значительной степени определяет, можно ли назвать данную этническую общность диаспорой. Признак этот - внутренняя способность к самоорганизации, которая позволяет диаспоре функционировать длительное время и при этом оставаться относительно самодостаточным организмом.

Типы диаспор

Существующие типы диаспор могут быть различными, это обуславливает сложность определения их типологических признаков. Также диаспоры имеют собственную классификацию. Для рассмотрения типологии диаспор следует знать, кто является представителем той или иной диаспоры, а также необходимо знать то, какие страны или народы относятся к их исторической Родине.

Чаще всего, диаспоры имеют собственные национальные государства (немцы, поляки, финны и др.). Диаспора является частью этноса, представители которого проживают за пределами своего национального государства.

Некоторые ученые, расширяя значение слова «диаспора» полагают, что к таковым нужно относить и этнические общности людей, проживающих не только за пределами своего государства, но и внутри него (чуваши, татары, буряты, башкиры и др.). Справедливой же точкой зрения считается разделение диаспор на внутренние - проживающие в пределах одного государства, но в иной этнической среде, и внешние – проживающие за пределами родного государства.

Следует отметить специфичность диаспор, которые представляют этносы, не имеющие своей государственности и живущие дисперсно (цыгане, ассирийцы, уйгуры и др.). Особое место в данной классификации занимают этносы, большая часть которых проживает в диаспоре (например, евреи). Можно также назвать этнические общности, компактно или дисперсно расселенные в иноэтническом окружении, которые имеют численность, достаточную для образования диаспоры, но отнюдь не объединяющихся в нее.

Диаспоры можно классифицировать и по тем основным видам деятельности, которые они выполняют. Наиболее распространена деятельность, которая связана с Духовной культурой народа, с выполнением культурно-просветительских функций, направленных на пропаганду национальной литературы, искусства, на распространение и поддержание родного языка, на создание благоприятных условий для развития национального самосознания членов диаспоры. Анализ реально существующих диаспор показывает, что 60-70% из них решают национально-культурные проблемы.

Некоторые диаспоры имеют свои организации, которые заняты в сфере экономической деятельности, что обычно связано с созданием определенных производств по выпуску национальных товаров и услуг, по развитию народных промыслов и ремесел.

В последнее время значение национальных диаспор возросло еще и потому, что они стали более активно и целенаправленно создавать организации, осуществляющие социальные функции - функции социальной защиты, охраны прав, получение гарантий и обеспеченности людей согласно провозглашенной ООН Декларации прав человека.

И, наконец, особой формой деятельности для ряда диаспор является выполнение ими некоторых политических функций, когда основное внимание создаваемых ими организаций сосредоточено на поддержании целей независимости (абхазская диаспора), на достижении национального примирения (таджикская диаспора), на противостоянии политическим процессам в своих республиках (узбекская, азербайджанская, туркменская диаспоры).

Диаспоры можно рассмотреть и с точки зрения их сплоченности: они охватывают или стремятся охватить основные сферы жизни своих членов (как татарская), или сосредотачиваются на отдельных процессах (как, например, «Общество друзей Сарьяна» в рамках армянской диаспоры).

Диаспоры могут рассматриваться также с точки зрения позитивности и деструктивности. В целом это позитивное явление, но иногда они сосредотачиваются на националистических, экстремистских идеях и ценностях. Они могут выступать в виде лоббистов специфических национальных интересов. Не исключается и криминальный аспект в их деятельности, ибо и мы имеем такое специфическое образование, как этническая преступность. Именно эти деструктивные явления и ставят вопрос об истоках и причинах их возникновения и существования, обстоятельный анализ которых показывает невозможность их объяснения только исходя из истории и реальной жизни данного народа: как правило, эти причины имеют более обширный характер и так или иначе зависят от более широкого круга проблем.

Вместе с тем, к диаспорам применимо утверждение, что у этноса нет универсального внешнего отличительного признака. «Нет ни одного реального признака для определения этноса, применимого ко всем известным нам случаям. Язык происхождение, обычаи, материальная культура, идеология иногда являются определяющими моментами, а иногда – нет».

Специально для сайта «Перспективы»

Тамара Кондратьева

Кондратьева Тамара Степановна - старший научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН.

Стремительный рост иммигрантских сообществ и их институционализация заставили заговорить о «диаспоризации мира» как об одном из сценариев развития человечества. Так или иначе, процесс этот углубляется и принимает все новые и новые формы, а роль диаспор и их влияние усиливаются. Развернувшаяся в научном сообществе дискуссия показывает, сколько белых пятен и вопросов остается в изучении этого меняющегося феномена и как велики различия между исследователями в его понимании.

Характерной особенностью глобализирующегося мира становится усиление миграционных процессов. Глобализация делает «национальные перегородки» более прозрачными, и потому миллионы людей в поисках лучшей доли покидают родину и устремляются в другие страны. За последние 50 лет численность международных мигрантов увеличилась почти в три раза. Если в 1960 г. во всем мире насчитывалось 75,5 млн. человек, проживающих вне страны своего рождения, то в 2000 г. - 176,6 млн., а в конце 2009 г. их стало уже 213,9 млн. Согласно оценкам экспертов ООН, в настоящее время каждый 35-й житель земного шара является международным мигрантом, а в развитых странах – уже каждый десятый (34; 33).

Резкое увеличение масштабов миграции идет параллельно с консолидацией иммигрантских этнических сообществ. Оказавшись на новом месте, переселенцы, как правило, стремятся объединиться, чтобы не только выжить, но и сохранить свои обычаи, традиции, язык в чуждой для них, зачастую весьма враждебной этнокультурной среде. С этой целью они либо присоединяются к уже существующим диаспорам, либо создают новые. В результате число диаспор в мире непрерывно увеличивается.

Профессор Иерусалимского университета Г. Шеффер предпринял попытку определить численность наиболее известных в мире диаспор. Согласно его расчетам, численность самой большой из так называемых «исторических» (то есть существующих с давних времен) диаспор – китайской – составляет в настоящее время 35 млн. человек, индийской – 9 млн., еврейской и цыганской – по 8 млн., армянской – 5,5 млн., греческой – 4 млн., немецкой – 2,5 млн., диаспоры друзов – 1 млн. человек. Среди «современных» диаспор самая крупная, афро-американская, насчитывает 25 млн. человек, курдская – 14 млн., ирландская – 10 млн., итальянская – 8 млн., венгерская и польская – по 4,5 млн., турецкая и иранская – по 3,5 млн., японская – 3 млн., ливанская (христианская) – 2,5 млн. человек (Цит. по: 26, с.10–11).

«Процесс образования диаспор принял уже столь значительные масштабы, что в мире, очевидно, уже невозможно найти страну, где не существовало бы диаспоры другого народа, равно как и страну, выходцы из которой не образовывали бы хотя бы небольшой диаспоры в какой-либо другой стране или нескольких странах» (3). Распространенная ранее индивидуальная интеграция иммигрантов в принимающее их общество все больше заменяется коллективной интеграцией, в результате чего возникает иная, диаспоральная форма расселения народов.

Диаспоры оказывают серьезное влияние на принимающие страны. Они меняют их демографическую структуру, этнический и конфессиональный состав. Диаспоры не только сохраняют свои традиции, обычаи, обряды, но зачастую и навязывают обществу чуждые для него ценности. Возрастает воздействие диаспор не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику принимающих стран, поскольку крупные транснациональные диаспоры, располагающие значительными финансовыми ресурсами, активно лоббируют интересы тех стран, которые еще недавно были для них родиной и с которыми они имеют тесные связи. По словам этнолога, член-кор. РАН С.А. Арутюнова, «если учесть постоянный рост числа диаспор, их динамизм, активные экономические, политические связи, лоббизм вплоть до самых «верхних этажей» – и в странах «исхода», и в принимающих странах, то роль их в современном мире переоценить невозможно» (1). Рост численности иммигрантских сообществ и их институционализация происходят столь стремительно, что это, по мнению некоторых экспертов, дает основание говорить о «диаспоризации мира», а некоторые из них считают, что современный мир представляет собой «не столько сумму государств… , сколько сумму диаспор» (8).

«Диаспоры правят миром, устанавливают международные нормы, формируют правительства и государства и даже ставят задачи создания мирового правительства – утверждает Э.Григорьян, профессор, доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии, социологии и права Национальной академии наук Армении. - … В широком смысле можно сказать, что последние полвека мировые процессы проходят при экономическом и даже идейном доминировании диаспор» (5).

Подобное утверждение вряд ли можно назвать бесспорным. Диаспоры, несомненно, играют все возрастающую роль как во внутренней политике тех стран, в которых они обосновались и которые стали для них «второй родиной», так и в мировой политике, где они все активнее заявляют о себе как о самостоятельном игроке. Но говорить о «диаспоризации мира», наверное, пока еще рано, хотя нельзя исключать того, что развитие человечества может пойти и по такому сценарию.

Пристальное внимание исследователей диаспоры стали привлекать лишь с конца 1970-х годов. Именно тогда появился ряд работ (в основном американских ученых), послуживших отправной точкой для дальнейших исследований широкого круга проблем, порождаемых диаспоризацией. Но по-настоящему широкий размах диаспоральная тематика получила лишь с 1990-х годов, когда диаспоры стали приобретать черты транснациональных сообществ. Как отмечает известный специалист по этническим проблемам, профессор Калифорнийского университета Р.Брубейкер, если в 1970-е годы слово «диаспора» или сходные с ним слова появлялись в диссертациях в качестве ключевых слов лишь один–два раза в год, в 1980-х годах – 13 раз, то в 2001г. – уже 130 раз. Интерес к этой тематике не ограничивается академической сферой, а распространяется также на бумажные и электронные средства массовой информации (поисковая система Google, например, в настоящее время содержит более миллиона отсылок на слово «диаспора») (26, с.1).

Большой вклад в теоретическое осмысление феномена диаспоры внесли такие западные исследователи, как Дж. Армстронг (D. Armstrong), Р. Брубейкер (R. Brubaker), М. Дабаг (M. Dabag), Дж. Клиффорд (J. Clifford), У. Коннер (W. Conner), Р.Коэн (R. Cohen), У. Сафран (W. Safran), Г. Шеффер (G. Sheffer), М. Эсман (M.Esman) и другие.

В России исследовательский интерес к этой тематике проявился лишь во второй половине 1990-х годов. Как отмечает демограф А.Г. Вишневский, несмотря на то, что история России XIX-XX веков тесно переплелась с историей двух древнейших и известнейших диаспор – еврейской и армянской, в СССР понятие «диаспора» было не слишком популярно, а сам феномен почти не привлекал внимания исследователей. Объяснение этому ученый видит в том, что как для российской, так и для советской империй было характерно территориальное рассеяние народов, и это не способствовало образованию диаспор (4).

В 1991 г., после распада СССР, многие этнические группы (и в первую очередь русские) оказались отрезанными от территорий компактного расселения своих соплеменников. Одновременно возникли условия для свободного передвижения людей на постсоветском пространстве, что способствовало образованию мощных миграционных потоков, прежде всего из бывших республик Средней Азии и Закавказья. В результате был запущен процесс диаспоризации России, по темпам которого наша страна, несомненно, занимает одно из первых мест в мире (4).

На опасность, которую таит в себе этот процесс, обращают внимание многие. Так, В. Дятлов отмечает, что «появление нового элемента в лице диаспор не только серьезно усложняет палитру социальной структуры населения, особенно городской его части, но неизбежно нарушает прежнее равновесие, привычный уклад жизни, что вносит в общество новые механизмы развития и новые конфликты». Причем «факторы, вызывающие к жизни это явление, носят долговременный и глубокий характер и потому его воздействие на общество не только сохранится, но и будет усиливаться» (9).

В последнее десятилетие видные российские ученые, такие как М.А. Аствацатурова, В.И. Дятлов, Т.С. Илларионова, З.И. Левин, А.В. Милитарев, Т.В. Полоскова, В.Д. Попков, В.А. Тишков, Ж.Т. Тощенко, Т.И. Чаптыкова и другие в многочисленных публикациях, в том числе и в монографиях, не только обозначили свою позицию по широкому кругу проблем, связанных с диаспоральными сюжетами, но и вступили в оживленную дискуссию друг с другом.

Любая наука начинается с определения терминов. С этой точки зрения ситуация с изучением диаспоральных проблем выглядит парадоксально. Феномену диаспоры посвящены многочисленные исследования, но само понятие «диаспора» до сих пор не имеет четкого определения и трактуется учеными по-разному. Объяснение, очевидно, в том, что диаспора является предметом изучения самых разных наук и дисциплин – истории, социологии, этнологии, политологии, культурологии и т.д., и уже одно это предполагает неизбежность многообразия подходов к пониманию этого сложного и многообразного феномена. Едва ли не каждый исследователь трактует его по-своему и дает ему собственное определение. - серьезные дискуссии о его смысловой нагрузке десятилетиями ведутся даже в рамках одних и тех же научных дисциплин.

Классическая и современная диаспора

Многие словари определяют термин «диаспора» как «расселение евреев со времени Вавилонского плена в VI в. до н. э. вне Палестины». При этом отмечается, что постепенно термин стал применяться к другим религиозным и этническим группам, живущим в новых районах своего расселения (см., напр., 6). В «Британской энциклопедии» это понятие трактуется исключительно сквозь призму еврейской истории и относится к жизни только этого народа (29). Еврейская диаспора становится, при таком подходе, если не единственным критерием, то по крайней мере отправной точкой, по которой принято проверять все остальные народы рассеяния на предмет их соответствия термину «диаспора» (15, с. 9–10). «На первый взгляд кажется совершенно ясным, что термин «диаспора» может быть применим только к общепризнанным народам рассеяния, например, таким, как евреи, армяне или цыгане. Тогда все становится на свои места, позволяя судить о диаспоре, согласовываясь с фактами еврейской истории», – пишет известный российский исследователь, д.соц.н. В.Д. Попков (15, с. 7–8).

Об этом же говорит и автор многочисленных работ по проблемам диаспор Г. Шеффер. Он отмечает, что в 1980-е годы, в самом начале дискуссии по диаспоральной тематике, практически для всех исследователей отправной точкой служила еврейская диаспора (32).

При таком подходе другие этнические образования, находящиеся вне страны своего происхождения, являются «всего лишь» этническими группами или меньшинствами. Однако данную позицию многие находят устаревшей. По мнению В.Д. Попкова, она неоправданно упрощает проблему, поскольку не учитывает наличие множества образовавшихся к настоящему времени различных видов транснациональных сообществ.

В последние годы любые перемещения людей, связанные с пересечением государственных границ, напротив, все чаще рассматриваются с точки зрения процессов диаспоризации. Диаспорами стали называть любые этнические группы, по каким-либо причинам проживающие за пределами страны происхождения. Это привело к частичному отказу от классической интерпретации и более широкому толкованию термина, который в специальной литературе стали называть «новой» или «современной» диаспорой (17).

Однако некоторые вопросы остаются открытыми. С какого момента можно считать, что этническая группа уже превратилась в диаспору? Возможна ли обратная трансформация? При каких условиях и как происходит данный процесс? Все это сводится к поиску критериев, определяющих диаспору и дающих четкие теоретические и методологические ориентиры (17).

Ни одну из «новоиспеченных» диаспор нельзя поставить в один ряд с армянской, греческой или еврейской, хотя в их практике и присутствуют некоторые признаки классической диаспоры. Однако понятие «современная диаспора» уже существует, предпринимаются попытки его теоретического осмысления, и отвергать его было бы бессмысленно. Проблема, по мнению В.Д. Попкова, состоит в том, где следует искать поле для размещения современной диаспоры, как определить ее место в обществе и соотнести с классическим пониманием термина. Как считает этот автор, «феномен современных диаспор содержит в себе до сих пор слабо исследуемое явление наложения друг на друга социальных, этнических и политических пространств, вследствие чего стало возможным возникновение и существование глобальных этнических анклавов, пересекающих границы культур и государств» (15, с. 7-8).

Как отмечают С.А. Арутюнов и С.Я. Козлов, «евреи – если и не уникальный, то уж точно хрестоматийный пример «диаспорического» народа. Израиль (наряду с Арменией и Ирландией) входит в группу государств, преобладающая часть титульных этносов которых и ныне проживает в диаспоре» (3). Они напоминают, что выдающийся английский ученый Арнольд Дж. Тойнби в кратком изложении своего монументального 12-томного труда «Исследование истории», которое вышло в 1972 г., указывал на еврейскую диаспору как на модель будущего мироустройства и подчеркивал, что при все более активной экономической и политической глобализации решающее значение приобретают социальные структуры, ассоциированные с этническими группами, которые рассредоточены на больших территориях, но объединены языком, культурой, историей, то есть диаспоральные сообщества, характернейшим примером которых в силу своей истории являются евреи.

И все же говорить о еврейских диаспорах как о какой-то унифицированной модели, по мнению С.А. Арутюнова и С.Я. Козлова, довольно затруднительно, поскольку еврейские диаспоральные общности в разное время и в разных странах сильно отличались и продолжают отличаться друг от друга и по собственным характеристикам, и по положению в окружающем обществе.

К этническим группам, максимально приближающимся к диаспорам модельным или стереотипным (еврейской и армянской), различные исследователи относят также греческую, цыганскую, кубинскую, китайскую, ирландскую и ряд других.

Однако опыт изучения классических диаспор с выделением их основополагающих черт и групповых характеристик трудно распространить на исследование новых процессов. Все больше национальных групп оказываются вне устоявшихся систем координат, принятых при рассмотрении идеальных моделей, хотя и решают по сути те же информационные, коммуникационные, идеологические задачи выживания и приспособления в новой среде. «Поэтому положения о том, что такое диаспора, сформулированные применительно к диаспорам классическим или историческим (к которым традиционно относят еврейскую, армянскую и т.д.), требуют нового осмысления в условиях глобализации и создания единого экономического и хозяйственного пространства» (18).

Классификация диаспор

Исследователи выделяют различные типы диаспор и предпринимают попытки классифцировать их. Так, С.А. Арутюнов и С.Я. Козлов различают диаспоры по времени их образования. В группу старых они включают те, которые существовали со времен древности или Средневековья: это еврейские, греческие, армянские диаспоры в странах Европы и Западной Азии, китайские и индийские в странах Юго-Восточной Азии. Относительно молодыми авторы считают турецкие, польские, алжирские, марокканские, корейские, японские диаспоры; совсем новыми – диаспоры, формируемые гастарбайтерами (выходцами из Палестины, Индии, Пакистана, Кореи) в нефтяных государствах Персидского залива и Аравийского полуострова с начала 1970-х годов (3).

Р. Брубейкер ввел в научный оборот новое понятие – «диаспоры катаклизма». Появление таких диаспор он связывает с дезинтеграцией и распадом крупных государственных образований, приводящих к изменению политических границ. Главной идеей, положенной Р. Брубейкером в основу выделения «диаспор катаклизма», служит не перемещение людей через границы, а движение самих границ. «Диаспоры катаклизма», в отличие от уже знакомых исторических или трудовых диаспор, возникают мгновенно, в результате резкого изменения политического устройства, вопреки желанию людей. Они более компактны по сравнению с трудовыми диаспорами, имеющими тенденцию быть рассеянными в пространстве и слабо укорененными в принимающих странах (25).

Британский социолог, профессор университета Уорвик Р. Коэн выделяет четыре типа диаспор: диаспоры-жертвы (еврейская, африканские, армянская, палестинская), трудовые диаспоры (индийская), торговые (китайская) и имперские (британская, французская, испанская, португальская) (27).

Профессор Висконсинского университета (США) Дж. Армстронг при классификации диаспор исходит из характера их взаимодействия с мультиэтничным государством, в котором они обосновались. Он выделяет два типа диаспор: «мобилизованные» и «пролетарские». «Мобилизованные» диаспоры имеют длительную и сложную историю, они складывались веками. Эти диаспоры обладают способностью к социальной адаптации и потому глубоко укоренились в принявшее их общество. Как подчеркивает Дж. Армстронг, «хотя c точки зрения занимаемого ими положения в обществе эти диаспоры не превосходят другие этнические группы мультиэтничных государств, тем не менее по сравнению с ними они обладают целым рядом материальных и культурных преимуществ». К категории «мобилизованных» диаспор Дж. Армстронг относит прежде всего еврейскую диаспору (он называет ее архетипичной, т.е. истинной, первоначальной диаспорой) и армянскую. «Пролетарские» диаспоры – это молодые, возникшие недавно этнические сообщества. Дж. Армстронг считает их «неудачным продуктом современной политики» (24, с. 393).

Г. Шеффер выделяет следующие типы диаспор:

Диаспоры с глубокими историческими корнями (сюда относятся армянская, еврейская и китайская);

- «дремлющие» диаспоры (американцы в Европе и в Азии и скандинавы в США);

- «молодые» диаспоры (их образуют греки, поляки и турки);

- «зарождающиеся», то есть находящиеся лишь в начальной стадии своего становления (их только начинают формировать корейцы, филиппинцы, а также русские в бывших советских республиках);

- «бездомные», то есть не имеющие «своего» государства (в эту категорию попадают диаспоры курдов, палестинцев и цыган);

- «этнонациональные» – самый распространенный тип диаспор. Их характерная особенность в том, что они чувствуют за спиной незримое присутствие «своего» государства;

Диаспоры «рассеянные» и диаспоры, живущие компактно (23, с. 165).

Очень интересна детально разработанная типология, предложенная В.Д. Попковым. Он классифицирует диаспоры на основе восьми критериев.

I. Общность исторической судьбы. По этому критерию выделяются два типа: 1) диаспорные образования, члены которых проживают на территории своего бывшего государства, но за пределами отделившейся страны исхода (например, армянские или азербайджанские диаспоры в России, русские (и «русскоязычные») общины в государствах Средней Азии); 2) диаспорные образования, члены которых ранее не были связаны с территорией нового проживания единым правовым, языковым полем и никогда не являлись частью единого государства (сюда относится большинство ныне существующих диаспор – например, армяне в США или во Франции, турки в Германии и др.).

II. Юридический статус. Этот критерий также позволяет разделить все диаспоры на два типа: 1) общины, члены которых обладают официальным юридическим статусом, необходимым для легального пребывания на территории принимающего региона (сюда относится статус гражданина страны поселения, вид на жительство, статус беженца и т.д.); 2) общины, члены которых находятся на территории принимающей страны преимущественно нелегально и не имеют официальных документов, регламентирующих их пребывание (В.Д. Попков подчеркивает, что данное разделение довольно условно, поскольку практически каждая диаспорная община включает в себя как лиц с признанным юридическим статусом, так и нелегалов).

III. Обстоятельства появления диаспор. Здесь возможны два случая. Первый связан с миграцией. Группы людей пересекают государственные границы и перемещаются из одного региона в другой, в результате возникают новые диаспорные общины либо пополняются уже существующие. Второй случай предполагает перемещение самих границ: та или иная группа остается на месте и, оказавшись «вдруг» в положении этнического меньшинства, вынужденно формирует диаспорную общину (наиболее ярким примером могут служить русские в бывших республиках Советского Союза).

IV. Характер мотивации к переселению. В соответствии с этим критерием диаспорные образования делятся на: 1) возникшие в результате добровольного перемещения людей, движимых, например, экономическими мотивами (таковыми является большинство «новых» диаспорных общин в странах ЕС, например, турки или поляки в Германии); 2) сформировавшиеся в результате «выдавливания» членов данной этнической группы с исходной территории вследствие различного рода социальных, политических изменений или природных катаклизмов (в эту категорию попадает большинство классических диаспор, возникших в результате принуждения к переселению, а также русская эмиграция первой и второй волн).

V. Характер пребывания на территории региона поселения. По этому критерию диаспоры делятся на три типа: 1) общины, члены кото­рых ориентированы на постоянное нахождение на новой территории, то есть на оседлость и получение гражданства страны поселения; 2) общины, члены которых склонны рассматривать регион нового поселения как транзитную область, откуда должно следовать продолжение миграции или возвращение в страну исхода; 3) общины, члены которых настроены на непрерывную миграцию между страной исхода и регионом нового поселения (сюда следует отнести, например, значительную часть азербайджанцев в России, ориентированных на челночную миграцию).

VI. Наличие «базы» в регионе нового поселения. Здесь выделяются два типа: 1) диаспорные образования, члены которых длительное время проживают (или проживали) на территории региона поселения, исторически связаны с местом нового проживания и уже имеют опыт взаимодействия с его культурой и обществом. Такие диаспоры отличаются наличием сложившихся сетей коммуникаций, обладают высоким уровнем организации и экономическим капиталом (типичными примерами являются еврейские или армянские диаспоры на территории России); 2) диаспорные общины, возникшие в относительно недавнее время и не имеющие опыта взаимодействия с культурой и обществом принимающего региона (сюда относятся «новые», или «современные» диаспоры – такие, например, как турки в Германии или афганцы в России).

VII. «Культурная схожесть» с принимающим населением. Данный критерий предполагает разделение на три типа: 1) общины с близкой культурной дистанцией (например, украинские общины в России, азербайджанские общины в Турции, афганские общины в Иране); 2) общины со средней культурной дистанцией (например, русские общины в Германии или армянские общины в России); 3) общины с дальней культурной дистанцией по отношению к населению принимающего региона (например, афганские общины в России или турецкие общины в Германии).

VIII. Наличие государственных образований на территории страны исхода. Данный критерий предполагает разделение диаспорных общин на три типа: 1) диаспорные общины, члены которых имеют свое государство, историческую родину, куда они могут вернуться добровольно либо быть высланы властями региона нового поселения; 2) «безгосударственные» диаспоры, члены которых не имеют официально признанного государства, на поддержку которого могли бы рассчитывать (сюда относятся, например, цыгане, палестинцы, до 1947 г. – евреи) (16).

Приведенная типологизация показывает, сколь сложным и неоднозначным является феномен диаспоры. Неудивительно поэтому, что ни одному исследователю до сих пор не удалось дать определение, более или менее устраивающее всех. Как справедливо отмечает вице-президент Института национальной стратегии А.Ю. Милитарев, «в современной литературе термин этот достаточно произвольно применяется к самым разным процессам и явлениям с вкладыванием в него того смысла, который считает нужным придать ему тот или иной автор или научная школа» (13, с. 24).

Очевидно, единственное, что можно сделать в этих условиях – попытаться выявить сходство и различия в позициях ведущих ученых, обозначившиеся в ходе дискуссии.

Многообразие подходов к определению понятия «диаспора»

Некоторые ученые определяют диаспору как часть этноса (или религиозной группы), живущую за пределами страны своего происхождения, в новых для себя местах (см., напр., 28; 7). Другие уточняют, что диаспоры – это иноэтнические или иноконфессиональные группы, не только живущие за пределами страны происхождения, но и находящиеся в новом месте пребывания на положении этнического меньшинства (см., напр., 12).

Третья группа ученых – к ним принадлежит, в частности, Дж. Армстронг, считающийся пионером в сфере диаспоральных исследований, подчеркивает, что отличительным признаком диаспоры является такое дисперсное расселение, при котором община не имеет своей территориальной базы. Отсутствие таковой означает, что во всех местностях того государства, где дислоцируется диаспора, она являет собой лишь незначительное меньшинство (24, с. 393).

Четвертая группа определяет современную диаспору как возникшее в результате миграции этническое меньшинство, сохраняющее связь со страной своего происхождения. Такое толкование диаспоры дает, например, профессор Корнельского университета (США) Милтон Дж. Эсман. Для него ключевым моментом при определении того, можно ли считать ту или иную этническую группу «диаспорой», являются ее взаимоотношения с титульным государством. Тесная связь со страной происхождения, по его мнению, носит эмоциональный или основывающийся на материальных факторах характер. М. Эсман подчеркивает, что между диаспорой, ее так называемой исторической родиной и страной ее нынешнего проживания существует постоянное взаимодействие, которое может принимать самые разнообразные формы. Характерной особенностью диаспоры является способность непосредственно влиять на события как в стране проживания, так и в стране "исхода". В одних случаях «родная» страна может обратиться за помощью к диаспоре, в других, напротив, может выступать (что делается очень часто) в защиту своей диаспоры, права и интересы которой, как она считает, нарушаются (30; 31).

Пятая группа полагает, что диаспоры должны обладать следующими признаками: они «рассеяны» более чем в два внешних региона; они объединены «единым этническим сознанием», сохраняют коллективную память о своей родине и стремятся рано или поздно туда вернуться, а также обладают «повышенной креативностью». Сторонником именно такой интерпретации понятия «диаспора» является Р. Коэн (27).

Шестая группа в качестве важнейшего признака диаспоры выделяет способность противостоять ассимиляции и не растворяться в новом для нее обществе. Например, российский этнограф З.И. Левин под диаспорой понимает «этнос или часть этноса, проживающие вне своей исторической родины или территории обитания этнического массива, сохраняющие представление о единстве происхождения и не желающие потерять стабильные групповые характеристики, заметно отличающие их от остального населения страны пребывания, вынужденно (осознанно или неосознанно) подчиняясь принятому в ней порядку» (11, с. 5).

И, наконец, седьмая группа исследователей в числе важнейших условий, позволяющих считать то или иное иммигрантское сообщество диаспорой, называет его способность сохранять свою этническую или этнорелигиозную идентичность и общинную солидарность и при этом осуществлять постоянные контакты между страной исхода и новой родиной через систему транснациональных сетей. Такой позиции придерживается, например, Г. Шеффер (32, с.9).

Несмотря на широкий диапазон мнений, с определенной долей условности можно выделить три основных подхода к исследованию феномена диаспоры: социологический, политический и этнический.

Сторонники «социологического» подхода, получающего в последнее время все большее распространение, важнейшим условием, дающим право этническим и религиозным группам, проживающим за пределами своей родины, именоваться диаспорой, называют наличие в них социальных институтов. Методология этого подхода хорошо прослеживается в статье Ж.Т. Тощенко и Т.И. Чаптыковой «Диаспора как объект социологического исследования» (22). Хотя эта статья появилась еще в 1996 г., почти все авторы, затрагивающие в своих работах проблему диаспоры, до сих пор ссылаются на нее, и уже в силу этого она заслуживает подробного рассмотрения.

Ж.Т. Тощенко и Т.И. Чаптыкова дают такое определение: «диаспора – это устойчивая совокупность людей единого этнического происхождения, живущая в иноэтническом окружении за пределами своей исторической родины (или вне ареала расселения своего народа) и имеющая социальные институты для развития и функционирования данной общности» (22, с. 37).

Пребывание этнической общности людей за пределами страны (территории) их происхождения в иноэтническом окружении они считают очень важным признаком диаспоры.

Этот отрыв от своей исторической Родины, по их мнению, и образует тот исходный отличительный признак, без которого просто бесполезно говорить о сущности данного феномена.

Но диаспора – «это не просто «кусочек» одного народа, живущего среди другого народа, – подчеркивают авторы статьи, – это такая этническая общность, которая имеет основные или важные характеристики национальной самобытности своего народа, сохраняет их, поддерживает и содействует их развитию: языка, культуры, сознания. Нельзя назвать диаспорой группу лиц, хотя и представляющих определенный народ, но вступивших на путь ассимиляции, на путь исчезновения их как ветви данного народа» (22, с.35).

В качестве одного из важнейших признаков, позволяющих считать ту или иную этническую общность диаспорой, Ж.Т. Тощенко и Т.И. Чаптыкова выдвигают «наличие у этнической общности определенных организационных форм ее существования, начиная от такой формы, как землячество, и кончая наличием общественных, национально-культурных и политических движений» (22, с. 36).

По их мнению, считать диаспорой «любую группу лиц определенной национальности, если у них нет внутреннего импульса, потребности к самосохранению», нельзя, а присутствие этих черт обязательно предполагает определенные организационные функции, в том числе социальную защиту людей. Внутренняя способность к самоорганизации позволяет диаспоре функционировать длительное время и при этом оставаться относительно самодостаточным организмом.

Авторы указывают, что способностью создавать диаспору обладает не каждый этнос, а только устойчивый к ассимиляции. Если объективно устойчивость достигается благодаря фактору организации диаспоры (органы самоуправления, учебные, культурные, политические и другие организации), то субъективно – существованием некоего стержня, будь то национальная идея, историческая память, религиозные воззрения или нечто другое, что сплачивает, сохраняет этническую общность и не позволяет ей раствориться в иноэтнической среде.

«Судьба каждой диаспоры неповторима и своеобразна в такой же мере, в какой необычна и индивидуальна жизнь каждого человека, – подчеркивают Ж.Т. Тощенко и Т.И. Чаптыкова. – Вместе с тем, в их деятельности есть немало общих функций. Они присущи как «старым», так и «новым» диаспорам, как точечным, так и дисперсным, как малочисленным, так и многочисленным национальным сообществам» (22, с. 38). Однако объем, насыщенность и полнота этих функций могут серьезно отличать одну диаспору от другой.

Важной функцией диаспоры, по мнению авторов, является активное участие в поддержании, развитии и укреплении духовной культуры своего народа, в культивировании национальных традиций и обычаев, в поддержании культурных связей со своей исторической родиной. В этой связи особую значимость приобретает такой фактор, как сохранение родного языка, поскольку именно он является ретранслятором национальной культуры, и утрата его сказывается на духовной сфере этнического сообщества, то есть на его обычаях, традициях, самосознании. В том случае, если между диаспоричным и титульным этносами не наблюдается серьезной культурной дистанции, и если не существует других признаков, сплачивающих этническую общность, распад диаспоры в результате ассимиляции неизбежен.

Но главной функцией диаспоры является сохранение этнического самосознания или чувства принадлежности к определенному этносу, внешне проявляющегося в форме самоназвания или этнонима. Внутреннее его содержание составляют противопоставление «мы – они», представление об общности происхождения и исторических судеб, связь с «родной землей» и «родным языком».

Большую значимость для диаспоры имеет ее социальная функция - деятельность «по социальной защите членов диаспоры, охраны их прав, получении гарантий и обеспеченности людей согласно провозглашенной ООН Декларации прав человека».

В последнее время все большее значение приобретает политическая функция диаспор, которая проявляется в форме лоббирования интересов диаспоры, а также в разнообразных мерах, предпринимаемых диаспорой с целью получения ею дополнительных прав и гарантий.

Диаспоры, а вернее, их многочисленные организации, очень часто выступают также в качестве силы, оппозиционной правящему режиму своей исторической родины, и с этой целью они используют самые разнообразные средства – от издания газет до формирования общественного мнения с целью борьбы с неприемлемыми для них политическими силами. Выдвигая те или иные требования, диаспоры воздействуют и на «международные позиции страны проживания» (22, с. 40).

Ж.Т. Тощенко и Т.И. Чаптыкова отмечают, что диаспоры можно рассматривать с точки зрения как их «позитивности», так и «деструктивности». По их мнению, в целом диаспоры представляют собой позитивное явление, но иногда «сосредотачиваются на националистических, экстремистских идеях и ценностях» (22, с. 37). Негативным моментом является также криминальная деятельность членов диаспор, принимающая форму этнической преступности.

Сторонники «политического» подхода рассматривают диаспору как политическое явление . Основной акцент они делают на таких понятиях, как «родина» и «политическая граница», поскольку в их интерпретации диаспорами считаются лишь те этнические рассеяния, которые находятся за пределами государства исхода.

Среди российских ученых наиболее ярким сторонником политического подхода является директор Института этнологии РАН, академик В.А. Тишков. По его мнению, «чаще всего употребляемое, хрестоматийное понятие «диаспора», используемое для обозначения «совокупности населения определенной этнической или религиозной принадлежности, которое проживает в стране или районе нового расселения», равно как и более сложные дефиниции, встречающиеся в отечественной литературе, малоудовлетворительны, ибо имеют ряд серьезных недостатков» (21, с. 435).

Первый и самый главный недостаток ученый видит в слишком расширенном понимании категории «диаспора», включающем все случаи крупных человеческих перемещений на транснациональном и даже на внутригосударственном уровнях в исторически обозримой перспективе. «Такое обозначение диаспоры охватывает все формы иммигрантских общин и фактически не делает различий между иммигрантами, экспатриантами, беженцами, гастарбайтерами и даже включает старожильческие и интегрированные этнические общины (например, китайцев в Малайзии, индийцев на Фиджи, русских липован в Румынии, немцев и греков в России)» (21, с. 441). В.А. Тишков отмечает, что если исходить из такого определения, то под категорию «диаспоры» подпадают огромные массы населения, а в случае с Россией, например, численность ее диаспоры может быть равной численности ее нынешнего населения.

Второй недостаток приведенной выше трактовки понятия «диаспора» состоит в том, что она основывается на перемещении (миграции) людей и исключает другой распространенный случай образования диаспоры – перемещение государственных границ, в результате чего культурно-родственное население, проживавшее в одной стране, оказывается в двух или нескольких странах, никуда не перемещаясь в пространстве. «Так создается ощущение реальности, имеющей политическую метафору «разделенного народа» как некоей исторической аномалии. И хотя «неразделенных народов» история почти не знает (административные, государственные границы никогда не совпадают с этнокультурными ареалами), эта метафора составляет один из важнейших компонентов идеологии этнонационализма, который исходит из утопического постулата, что этнические и государственные границы должны совпадать в пространстве» (20, с. 11-12).

В.А. Тишков подчеркивает, что «эта важная оговорка не отменяет сам факт образования диаспоры в результате изменения государственных границ. Проблема только в том, по какую сторону границы появляется диаспора, а по какую – основная территория проживания. С Россией и русскими после распада СССР, казалось бы, все ясно: здесь «диаспора» однозначно располагается за пределами Российской Федерации» (20, с. 11-12).

Этот пункт в позиции В.А. Тишкова заслуживает особого внимания, поскольку он является основным в разногласиях между сторонниками двух разных подходов к феномену диаспоры: политического и этнического.

Два понятия являются ключевыми в концепции В.А. Тишкова: «историческая родина» и «родина». «Историческую родину» он определяет как регион или страну, «где сформировался историко-культурный облик диаспорной группы и где продолжает жить основной культурно схожий с ней массив». Диаспора понимается им как люди, которые сами (или их предки) «были рассеяны из особого «изначального центра» в другой или другие периферийные или зарубежные регионы» (20, с. 17-18).».

Отличительной чертой диаспоры, по мнению В.Тишкова, является прежде всего «наличие и поддержание коллективной памяти, представления или мифа о «первичной родине» («отечестве» и пр.), которые включают географическую локацию, историческую версию, культурные достижения и культурных героев» (20, с. 18).». Еще одна отличительная черта – «романтическая (ностальгическая) вера в родину предков как подлинный, настоящий (идеальный) дом и место, куда представители диаспоры или их потомки должны рано или поздно возвратиться» (20, с. 20-21).».

Но « идеальная родина и политическое отношение к ней могут сильно различаться, - подчеркивает В.А. Тишков, - и поэтому «возвращение» понимается как восстановление некой утраченной нормы или приведение этой нормы-образа в соответствие с идеальным (рассказанным) образом. Отсюда рождается еще одна характерная черта диаспоры – «убеждение, что ее члены должны коллективно служить сохранению и восстановлению своей первоначальной родины, ее процветанию и безопасности... Фактически отношения в самой диаспоре строятся вокруг «служения родине», без чего нет самой диаспоры» (20, с. 21).

Основываясь на этих постулатах, В.А. Тишков формулирует следующее определение понятия «диаспора»: «Диаспора – это культурно отличительная общность на основе представления об общей родине и выстраиваемых на этой основе коллективных связей, групповой солидарности и демонстрируемого отношения к родине. Если нет подобных характеристик, значит, нет и диаспоры. Другими словами, диаспора – это стиль жизненного поведения, а не жесткая демографическая и тем более этническая реальность. Этим явление диаспоры отличается от остальной рутинной миграции" (20, с.22).

В.А. Тишков подчеркивает, что не этническая общность, а так называемое национальное государство является ключевым моментом диаспорообразования. «Диаспору объединяет и сохраняет нечто большее, чем культурная отличительность. Культура может исчезнуть, а диаспора – сохранится, ибо последняя как политический проект и жизненная ситуация выполняет особую по сравнению с этничностью миссию. Это – политическая миссия служения, сопротивления, борьбы и реванша» (21, с. 451).».

Взгляды В.А.Тишкова не разделяют многие исследователи, и, прежде всего, сторонники так называемого «этнического» подхода к пониманию феномена диаспоры. С.А. Арутюнов считает, что В.А. Тишков переоценивает значимость государств и государственных границ. Он отмечает, что образование диаспор в наши дни становится прерогативой этносоциальных организмов, наций или народностей, которые могут обладать своими национальными государствами, а могут и не обладать ими, могут стремиться к их созданию, а могут и не ставить перед собой такой цели (2).

Активным критиком концепции В.А.Тишкова является д. ист. н. Ю. И. Семенов. В.А. Тишков, по мнению Ю.И. Семенова, при определении сущности «диаспоры» переоценивает значимость понятия «родина», которое разными учеными трактуется далеко неодинаково. «Сконцентрировав свое внимание на политической стороне диаспоры, В.А. Тишков в конечном счете пришел к выводу, что диаспора – суть явление только политическое, - отмечает Ю. И. Семенов. - Это не значит, что он совсем не заметил диаспоры как этнического явления. Однако чисто этнической, неорганизованной диаспоре он отказал в праве называться диаспорой. Он назвал ее просто «миграцией» (19).

Ю. И. Семенов не согласен с таким подходом. Он считает, что диаспора – явление в своей основе прежде всего этническое. Этнос, или этническую общность он определяет как «совокупность людей, которые имеют общую культуру, говорят, как правило, на одном языке и осознают как свою общность, так и свое отличие от членов других таких же человеческих групп» (19). Ю.И. Семенов убежден, что «по-настоящему разобраться в проблеме диаспоры невозможно, если не выявить отношения диаспоры и этноса, этноса и общества, и, наконец, этноса, нации и общества» (19).

Диаспора как транснациональное сообщество

В последние годы ученые, занимающиеся изучением проблем, связанных с диаспоральными процессами, все чаще говорят о «размывании привычных представлений о диаспоре» и о появлении у современных диаспор качественно новой черты – транснациональности. Как отмечает доктор политических наук А.С. Ким, современные диаспоры – это «особые социальные группы, чья идентичность не определяется каким-либо конкретным территориальным образованием; масштабы их распространения позволяют говорить о том, что явление диаспоральности приобрело уже транснациональный характер» (10) .

При рассмотрении проблемы диаспоральной транснациональности, по мнению А.С. Кима, следует учитывать два важных фактора:

1. Социально-экономические и политические катаклизмы приводят к появлению довольно многочисленных групп, заинтересованных в переселении на другие инокультурные, иноэтничные территории: это беженцы, вынужденные переселенцы, лица, ищущие временное или политическое убежище, потоки постколониальных мигрантов. По сути дела, в условиях глобализации сформировалась новая модель социальной общности – транснациональный мигрант. Несмотря на специфические этнокультурные идентичности, транснациональные общины имеют общие интересы и потребности, порожденные миграционной мотивацией. Например, все они заинтересованы в свободе пересечения пределов национальных государств.

2. Базой для возникновения диаспоральных сообществ является этническая миграция. Этнические мигранты заинтересованы не просто в перемещении, а в долговременном поселении в стране приема. Но перед иммигрантами постоянно стоит в той или иной степени дилемма: успешная адаптация (интеграция) или сепарация (этнокультурное обособление, а может быть и возвращение на историческую родину).

Так как в условиях глобализации этническая миграция характеризуется рассеянием этнических групп не в одной, а как минимум в нескольких странах, формирование диаспор приводит к этнокультурному разнообразию в принимающих обществах, создает проблемы сохранения идентичности как бывших иммигрантов, так и старожильческого населения. Таким образом, без исследования транснациональности невозможно понимание и разрешение тех проблем, которые возникают в процессе функционирования диаспор в современных обществах.

О транснациональном характере современных диаспор говорит и В.А. Тишков. «Мы являемся свидетелями принципиально новых явлений, которые нельзя осмыслить в старых категориях – подчеркивает он, – и одно из таких явлений – формирование транснациональных общностей за привычным фасадом диаспоры» (21, с. 462)). Трансформация диаспор, по мнению В.А. Тишкова, стала результатом изменения характера пространственных перемещений, появления новых транспортных средств и коммуникативных возможностей, а также видов деятельности. Появились совершенно другие эмигранты. «Не только на Западе, но и в азиатско-тихоокеанском регионе существуют большие группы людей, которые, как они заявляют, могут жить везде, но только ближе к аэропорту (21, с. 463). Это и бизнесмены, и разного рода профессионалы, и поставщики особых услуг. Дом, семья и работа, а тем более родина для них не только разделены границами, но и имеют множественный характер. Такие люди находятся «не между двумя странами и двумя культурами (что определяло диаспорное поведение в прошлом), а в двух странах (иногда даже формально с двумя паспортами) и в двух культурах одновременно» (21, с. 463). Они участвуют в принятии решений на уровне микрогрупп и влияют на другие важные аспекты жизни сразу двух или нескольких сообществ.

Таким образом, благодаря постоянной циркуляции людей, денег, товаров и информации начинает формироваться единая общность. «Эту нарождающуюся категорию человеческих коалиций и форм исторических связей можно называть транснациональными общностями», – считает В.А. Тишков (21, с. 463 - 464).

Он обращает внимание на еще одно важное обстоятельство, которое, с его точки зрения, игнорируется многими учеными: «современные диаспоры утрачивают обязательную ссылку на какую-то определенную локальность – страну исхода – и обретают на уровне самосознания и поведения референтную связь с определенными всемирно-историческими культурными системами и политическими силами. Обязательность «исторической родины» уходит из диаспорного дискурса. Связь выстраивается с такими глобальными метафорами, как “Африка”, “Китай”, “ислам» (21, с. 466). Это отражает стремление членов диаспоры воспринимать себя гражданами нового для них общества, сохраняя при этом свою отличительность, и в то же время свидетельствует об их стремлении ощущать свою глобальную принадлежность.

На актуальность проблематики, связанной с транснациональным характером современных диаспор, обращает внимание и Г. Шеффер. Он отмечает, что диаспоры все активнее влияют на ситуацию в местах своего проживания, а также выходят на региональный и международный уровень принятия решений во всех частях планеты. Вместе с тем в этой сфере научных исследований, по мнению Г. Шеффера, существует еще очень много белых пятен, и одно из них – политические аспекты функционирования диаспор, создаваемые ими трансгосударственные сети и системы коммуникаций, которые пересекают границы отпускающих и принимающих обществ, а также политический вес и политические лояльности диаспоральных коллективов (23, с. 166-167).

Трансгосударственные сети включают в себя разнообразные контакты и связи, устанавливаемые социальными группами, политическими структурами и экономическими институтами поверх государственных границ. Г. Шеффер полагает, что способность к созданию трансграничных сетей проистекает из сущности этнонациональных диаспор, а структура этих связей весьма сложна и запутанна. Полностью контролировать потоки ресурсов и информации, идущих по трансгосударственным сетям, созданным диаспорами, невозможно. Но в том случае, если власти в странах приема и исхода проявляют неспособность подчинить себе эти потоки, могут возникнуть подозрения в отсутствии лояльности со стороны диаспоры, а это, в свою очередь, может спровоцировать политическую и дипломатическую конфронтацию между диаспорами и их родинами, с одной стороны, и принимающими государствами, с другой (23, с. 170).

Диаспорам не грозит исчезновение, подчеркивает Г. Шеффер. Напротив, в условиях глобализации в различных государствах, вероятно, начнут возникать новые иммигрантские сообщества, а численность старых будет увеличиваться. Соответственно, следует ожидать укрепления диаспоральных организаций и трансграничных сетей поддержки, а все большая политизированность лидеров и рядовых членов диаспор будет способствовать еще более активному их участию в культурной, экономической и политической жизни принявших их обществ» (23, с. 170).

Итак, развернувшаяся в научном сообществе дискуссия по вопросу об определении понятия «диаспора» прояснила позиции исследователей и наглядно продемонстрировала, как велики различия между ними в понимании столь сложного и неоднозначного социально-культурного феномена. Свидетельством этого является и отсутствие единого общепринятого определения понятия «диаспора». А между тем потребность в таком определении ощущается довольно остро, причем не только теоретическая, но и практическая. Поскольку процесс диаспоризации углубляется и принимает все новые и новые формы, а роль диаспор и их влияние усиливаются, принимающие мигрантов страны стоят перед необходимостью разработки и проведения особой политики по отношению к этим новым этническим и культурным образованиям. Но такая политика вряд ли может быть эффективной, если отсутствует четкое определение самого «предмета», на который она направлена.

Следует отметить также, что набирающий все большие обороты процесс превращения диаспор в транснациональные сети вносит существенные коррективы в понимание исследователями сущностных характеристик диаспоры и, как следствие, - в ее дефиницию. Поэтому представляется, что дискуссия, ведущаяся в настоящее время в научном сообществе по всем этим вопросам, несомненно, продолжится, а диаспоральная тематика в ближайшей перспективе не только не потеряет своей значимости, но, напротив, приобретет еще большую актуальность.

Список литературы

1. Арутюнов С.А.: «В мире все больше людей, живущих на два дома и две страны» //http://noev-kovcheg.1gb.ru/article.asp?n=96&a=38

2. Арутюнов С.А. Диаспора – это процесс // Этнографическое обозрение. – М., 2000. – № 2. – С. 74–78.

3. Арутюнов С.А., Козлов С.Я. Диаспоры: скрытая угроза или дополнительный ресурс //Независ. газ.– М., 2005.- 23 нояб.

4. Вишневский А.Г. Распад СССР: этнические миграции и проблема диаспор //http://ons.gfns.net/2000/3/10.htm

5. Григорьян Э. Контуры новой диаспоральной философии //http://www.perspectivy.info/oykumena/vector/kontury_novoiy_diasporalnoiy_filosofii__2009-3-9-29-18.htm

6. Диаспора // Исторический словарь //http://mirslovarei.com/content_his/DIASPORA–1402.html

7. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социология: В 3 т. Т.2: Социальная структура и стратификация. – М., 2000. - 536 с.

8. Докучаева А. Проблемы диаспоры //http://www.zatulin.ru/institute/sbornik/046/13.shtml

9. Дятлов В. Миграции, мигранты, "новые диаспоры": фактор стабильности и конфликта в регионе //http://www.archipelag.ru/authors/dyatlov/?library=2634

10. Ким А.С. Этнополитическое исследование современных диаспор (конфликтологический аспект): Автореф. дис. на соискание ученой степени д.полит.н. – Спб., 2009 //http://vak.ed.gov.ru/common/img/uploaded/files/vak/announcements/politich/2009/06–04/KimAS.rtf.

11. Левин З.И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ). – М., 2001. – 170 с.

12. Лысенко Ю. Этнические мосты. Диаспоры как фактор международных отношений // Ex libris НГ (Прилож. к "Независимой газете"). – М., 1998. – 15 окт.

13. Милитарев А.Ю. О содержании термина "диаспора" (к разработке дефиниции) // Диаспоры. – М., 1999. – № 1. – С. 24–33.

14. Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX –XX вв./ Сб. ст. под ред. академика РАН Ю.А. Полякова и доктора ист. наук Г.Я. Тарле. - М., 2001. – 329 с.

15. Попков В.Д. «Классические» диаспоры: к вопросу о дефиниции термина // Диаспоры. – М., 2002. – №1. – С. 6–22.

16. Попков В.Д. Некоторые основания для типологии диаспор // http://lib.socio.msu.ru/l/library?e=d-000-00---0kongress

17. Попков В.Д. Феномен этнических диаспор. – М., 2003. – 340 с. – Режим доступа: http://www.tovievich.ru/book/12/168/1.htm

18. Ручкин А.Б. Русская диаспора в США в первой половине XX века: историография и вопросы теории //http://www.mosgu.ru/nauchnaya/publications/SCIENTIFICARTICLES/2007/Ruchkin_AB

19. Семёнов Ю. Этнос, нация, диаспора // Этнографическое обозрение. – М., 2000. – № 2. – С. 64-74 //http://scepsis.ru/library/id_160.html

20. Тишков В.А. Исторический феномен диаспоры / Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв. Сб. ст. под ред. Ю.А. Полякова и Г.Я. Тарле. – М., 2001. - С. 9-44.

21. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. – М., 2003. – 544 с.

22. Тощенко Ж.Т., Чаптыкова Т.И. Диаспора как объект социологического исследования // Социс. – М., 1996. – №12. – С. 33–42.

23. Шеффер Г. Диаспоры в мировой политике // Диаспоры. – М., 2003. – №1. – С. 162–184.

24. Armstrong J. A. Mobilized and proletarian diasporas // American political science review. – Wash., 1976. – Vol. 70, №2. – P. 393 – 408.

25. Brubaker R. Accidental diasporas and external "homelands" in Central and Eastern Europe: Past a. present. – Wien., 2000. – 19 p.

26. Brubaker R. The “diaspora” diaspora //Ethnic and racial studies.- N.Y., 2005.- Vol. 28, №1.- P.1-19.

27. Cohen R. Global diasporas: An introduction // Global diasporas /Ed. by R. Cohen.-Second edition. - N. Y., 2008. - 219p.

28. Connor W. The impact of homeland upon diasporas //Modern diasporas in intern. politics. / Ed. by Sheffer G. – L., 1986.- P.16 -38.

29. Diaspora // Encyclopedia Britannica, 2006 //http://www.britannica.com/EBchecked/topic/161756/Diaspora

30. Esman M. J. Diasporas a. international relations //Modern diasporas in intern. politics politics. / Ed. by Sheffer G. – N.Y. ,1986. – P. 333.

31. Esman M. J. Ethnic pluralism a. international relations //Canadian rev. of studies in nationalism. – Toronto. - 1990.-Vol. XVII, № 1-2.- P. 83-93.

32. Sheffer G. Diaspora politics: At home abroad.- Cambridge, 2003.- 208p.

33. Trends in international migrant stock: The 2008 Revision. CD-ROM Documentation. POP/DB/MIG/Stock/Rev/2008 – July 2009 //http://www.un.org/esa/population/publications/migration/UN_MigStock_2008.pdf

34. Trends in total migrant stock: The 2005 revision //http://esa.un.org/migration

Примечания:

Г. Шеффер поясняет, что он предпочитает употреблять не привычный термин «транснациональный», а «трансгосударственный» (transstate), поскольку различные диаспорные коллективы, которые связаны «сетью поверх барьеров», обычно состоят из людей одного этнического происхождения. Получается, что сети преодолевают границы государств, но не наций. – Примеч. авт.

ЭТНОНАЦИОНАЛЬНЫЕ ДИАСПОРЫ И ДИАСПОРАЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИИЯ: СУЩНОСТЬ И СТРУКТУРА

Залитайло И.В.

В последнее время у специалистов различных областей науки: этнологов, историков, политологов, социологов, культурологов, возникает интерес к проблеме национальной диаспоры, где она рассматривается не как типичное явление нашего времени, а как уникальный социокультурный, исторический, этнополитический феномен.

Несмотря на широкое использование этого термина в научной литературе, поиск наиболее четкой дефиниции понятия «диаспора» продолжается до сих пор. Многие исследователи, такие как С.В. Лурье, Колосов В.А., Галкина Т.А., Куйбышев М.В., Полоскова Т.В. и др., дают своё определение этому феномену. Некоторые учёные строгому определению предпочитают выделение отличительных черт или характерных признаков диаспоры.

Конечно, выделение этих характеристик поможет представить диаспору как уникальное явление в культуре современной России, но прежде следует заметить, что феномен диаспоры весьма сложен и поэтому общепринятое определение для него отсутствует. Автор данной статьи ориентируется на следующее определение: диаспора - устойчивая форма общности, образовавшаяся в результате миграций, проживающая локально или дисперсно вне исторической родины и имеющая способность к самоорганизации, представители которой объединены такими признаками, как групповое самосознание, память об историческом прошлом предков, культура народа.

Среди исследователей нет единого мнения в том, какие из диаспор относить к «классическим», «старым» или «мировым». Так Т.И. Чаптыкова, исследуя феномен национальной диаспоры в своей диссертационной работе, относит к классическим народам в древнем мире диаспоры греков и евреев, а армянской, испанской, английской диаспорам отводит значительную роль «в мировом социально - культурном прогрессе», причем армянскую называет «старой». А.Г. Вишневский рассматривает армянскую, еврейскую, греческую диаспоры как «классические» в плане длительности существования, а также отвечающих основным критериям диаспоры. Исследуя феномен «мировых» диаспор, Т. Полоскова указывает на их основные типологообразующие признаки:

Широкий ареал расселения;

Достаточный количественный потенциал;

Влияние в области политики, экономики, культуры на развитие внутригосударственных процессов;

Наличие институциональных структур, предполагающих функционирование международных диаспоральных объединений;

Самостоятельное осознание человека как представителя «мировой» диаспоры.

Опираясь на представленные признаки, к числу мировых диаспор можно отнести еврейскую, армянскую, китайскую, греческую, украинскую, российскую, немецкую, корейскую и ряд других. Но, помимо представленных признаков мировых диаспор следует указать такой внутренний консолидирующий фактор, как сплоченность, а также достаточно длительное время существования.

К «новым» можно отнести диаспоры, образовавшиеся в конце 20 в. в Евразии и Восточной Европе в результате развала всей социалистической системы, а именно в СССР, СФРЮ, ЧССР.

Но в этой статье предстоит рассмотреть так называемые «новые» диаспоры, которые возникли в постсоветское время и оказались в связи с переделом государственных границ, массовыми миграциями, кризисной ситуацией в социально - экономической сфере и рядом других причин на территории России. Важно отметить, что степень национальной самоидентификации титульного населения республик бывшего СССР после передела границ, проходившего на фоне дальнейшей активизации социальных движений, а также в связи со сменой руководства и идеологии в странах СНГ и Балтии, существенно возросла и приобрела более открытый характер. Потому вплоть до 1991 года для молдаван, казахов, киргизов и других национальностей, долгое время живших в едином государстве, понятие диаспоры имело отвлечённый характер. Сейчас новые диаспоры находятся в стадии становления, хотя за последнее десятилетие их организованность значительно возросла, а сфера деятельности расширилась (от культуры до политики) и на фоне других здесь выделяются украинская, армянская диаспоры, ставшие органичной частью мировых.

Итак, политические события конца 20 в., прокатившиеся по странам социалистического лагеря и их последствия обусловили начало процесса образования «новых» диаспор в России. А созданию мировых диаспор, по мнению большинства исследователей, предшествовали следующие причины:

Насильственное переселение на территорию другого государства (например, еврейского народа Палестины в 6 в. в Вавилонию);

Набеги агрессивных соседних племён, а также завоевательные операции величественных;

Колонизационные процессы (классический пример-создание греческих колоний в Средиземноморье);

Преследования по этническому и религиозному признакам;

Поиск новых торговых путей - одна из основных причин возникновения армянской диаспоры;

Давнее перемешивание» различных народов, сосредоточенных в одном географическом ареале и невозможность проведения между ними чёткой границы;

Переселение этнических общин по приглашению правительств государств, нуждающихся в рабочем и интеллектуальном потенциале (например, немецкая община в России 17-18 вв.).

Новая и новейшая история обозначила ряд других причин, послуживших образованию диаспор вне своей родины: - экономические преобразования, потребовавшие значительных трудовых ресурсов (США, Канада, Латинская Америка, Индия, ЮАР, Австралия);

Аграрное переселение; - притеснения в общественной жизни, нередко трактуемые как этнические преследования (поляки, ирландцы, немцы, итальянцы).

Все вышеуказанные причины вызывали массовые миграции народов. Этот основополагающий фактор позволяет сделать вывод о том, что основой возникновения «мировых» диаспор являются миграции. Автор статьи, посвящённой изучению теоретического и прикладного аспекта диаспоры -Лаллука С., также считает миграции обязательным компонентом диаспоры. Другой исследователь, определяя понятие «диаспора» отмечает, что это этническое меньшинство, сохраняющее связь со страной происхождения, возникло именно в результате миграции.

Основной же причиной возникновения «новых» диаспор был распад единых полиэтнических государств - СССР, ЧССР, СФРЮ, и образование на их месте независимых государств, когда в одночасье после передела границ миллионы граждан оказались в положении «иностранцев», при этом никуда не эмигрируя. Хотя сам развал СССР, предшествующие и последовавшие за ним межэтнические конфликты, гражданские войны, а также тесно связанное с этим ухудшение внутриполитической, социально-экономической ситуации, безусловно, вызвали массовые миграции по всей территории бывшего Союза. Предпочтением у беженцев, вынужденных переселенцев в то время были регионы, граничащие с Казахстаном, а также центральная и юго-западная часть страны. Так, основным прибежищем в одних случаях и временной перевалочной базой - в других для мигрантов из Закавказья стали такие крупные города Северного Кавказа как Ставрополь, Пятигорск, Краснодар, Сочи. И все же значительная часть «новых мигрантов» из стран СНГ и Балтии концентрируется в Москве. На 1 января 2000 г. количество проживающего нерусского населения в российской столице составило более миллиона человек. Во многом это объясняется тем, что в 90-х г.г. при значительном сокращении выезда из России, а не увеличении въезда, как

принято думать, произошёл необычный подъем миграционного прироста России за счет республик бывшего Союза. Кроме этого, изменения миграционного потока зависят от ряда других обстоятельств, а именно:

Всплеск национализма, пришедшийся на конец 80-х, когда в Азербайджане, Узбекистане, Таджикистане и Казахстане произошли первые межэтнические конфликты, который продолжился в 90-х г.г. вооруженными столкновениями в Таджикистане, Молдавии, странах Закавказья;

Прозрачность российских границ, благодаря чему практически все желающие могли беспрепятственно въехать в Россию;

Принятие Россией Закона «О беженцах».

Немаловажным является и тот исторический факт, что при формировании нашего многонационального государства русский народ был идеологическим и экономическим «старшим братом» для других народов советских республик. И это служит «моральным оправданием устремлений мигрантов» для переезда в российскую столицу, где они, по их представлениям, должны получить жилье, работу и другую социальную помощь. Также необходимо отметить заметный рост иммиграции в Россию в 1994 г., что связано с более быстрым движением России по пути рыночных реформ. Но мигрантов в плане дальнейшего обустройства всегда привлекали более развитые в экономическом и финансовом отношении регионы.

При этом следует сказать, что в качестве основополагающего критерия возникновения «мировых диаспор» выступают миграционные процессы, вызванные различными обстоятельствами, в то время как для «новых» («постсоветских») диаспор явился распад единого полиэтничного государства.

Необходимо добавить, что распад СССР и образование независимых государств послужили неким толчком к появлению такого «этноявления как реассимиляция. Если раньше, скажем, украинцы в массе своей имели множественную идентичность, благодаря которой можно было считать себя гражданином СССР, россиянином и украинцем одновременно, то сейчас на первый план выдвигается принадлежность к той или иной нации. То есть значительная часть нерусского населения осознает свою этническую принадлежность, хочет ее сохранить, передать потомкам, пытается установить контакты с исторической родиной. И этот интерес в последнее время не случаен, - так долго навязываемая гражданам Советского Союза политика «плавильного» котла рассыпалась одновременно с его развалом. Впрочем, негативной стороной распада полиэтничного государства явился невероятный количественный рост националистически настроенных различных групп, партий и т.д.

Следовательно, реассимиляция, возрождая у нерусского населения России собственный национальный интерес, способствует объединению людей по этническому признаку.

Относительно миграций, последовавших за процессом распада единого государства и способствующих образованию «новых» диаспор, хотелось отметить, что в России они в последние 10 лет осложнены такими существенными факторами как быстротечность, а также неготовность российских властей и определенных служб к приему неконтролируемого потока беженцев, переселенцев и других «инонациональных мигрантов». И здесь особая роль как адаптивной формы социальной организации этнических мигрантов принадлежит многочисленным диаспорам, которые за исключением украинской, армянской, еврейской, немецкой и ряда других, находятся на начальной стадии своего становления. Вышеуказанные «новые» диаспоры, влившись в состав «мировых», получили от них финансовую и организационную поддержку, в то время как образование диаспор в России, например, бывших Среднеазиатских республик происходит гораздо медленнее и труднее. Причина этого заложена в глубокой разности культур, языка, религий, образа жизни, системы ценностей и пр.

Но в любом случае, вне зависимости от национальной или конфессиональной принадлежности, человек, принуждённый покинуть свою родину и оказавшийся в иноэтничном окружении испытывает некий психологический стресс. Потеря своего жилья, работы, разлука с родными, друзьями - все это усугубляет и без того тяжелое психологическое состояние человека. Причем стресс этот вторичный. Первое шоковое состояние человек испытывает у себя на родине в результате угрозы физического насилия, этнического преследования или социального давления со стороны националистически настроенных представителей «титульной» нации.

Напряжение психических сил, последовавшее за этим состояние неопределённости в общественном сознании вынужденных переселенцев, связано и с потерей одной из составляющих множественной идентичности -идентификации человека с советским народом. И хотя этническая принадлежность гражданина СССР нередко становилась «не вопросом его личного самоопределения, а устанавливалась государством «по крови» и фиксировалась в официальных документах», теперь, после возникновения суверенных государств человеку все больше «приходится вносить существенные коррективы в личностные параметры идентификации». А одним из самых устойчивых показателей общности, не утративший своей действенности, оказался именно другой элемент множественной идентичности - отождествление себя с той или иной нацией. Итак, в государствах постсоветского времени в условиях стремительного роста этнического самосознания возникла «необходимость поиска новых форм групповой идентичности, безопасности и экономического благополучия», что также связано с психологическим напряжением и обеспокоенностью.

Как видно, преобладание стрессовых причин вынужденной миграции в значительной степени влияет на психическое состояние этнических мигрантов. Именно поэтому одной из главных функций диаспоры в этих условиях представляется функция адаптации. Особое место в связи с этим занимает психологическая помощь диаспоры своим соотечественникам, попавшим в беду. Следует отметить, что своевременная помощь в процессе адаптации играет важную роль для обеих сторон, как для прибывающей, так и принимающей. Немаловажно, что среди мигрантов могут находиться люди, имевшие на родине высокий общественный, политический или экономический статус и их вливание в национальную диаспору еще более укрепит и повысит её значимость. Отметим, что воспроизводство за счет мигрантов для любой устойчивой этнической общины всегда являлось непременной задачей. Итак, продолжая рассматривать адаптационную функцию диаспоры в постсоветское время, в ней можно выделить бытовую, психологическую, социально-экономическую, социокультурную адаптацию. Последняя представляется как процесс вхождения отдельного человека или группы в иноэтничную среду, сопровождающийся приобретением навыков, умений в различных сферах деятельности, а также усвоением ценностей, норм этой группы, где человек работает или учится и принятием их для создания линии поведения в новой среде.

Социокультурная адаптация мигрантов в новой среде носит более долговременный характер и проходит тем труднее, чем более устойчива и сплочена диаспора, что в свою очередь зависит от следующих факторов:

Степени компактности проживания;

Численности диаспоры;

Активности ее внутренних организаций и объединений;

Наличия «цементирующего этноядра».

И если первые три фактора являются объективными, то последний субъективный фактор, включающий в себя или сильное этническое самосознание, или историческую память, или мифологизацию утраченной родины, или религиозную веру и убеждения или совокупность всех этих признаков, не позволяет полностью раствориться в новой социокультурной среде.

Кроме психологической, моральной поддержки, осуществляемой в рамках диаспоры, этническим мигрантам оказывается существенная материальная помощь. И здесь немаловажным является факт принадлежности диаспоры к статусу «мировых», имеющих возможность оказать финансовою поддержку своим соотечественникам.

Таким образом, диаспора, являясь универсальной формой, позволяющей одновременное существование в иноэтничном окружении и в среде своего этноса, облегчает адаптацию прибывших соотечественников.

Причем, значение этой функции возрастает в период вынужденной, а не естественной миграции, когда у этнических мигрантов проявляется одна из наиболее сильных психологических особенностей - желание вернуться на родину.

Адаптационная функция имеет две взаимосвязанных направленности: внутреннюю и внешнюю. То есть адаптация этнических мигрантов осуществляется в рамках диаспоры и в то же время велико значение диаспоры как принимающей стороны своих соотечественников извне. Поэтому нельзя полностью согласиться с мнением тех исследователей, которые принижают роль адаптационной функции диаспор, связывая это с тем, что современная диаспора рассматривается как временное прибежище человека, у которого только два пути: или вернуться назад на родину или полностью ассимилироваться в новой социокультурной среде.

Наряду с функцией адаптации, имеющую как внутреннюю, так и внешнюю направленность, следует перейти к рассмотрению собственно внутренних функций диаспоры. И основной или наиболее распространенной внутренней функцией этнических диаспор вообще можно назвать «сохраняющую» функцию, включающую следующие признаки:

1) сохранение языка своего народа;

2) сохранение этнонациональной культуры (обряды, традиции, жизненные устои, домашний уклад, танцы, песни, праздники, национальная литература и т.д.);

3) сохранение определенной конфессиональной принадлежности;

4) сохранение этнического самосознания (национальная идентификация, этнические стереотипы, общая историческая судьба).

Функция сохранения материальной и духовной культуры имеет важное значение для диаспоры. При этом, в одних случаях, она самопроизводна (особенно это отмечается в компактных поселениях этногрупп, где сильны традиции народа и где общение осуществляется преимущественно на родном языке), в других, - сохранение языка и других основ культуры ведется с привлечением дополнительных средств, таких как, создание национальных школ, выпуск специальных газет, журналов, теле -радиопередач, организация выступлений различных фольклорных коллективов и др. И в том и другом случае важным фактором сохранения национальной культуры является приток новых мигрантов с исторической родины. Помимо этого диаспора лучше сохраняет себя в окружении другой культуры благодаря объективному и субъективному факторам, к которым соответственно можно отнести активную деятельность общественных объединений и организаций, возглавляемых авторитетными лидерами, внутреннюю мобилизацию, терпимое отношение титульного населения, и некое этнопсихологическое ядро под которым понимается этническое самосознание.

Рассматривая функцию сохранения этнической культуры, языка, самосознания как одну из важнейших функций (как старых, так и новых диаспор), следует обратить внимание на ту часть нерусского населения, которая уже давно живет в России, и успела адаптироваться, а также частично ассимилироваться. Но в связи с известными событиями, их желание возродить свою этнокультурную самобытность и наладить более тесные контакты со своей этнической родиной, резко возросло. Деятельность старых национальных диаспор на территории России заметно активизируется, что выражается в создании новых организаций и объединений, основными задачами которых являются контакты в области, как культуры, так и экономики и политики двух стран.

При анализе внешних функций диаспор, необходимо отметить, что они более многочисленны и разнообразны, чем внутренние. Сюда можно отнести взаимодействие в области экономики и политики, осуществляемое между так называемыми страной-хозяином, страной-матерью и самой диаспорой. При этом экономические и политические отношения между ними, в отличие от контактов в сфере культуры не находятся в прямой зависимости от национальных особенностей тех или иных народов.

В экономике нашей страны в начале, и особенно с середины 90-х годов все большую силу набирает такой феномен как этническое предпринимательство, связанное с определенными видами деятельности различных диаспор. Особенно этот вид предпринимательства широко развит в приграничных районах России. Так, китайцы в этих и других регионах заняты преимущественно торговлей товарами китайского производства, кроме этого они выполняют работы в сельском хозяйстве, занимаются ремонтом обуви. Корейцы, арендуя земли на Дальнем Востоке для выращивания овощей, впоследствии занимаются продажей салатов и приправ в различных российских городах. Торговля «южными» фруктами и овощами на рынках крупных городов России осуществляется, а нередко и контролируется в основном представителями азербайджанской, армянской, грузинской и других диаспор. Говоря об их занятости в сфере торговли, Рязанцев С.В. отмечает, что они еще во времена СССР специализировались на доставке и торговле фруктами, овощами, цветами и эта торговля приобрела «колоссальные масштабы». Удачно используя особенности своей национальной кухни, «южане» открывают небольшие кафе, закусочные, а также рестораны. Вдоль автомагистралей выстраиваются разнообразные придорожные кафе с дагестанской, армянской, грузинской кухней. То есть этнические мигранты стремятся занять свободные экономические ниши, которые вовсе необязательно являются «престижными». С течением времени, накопив более солидный капитал, этнические предприниматели расширяют сферу своей деятельности или переключаются на другой бизнес. И здесь возможно ослабление прочных связей со своей диаспорой, возникновение желания «отпочковаться» от своих соплеменников. Но процессы индивидуализации людей характерны как раз для сегодняшнего

времени и охватывают не только жизнедеятельность внутри диаспор, но и всё общество в целом. Тогда как нервом диаспоры являются именно общинные формы бытия.

Следовательно, при рассмотрении функций национальной диаспоры в России выделяется экономическая, которая наиболее актуальна в настоящее время.

Не менее значимы в последнее десятилетие политические функции, выполняемые рядом национальных диаспор России. Так, деятельность некоторых организаций сосредоточена на поддержании целей независимости (абхазская диаспора), другие - выступают как оппозиция правящему режиму (таджикская, узбекская, туркменская). Одной из главных задач немецкого объединения «Возрождение» было возвращение немцам автономной республики на Волге. Г. Алиев на встрече в Москве с представителями азербайджанской диаспоры акцентировал внимание на том, что необходимо не только осуществлять регулярные контакты со своей родиной, но и «стараться активно участвовать в политической и социально -экономической жизни страны проживания «. Президент Украины также заинтересован в дальнейшей политизации украинской диаспоры, так как Россия имеет стратегическое значение для этого государства. Недавно образованный Союз армян России, духовно и организационно объединивший более двух миллионов российских граждан, готов с помощью общественных инструментов корректировать действие политиков, если они будут уклоняться «от логики объективного развития российско-армянских отношений». При этом, выделяя новую роль национальных общин -«здоровое вмешательство в большую политику».

Существует опасность, что диаспоры в России могут стать «излишне» политизированными. Но это во многом зависит от амбиций их лидеров, а также от активизации деятельности политэмигрантов, которые, выехав за границу не оставили мысли переустроить свою покинутую родину. Вследствие этого властям необходимо идти на сближение с представителями диаспор и учитывать их интересы при взаимодействии в области политики, осуществляемой между страной их проживания, исторической родиной и самой диаспорой. Таким образом, считается необходимым выделение политических функций присущих большинству диаспор в современном мире. Однако и их абсолютизация может привести к усложнениям взаимоотношений между целыми государствами. Очень верно об этом сказал президент Союза армян России: «политики приходят и уходят, а народы остаются».

Но наиболее распространённой функцией диаспоры следует указать культурно-просветительскую функцию. Ведь именно в сфере культуры, трактуемой в самом широком смысле слова и сосредоточены все основные отличительные особенности народов. «И у каждого народа особая

национально - зарождённая, национально выношенная и национально выстраданная культура» - подчёркивает Ильин И.А.

У народов, оказавшихся в иноэтничном окружении, отсутствуют такие объективные факторы как территория, политико-юридические институты, а также устойчивый хозяйственный уклад. В этих случаях особая роль принадлежит субъективно-психологическим компонентам, таким как система ценностей, включающая сильное групповое национальное или этническое самосознание, сохраняющееся долгое время, мифологизацию потерянной родины, религиозные убеждения, особенности фольклора, язык, обладающий этнической спецификой и т. п.

Феномен диаспоры, в первую очередь, основывается на культурной самобытности, а её отрыв от родины усиливает стремление к сохранению, а в дальнейшем и пропаганде своей культуры, языка. Кроме этого, процесс распада СССР и появление на карте мира нескольких новых независимых государств вызвало у нерусских жителей России рост национального самосознания, желание глубже узнать историю, культуру своего народа, о дальнейших отношениях между Россией и родиной их предков. Эти факты, на определённой стадии развития диаспоры, способствуют возникновению в её рамках эффективных организационных форм существования, представленных различными объединениями, организациями, обществами, партиями, движениями и т. д.

Таким образом, проводя сравнительный анализ «мировых» («классических» или «старых») и «новых» диаспор, следует отметить, что основной причиной первых были миграции, вызванные различными обстоятельствами. Распад единых полиэтнических государств (СССР, ЧССР, СФРЮ), социально-экономическое и политическое реформирование этих образований, связанное с переходом к рыночной экономике, межэтнические конфликты и последовавшая за этим неконтролируемая миграция, привели к образованию, так называемых, «новых» диаспор.