Маршал и Герой СССР, депутат Верховного Совета СССР и замминистра обороны СССР Сергей Ахромеев покончил с собой 24 августа 1991-го. Произошло это в его собственном рабочем кабинете в Кремле. Такова официальная версия события. Тело маршала обнаружил дежурный офицер около 22:00.
Детали
Писатель Рой Медведев, лично изучивший предсмертные записи Сергея Федоровича, уверен, что это было именно самоубийство. Решение уйти из жизни стало результатом тяжелой внутренней борьбы и глубочайших переживаний. Сергей Федорович размышлял над ним весь день 23 августа, даже описал в своих записках первую неудачную попытку повешения.
Он совершил ее еще в 9:40. Как написал сам Сергей Федорович, он был «плохим мастером готовить орудие самоубийства». Трос, на котором Ахромеев хотел повеситься, оборвался. Маршал упал на пол и пробыл в бессознательном состоянии около 20-ти минут. Затем он очнулся и снова стал собираться с духом, намереваясь довести начатое до конца.
Следователь по делу Ахромеева, Леонид Прошкин задокументировал, что в кабинете маршала был идеальный порядок. Никаких следов борьбы не было. На столе лежали те самые предсмертные записки, в которых покойный подробно описал все свои действия. По мнению следователя, никаких сомнений в том, что это было самоубийство, вообще не возникало.
Не перенес произошедшего с его страной
В последние дни своей жизни маршал Ахромеев пребывал в подавленном состоянии. Он более 50-ти лет отдал службе народу и государству. Все происходящее со страной в конце 80-х переживал очень тяжело. Накануне самоубийства Сергей Федорович отдыхал с женой в сочинском санатории. Там-то он и узнал о готовящемся путче.
19 августа спешно вылетел в Москву, где вошел в состав ГКЧП. Ахромеев, всю жизнь верно служивший Советскому Союзу, не мог пережить того, что с ним происходило в последние годы. После подавления путча и ареста членов ГКЧП Сергей Федорович публичной «казни» своих убеждений предпочел добровольный уход из жизни.
Странные обстоятельства смерти
Несмотря на отсутствие сомнений у следователя, по делу о самоубийстве Ахромеева было собрано много противоречивых сведений. Две пухлые папки. Сергей Федорович вроде бы и оставил предсмертные записки, которые должны были убедить окружающих, что повесился он добровольно, но вел себя покойный накануне смерти странным образом.
Были опрошены его водитель, секретари. Днем 24 августа – что было после первой неудавшейся попытки самоубийства – Ахромеев давал по телефону деловые распоряжения своему водителю совершенно спокойным голосом. После обеда и вечером того же дня его кремлевский секретарь заметил, что в кабинет Сергея Федоровича кто-то входил (хотя самого маршала он тогда не видел).
Все эти нестыковки и странное, не типичное для самоубийцы в депрессии поведение Ахромеева накануне своей смерти дали повод для версии, что кто-то помог маршалу уйти из жизни. Особенно настораживает способ самоубийства.
Маршал, как человек военный, скорее мог бы пустить себе пулю в висок. Это было бы куда быстрее и надежнее, чем пытаться повеситься на синтетическом шпагате, да еще и в сидячем положении у окна. Подобный способ «казни» и самоубийства используют только заключенные в тюрьмах. Едва ли маршал стал бы уходить из жизни подобным образом.
Другая версия
Все описанные подробности были очень уж «говорящими». Недаром же в ходе расследования были собраны 2 толстые папки улик и подробностей. Ахромеева либо убили, либо принудили тихо повеситься в его кремлевском кабинете, чтобы не привлечь внимания раньше времени. Способ, которым маршала «устранили», наводит на мысли о «специализации» его убийц. Они наверняка были связаны с криминальным миром.
Родные Сергея Федоровича категорически отказываются верить в его добровольный уход из жизни. Все выводы по делу о самоубийстве маршала засекречены. Кому нужно было устранить преданного коммуниста и советника президента Ахромеева, до сих пор не известно.
После захоронения останки Маршала Советского Союза были потревожены. На могиле Ахромеева был совершен акт вандализма: жадные до маршальских наград воры подняли плиту, вырыли его гроб и украли мундир. Это стало последним унижением Сергея Федоровича Ахромеева.
Могилы маршала Сергея Ахромеева и генерал-лейтенанта Льва Рохлина оказались вблизи друг от друга на одной аллее Троекуровского кладбища. Оба при жизни (в разное время и в разной социальной обстановке) находились близко к самой вершине власти. И тот, и другой оказались по-своему неудобны и даже опасны силам, режиссирующим очередную драму в истории России. Наконец, обстоятельства гибели обоих военачальников окутаны таинственностью, вызвали неоднозначные, разноречивые суждения в обществе. Одни только эти параллели заставляют возвратиться к событиям семилетней давности. Но есть и другие: Сергей Федорович Ахромеев, крупный военачальник, 51 год отдавший службе в Вооруженных силах, прошедший Великую Отечественную с первого до последнего дня, много сделавший для развития обороны страны в мирное время, достоин того, чтобы его не забывали.
Загадки истории России / Николай Непомнящий. — М.: Вече, 2012.
Маршал С. Ф. Ахромеев
Со слов старшего следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Леонида Прошкина, который занимался расследованием обстоятельств гибели Маршала Советского Союза С. Ф. Ахромеева, следственная версия выглядит следующим образом.
6 августа 1991 года Ахромеев вместе с супругой находился в очередном отпуске в военном санатории г. Сочи. О подготовке ГКЧП и его планах маршалу известно не было. Утром 19 августа, услышав по телевидению о происходящем в стране, он вылетел в Москву. В тот же день встретился с вице-президентом СССР Геннадием Янаевым и вошел в состав штаба ГКЧП, где проводил работу по сбору и анализу информации о военно-политической обстановке в стране.
24 августа Сергей Федорович прибыл в свой рабочий кабинет в Кремле и, будучи в состоянии депрессии после провала замысла ГКЧП, принял решение о самоубийстве. В 9 часов 40 минут утра он совершил первую попытку повешения, о чем оставил записку такого содержания:
«Я плохой мастер готовить орудие самоубийства. Первая попытка (в 9.40) не удалась. Порвался тросик. Очнулся в 10.00. Собираюсь с силами все повторить вновь.
Ахромеев».
Вечером того же дня маршала обнаружили повешенным в собственном кабинете. Следственная бригада во главе с Прошкиным прибыла на место в 23.27 и зафиксировала на видеопленку следующее. Ахромеев сидел у окна на полу, прислонившись спиной к стене. Синтетический шпагат, перетянувший шею, свободным концом был привязан к ручке оконной рамы. В кабинете царил идеальный порядок, следов борьбы не обнаружено. На рабочем столе лежали предсмертные записки и письма. Их содержание, а также осмотр места происшествия, опрос лиц, контактировавших в этот день с Ахромеевым, и данные экспертизы позволили Прошкину сделать однозначный вывод о том, что маршал повесился по собственной воле.
Тем не менее после внимательного изучения материалов расследования, собранных в две пухлые красные папки, возникает немало вопросов и сомнений. Начнем с элементарных противоречий и нестыковок, зафиксированных в самом следственном деле. Вот лишь несколько цитат из него.
«24 августа 1991 года в 21 час 50 минут в служебном кабинете № 19 "а" в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым был обнаружен труп маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Федоровича (1923 года рождения), работавшего советником президента СССР». (Из рапорта.)
«Приехали в Кремль. Ахромеев сказал: «Езжайте на базу, я вас вызову». И не вызвал. В 10 часов 50 мин. я позвонил ему в Кремль и отпросился на обед. Он меня отпустил и сказал мне, чтобы я в 13.00 был на базе». (Из показаний водителя Н. В. Платонова.)
«Был на работе с 10 до 15 часов. Ахромеева не видел. Его кабинет был открыт, я это определил по тому, что в кабинет входили и выходили, но кто - я не знаю. Я считал, что это входит и выходит Ахромеев, так как секретари в субботу не работали. Когда я уходил, то в двери Ахромеева ключ не торчал… Я точно помню, что ключа в двери Ахромеева не было, иначе я не выключил бы свет в коридоре». (Из показаний советника президента СССР В. В. Загладина.)
«Коротеев В. Н. доложил мне (около 24 часов. - Авт. ), что в 19 «а» кабинете советника президента СССР Ахромеева С. Ф. ключ - в замочной скважине, а света в кабинете нет, и что он просит меня прибыть…» (Из показаний коменданта корпуса 1 Кремля М. И. Барсукова.)
«От кого-то из охраны, его зовут Саша, я слышала, что он видел Сергея Федоровича около двух часов дня в субботу». (Из показаний референта советника президента СССР А. В. Гречиной.)
Из приведенных цитат следует, что, очнувшись в 10 часов (записка Ахромеева) после первой попытки самоповешения, в 10.50 Сергей Федорович преспокойно разговаривает с шофером и даже после 13.00 собирается куда-то ехать. Опять же после 10.00 (!) в кабинет к нему кто-то многократно заходит и выходит. Некто Саша видит Ахромеева живым и здоровым в два часа дня. Загладин свидетельствует, что в 15 часов ключа в двери кабинета Ахромеева нет, а в 21.50 он откуда-то появляется.
Уже этих загадочных фактов достаточно, чтобы следствие было продолжено и попыталось ответить на возникающие в связи с ними вопросы. Но есть и немало других не объясненных следствием нюансов, в той или иной мере «диссонирующих» с официально принятой версией.
Во-первых, самоповешение, согласитесь, для сугубо военного человека - крайне не характерная форма сведения счетов с жизнью. Еще более удивляет способ - в сидячем положении. Трудно поверить, что человек, никак не связанный с криминальным миром, где такой способ практикуется часто из-за «архитектурных особенностей» тюремных камер, сам смог дойти до такой придумки. Да еще и реализовать ее в помещении, где потолок будто специально оборудован всяческими крюками и коушами для тяжелых люстр. А синтетический шпагат (кстати, в записке он назван «тросиком», будто Ахромеев писал ее до того, как лично увидел орудие повешения), который порвался при первой попытке? По данным следствия, в соседней комнате для секретарей его было полно. Оттуда, собственно, злополучный отрезок и был взят. Однако Ахромеев, собравшись с силами после неудавшегося самоповешения, вместо того чтобы просто взять новый кусок шпагата да сложить его вдвое для прочности, ищет клеящую ленту и обматывает ею оборванные концы. Такое впечатление, будто он был закрыт в кабинете и не имел доступа в комнату секретарей…
Во-вторых, когда Прошкину поручили расследование случившегося, то следователя долго не пускали к месту происшествия и в конце концов запретили взять с собой понятых. Ими стали… сотрудники госбезопасности, дежурившие в том же здании, где находился кабинет Ахромеева.
В-третьих, накануне трагедии 23 августа Сергей Федорович закончил работу над текстом выступления на сессии Верховного Совета СССР, которая была запланирована на 26 августа. Он обсуждал его с дочерью (у нее даже сохранился черновик). Ахромеев предполагал довести до сведения депутатов убийственные, как он полагал, факты предательства некоторыми высшими чиновниками СССР интересов государства. Вероятно, кому-то из них было крайне невыгодно, а может, и опасно такое выступление в наэлектризованной стране…
Почему бы, учитывая сказанное, не предположить и следующую версию?
Ахромееву, угрожая арестом и последующими репрессиями против семьи (тогда в это легко было поверить), предлагают единственный выход: самоубийство. Исполнители в соответствии со своим профессиональным опытом определяют ему и метод повешения. Затем дают синтетический шпагат из комнаты секретарей и закрывают маршала в кабинете на какое-то время.
Такая версия (не претендующая конечно же на бесспорность) способна все же дать какие-то ответы на возникающие вопросы. К тому же на предположение о том, что маршала шантажировали благополучием семьи, невольно наводит и его предсмертное письмо к родным: «Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Сегодня я впервые ставлю на первое место долг перед вами. Прошу вас мужественно пережить эти дни. Поддерживайте друг друга. Не давайте повода для злорадства недругам…».
Почему же Леонид Прошкин не рассматривал аналогичную или какую-либо иную версию? По его словам, для этого не было оснований, не просматриваются причины, по которым для кого-нибудь имелась необходимость убрать Ахромеева. О готовящемся выступлении на сессии он не слышал. Не странно ли, что профессионал упустил из виду столь серьезный факт, способный повернуть расследование в другое русло?
Для того чтобы убрать Ахромеева, могло быть немало причин. В военных вопросах он был правой рукой Горбачева и прекрасно знал всю кухню предательства стратегических интересов СССР в Европе, разворовывания средств и техники западных групп войск. Представьте себе, какой убийственный это был компромат в то время…
Расследование дела полностью прекращено, - рассказала дочь маршала Наташа. - Отца постепенно забывают даже бывшие сослуживцы. Правда, в мордовском селе Виндрей, где он родился, к 75-летию со дня рождения земляки открыли памятную доску, местный художник написал портрет маршала, который висит теперь в сельской библиотеке. Если многие российские маршалы и генералы чураются всяких контактов с нашей семьей, то западные военные в этом отношении проявляют настоящую верность дружбе и добрым взаимоотношениям. Бывший председатель комитета начальников штабов вооруженных сил США Вильям Крау, с которым отец дружил, до сих пор присылает нам весточки, а когда бывает в России, обязательно заходит к маме, на могилу к отцу. В нью-йоркском журнале «Тайм» он опубликовал теплую статью о своем друге. Слова из ее заголовка «Коммунист. Патриот. Солдат» мы выбили на памятнике отцу. А вот что пишет в книге «Моя война» бывший президент США Джордж Буш: «У меня как у президента была однажды запомнившаяся мне встреча с маршалом Ахромеевым, который затем трагически погиб. Ему не нравились перемены, которые он видел. Но… в каждом его дыхании чувствовалась любовь к своей стране, преданность своей стране, готовность к выполнению долга перед своей родиной. Он был коммунистом, он отличался от нас по своим убеждениям. Но он был военным человеком и с почетом служил своей стране. Это-то и произвело на меня огромное впечатление!».
В семье Ахромеевых по-прежнему категорически не верят в самоубийство маршала, как и в то, что истинные обстоятельства его гибели могут быть раскрыты в обозримом будущем… Как, возможно, и тайна гибели его младшего коллеги с похожей судьбой - генерал-лейтенанта Льва Рохлина.
По материалам С. Турченко
Маршал и Герой СССР, депутат Верховного Совета СССР и замминистра обороны СССР Сергей Ахромеев покончил с собой 24 августа 1991-го. Произошло это в его собственном рабочем кабинете в Кремле. Такова официальная версия события. Тело маршала обнаружил дежурный офицер около 22:00.
Детали
Писатель Рой Медведев, лично изучивший предсмертные записи Сергея Федоровича, уверен, что это было именно самоубийство. Решение уйти из жизни стало результатом тяжелой внутренней борьбы и глубочайших переживаний. Сергей Федорович размышлял над ним весь день 23 августа, даже описал в своих записках первую неудачную попытку повешения.
Он совершил ее еще в 9:40. Как написал сам Сергей Федорович, он был «плохим мастером готовить орудие самоубийства». Трос, на котором Ахромеев хотел повеситься, оборвался. Маршал упал на пол и пробыл в бессознательном состоянии около 20-ти минут. Затем он очнулся и снова стал собираться с духом, намереваясь довести начатое до конца.
Следователь по делу Ахромеева, Леонид Прошкин задокументировал, что в кабинете маршала был идеальный порядок. Никаких следов борьбы не было. На столе лежали те самые предсмертные записки, в которых покойный подробно описал все свои действия. По мнению следователя, никаких сомнений в том, что это было самоубийство, вообще не возникало.
Не перенес произошедшего с его страной
В последние дни своей жизни маршал Ахромеев пребывал в подавленном состоянии. Он более 50-ти лет отдал службе народу и государству. Все происходящее со страной в конце 80-х переживал очень тяжело. Накануне самоубийства Сергей Федорович отдыхал с женой в сочинском санатории. Там-то он и узнал о готовящемся путче.
19 августа спешно вылетел в Москву, где вошел в состав ГКЧП. Ахромеев, всю жизнь верно служивший Советскому Союзу, не мог пережить того, что с ним происходило в последние годы. После подавления путча и ареста членов ГКЧП Сергей Федорович публичной «казни» своих убеждений предпочел добровольный уход из жизни.
Странные обстоятельства смерти
Несмотря на отсутствие сомнений у следователя, по делу о самоубийстве Ахромеева было собрано много противоречивых сведений. Две пухлые папки. Сергей Федорович вроде бы и оставил предсмертные записки, которые должны были убедить окружающих, что повесился он добровольно, но вел себя покойный накануне смерти странным образом.
Были опрошены его водитель, секретари. Днем 24 августа – что было после первой неудавшейся попытки самоубийства – Ахромеев давал по телефону деловые распоряжения своему водителю совершенно спокойным голосом. После обеда и вечером того же дня его кремлевский секретарь заметил, что в кабинет Сергея Федоровича кто-то входил (хотя самого маршала он тогда не видел).
Все эти нестыковки и странное, не типичное для самоубийцы в депрессии поведение Ахромеева накануне своей смерти дали повод для версии, что кто-то помог маршалу уйти из жизни. Особенно настораживает способ самоубийства.
Маршал, как человек военный, скорее мог бы пустить себе пулю в висок. Это было бы куда быстрее и надежнее, чем пытаться повеситься на синтетическом шпагате, да еще и в сидячем положении у окна. Подобный способ «казни» и самоубийства используют только заключенные в тюрьмах. Едва ли маршал стал бы уходить из жизни подобным образом.
Другая версия
Все описанные подробности были очень уж «говорящими». Недаром же в ходе расследования были собраны 2 толстые папки улик и подробностей. Ахромеева либо убили, либо принудили тихо повеситься в его кремлевском кабинете, чтобы не привлечь внимания раньше времени. Способ, которым маршала «устранили», наводит на мысли о «специализации» его убийц. Они наверняка были связаны с криминальным миром.
Родные Сергея Федоровича категорически отказываются верить в его добровольный уход из жизни. Все выводы по делу о самоубийстве маршала засекречены. Кому нужно было устранить преданного коммуниста и советника президента Ахромеева, до сих пор не известно.
После захоронения останки Маршала Советского Союза были потревожены. На могиле Ахромеева был совершен акт вандализма: жадные до маршальских наград воры подняли плиту, вырыли его гроб и украли мундир. Это стало последним унижением Сергея Федоровича Ахромеева.
Маршал Сергей Ахромеев был уникальной и яркой фигурой. Многие называли его "человеком чести". Среди военных, чиновников и политических деятелей он всегда пользовался завидным уважением. Маршал искренне разделял коммунистические идеалы. При этом он отчетливо понимал, что очень многое в советской державе было ошибкой. Он считал, что если страна намерена оставаться Великой Империей, она должна меняться.
Первое испытание
Маршалу Ахромееву пришлось пройти довольно долгий путь, прежде чем достичь вершины в военной карьере. Он родился весной 1923 г. в одном из сел Тамбовской губернии и рос в обыкновенном крестьянском семействе.
Через несколько лет маршал Ахромеев, фото которого вы видите в статье, перебрался в столицу и начал учиться в специальной военно-морской школе. Окончив там обучение, он продолжил совершенствоваться уже в аналогичном вузе.
К сожалению, в этих стенах будущий маршал отучился всего лишь один год, так как началась война. Таким образом, он принял активное участие в баталиях. При этом он воевал на таких «опасных» фронтах, как Сталинградский, Украинский, Южный… Кроме того, он участвовал в обороне северной столицы и даже получил медаль.
Летом 1944-го Сергей Ахромеев стал командиром батальона автоматчиков. Одним словом, эту страшную войну он знал более чем не понаслышке.
В мирное время в своих разговорах неоднократно возвращался к этим событиям. Правда, говорил он, в первую очередь, о людях, которые возглавляли дивизии, армии, фронты. Сергей Ахромеев считал, что они стали настоящими учителями не только во время войны, но и в послевоенное время.
От командира батальона до начальника штаба
Маршал Ахромеев, биография которого была насыщенная событиями и интересными фактами, когда закончились баталии, успешно окончил одну из офицерских бронетанковых школ. И осенью 1945-го он уже командовал танковым батальоном.
Спустя семь лет, пройдя на этот раз обучение в Военной Академии, Сергей Ахромеев возглавил приморский штаб танко-самоходного полка, а еще через три года стал начальником всех танковых полков на Дальнем востоке.
Позже он перебрался в Белоруссию, и в 1964 г. стал руководить учебной танковой дивизией.
За это время маршал Сергей Ахромеев продолжал учиться, в том числе - в Академии при Генштабе. После чего на протяжении четырех лет он был командиром танковой армии в той же советской республике.
Спустя некоторое время он снова оказался в Приморье и возглавил окружной штаб.
На высших должностях
В середине 1970-х Ахромеев перебрался в столицу, где на протяжении пяти лет он руководил Главным оперативным управлением Генштаба. А в период 1979-1984 гг. он был вторым человеком в этом учреждении. За это время ему неоднократно приходилось выезжать в Афганистан. Он планировал военные операции в этой стране абсолютно на всех этапах. При этом являлся непреклонным последователем вывода советских войск из ДРА.
Сергей Ахромеев на посту главы генштаба
В 1984 Ахромеев уже возглавил Генштаб Вооруженных Сил Советского Союза. По воспоминаниям его коллег, он был профессионалом высочайшей пробы. Он охватывал весь колоссальный комплекс задач. Мужчина не жил прошлым. Выстраивал работу штаба исключительно на перспективу - на 5, 10, 15 лет вперед. Эта способность дана далеко не всем.
Он обладал уникальной памятью. К примеру, прекрасно помнил номера всех советских подразделений, отлично был осведомлен о состоянии группировок натовских частей.
Маршал работал без выходных. С подчиненными он общался подчеркнуто уважительно и интеллигентно. В результате все сотрудники буквально любили его и безмерно уважали.
На посту начальника штаба он часто принимал участие в переговорах, которые, в итоге, положили «конец» холодной войне. При этом он был недоволен ходом военной реформы. Считал, что из-за этих процессов советская военная мощь априори будет ослаблена. В процессе разоружения министр иностранных дел Шеварднадзе шел на огромные уступки Соединенным Штатам. И лишь благодаря команде Ахромеева удавалось ставить препоны на пути этого политического деятеля.
Тем не менее маршал, высказав свое несогласие с военным реформированием, был вынужден уйти в отставку.
Ранней весной 1990 г. первый советский президент М. Горбачев предложил ему пост советника по военным делам.
По большому счету Ахромееву изначально нравился стиль нового лидера. Он пытался вникать во многие вопросы. Но со временем, приезжая из Кремля домой, маршал находился в расстроенных чувствах...
А через некоторое время он был и вовсе обескуражен поведением главы государства. Президент начал не только откладывать решение многих серьезных и неотложных вопросов в армии, но и не давал ему никаких поручений.
В результате в июне 1991 г. маршал СССР Ахромеев решил подать прошение об отставке. Однако советский лидер продолжал медлить с ответом. Тогда в начале августа Ахромеев отправился в заслуженный отпуск. Компанию ему составили его супруга с внуками. В качестве места отдыха они выбрали один из сочинских санаториев.
Тревожный август
Утром 19 августа из новостных передач маршалу СССР Ахромееву стало известно, что происходит в стране. До этого о появлении ГКЧП на политической карте он совершенно не знал. Маршал решил срочно вернуться в столицу, что, по сути, привело к трагическому финалу.
В Москве его принял глава ГКЧП Г. Янаев. Ахромеев поддержал путчистов, предложив своё содействие. При этом в состав «опального» комитета не стал входить.
На следующий день он находился в Кремле и собирал информацию об обстановке в государстве. Также он разработал план грядущих мероприятий, связанных с введением чрезвычайного положения. На всю ночь он остался на работе.
Когда ГКЧП потерпел поражение, Ахромеев 22 августа отправил личное письмо Горбачеву. По сути, это было завещание маршала Ахромеева. Он написал, что государство находится на краю пропасти, и все идёт к неминуемой гибели. Ахромеев утверждал, что в ближайшем времени Советский Союз станет расчленённым. При этом он считал, что все действия ГКЧП изначально были обречены на неудачи. Полагал, что его участие в обеспечении деятельности «Комитета» даст ему возможность прямо и открыто сказать об этом. Кроме того, он, как советский маршал, был осведомлен, что совершил воинское преступление, нарушив присягу.
Одним словом, Сергей Ахромеев в этом сообщении вынес самому себе приговор…
На следующий день он был на заседании одного из комитетов Верховного Совета. По словам очевидцев, маршал находился в очень подавленном состоянии. Во всяком случае, ранее он активно выступал на таких мероприятиях, но теперь не проронил ни одного слова.
Параллельно ему удалось завершить текст своего собственного выступления на грядущей сессии Верховного Совета. Она должна была состояться 26 августа. Он был намерен донести до общественности некоторые факты и сведения о настоящем предательстве интересов страны некоторыми чиновниками из высшего эшелона государства. Впрочем, к этому мы еще вернемся.
Смерть маршала Ахромеева
24 августа с утра маршал как всегда прибыл на работу. Он казался довольно бодрым и веселым. И, соответственно, мыслей о суициде у него не наблюдалось.
В эти последние часы он что-то писал и копировал какие-то документы. При этом пытался это сделать незаметно. И если кто-то заходил в его кабинет, прятал бумаги. Ранее такого он не делал.
Спустя определенное время, судя по пяти предсмертным запискам, он предпринял свести счеты с жизнью посредством повешения. Однако этого не случилось, так как орудие самоубийства оборвалось. Порядка 20 минут маршал находился без чувств. Очнувшись, он написал, что задуманное все-таки намерен повторить.
К сожалению, страшный план был реализован. И вечером кремлевские сотрудники нашли его повешенным в своем кабинете. Но было ли это самоубийством на самом деле? Сущевствует много версий. И все они имеют право на жизнь.
Основные версии гибели Сергея Ахромеева
Напомним, что маршал Ахромеев пять предсмертных записок оставил членам своего семейства и коллегам. Эти письма, по сути, отвечают на некоторые вопросы.
С одной стороны, его последние сообщения как бы убеждают окружающих, что акт суицида был в действительности добровольным. Он написал, что не в состоянии наблюдать, как погибает его Родина. Сергей Ахромеев говорил, что убивается все, что он считал смыслом своего существования. Он сказал, что в этой борьбе сражался до последнего.
Многие считают, что окончательно проиграл он эту битву накануне самоубийства. В этот день, 23 августа 1991 года, Ельцин в присутствии президента СССР подписал указ, связанный с приостановлением деятельности коммунистической партии РФ. По мнению многих, именно поведение Михаила Горбачева, равно как и запрет КПСС, стали поистине последней каплей для маршала.
С другой стороны, некоторые полагают, что гибель блистательного маршала является спровоцированным самоубийством. Ведь смерть Ахромеева для его родственников стала страшным ударом. Ни супруга, ни дочь даже не могли представить, что такое произойдет. Его знали, как волевого и жизнерадостного человека. В результате многие исследователи и друзья военачальника считают, что маршала подтолкнули к суициду. Быть может, он получал угрозы репрессиями или, скажем, арестом членов семейства. Поэтому он, наверное, видел только один выход из этой тяжелой ситуации - самоубийство.
Кроме того, на данный факт, что его начали шантажировать благополучием семьи, наводит одна из его последних записок. Он писал родным, что, в первую очередь, главным долгом у него была служба. Но теперь он считал, что самое важное - это семья. Также он просил, чтобы члены семейства мужественно пережили эти мрачные дни. И добавил, чтобы они никогда не стали давать повода для злорадства недоброжелателям.
Так кто убил маршала Ахромеева? И было ли это убийством? Если на самом деле маршалу помогли свести счеты с жизнью, то для этого были серьезные причины. Сергей Ахромеев являлся правой рукой советского президента. Он был осведомлен, кто и куда продает отечественное вооружение, и знал, как безжалостно разворовываются средства и техника западных групп советских войск. Одним словом, ему была прекрасно известна вся «кухня» предательства стратегических интересов Советского Союза в европейских странах. И, как говорилось ранее, маршал был намерен довести до сведения народных избранников эти факты.
И если 26 августа на заседании он хотел публично выступить, зачем он полез в петлю накануне? По всей видимости, его доклад кому-то был очень невыгоден и опасен в такой наэлектризованный момент. Таким образом, версия о том, что смерть Ахромеева была необходима кому-то, чтобы он не стал разоблачать чиновников на заседании ВС Советского Союза, выглядит более чем правдоподобна.
Компромат маршала мог быть просто убийственным. Увы, но все свои тайны и секреты маршал Ахромеев, загадка смерти которого осталась неразгаданной, предпочел забрать с собой.
Кстати, многие были поражены, что после первой попытки удавиться, маршал очень спокойно беседовал со своим водителем и даже куда-то собирался отъехать на машине. Кроме того, в его кабинет постоянно кто-то заходил и выходил. И лишь после этого Сергей Ахромеев уже смог довести задуманное до конца.
Немаловажно и другое обстоятельство. Для военного человека самоповешение является исключительно не характерной формой убийства. Также удивляет и способ. Тело маршала находилось в сидячем положении. Правда, как выяснилось, у него не было оружия, ибо после того, как он ушел в отставку, все было сдано, включая пистолеты, которые были получены в качестве награды.
Честно говоря, члены семейства Ахромеевых категорически не могут поверить в его самоубийство. Генерал Варенников разделял эту точку зрения. К сожалению, маловероятно, что подлинные обстоятельства его смерти могут быть раскрыты в будущем…
Последний путь
Маршала Сергея Ахромеева похоронили в первый день осени 1991 года. Последний приют он обрел на Троекуровском погосте, что в Москве. Между прочим, церемония прощания прошла с явным нарушением ритуала, который был положен скончавшемуся по статусу.
А ночью, сразу после похорон, захоронение Ахромеева было разворовано. Вандалам удалось разрыть могилу и поднять плиту. Они не только вскрыли гроб, но и похитили мундир маршала с его наградами. Следователи своевременно завели соответствующее уголовное дело. Ими были задержаны несколько подозреваемых, которые занимались перепродажей военного обмундирования и орденов. Однако через некоторое время правоохранители были вынуждены отпустить их за отсутствием доказательств. Ну а мундир так и не был обнаружен. Пожалуй, это было последним унижением легендарного военачальника.
Самое печальное, что первый крупный некролог о маршале был опубликован вовсе не в Советском Союзе, а в Соединенных Штатах. Статья о нем называлась «Коммунист. Патриот. Солдат». Автором был адмирал У. Кроу. Одно время он руководил всеми американскими штабами. Этих военных связывали дружеские отношения. Адмирал написал, что маршал - человек чести. Кстати, заголовок некролога был выбит на памятнике Ахромееву.
Память
Как ушел из жизни маршал Ахромеев? Убийство это или самоубийство? На сегодняшний день папки с материалами «маршальского» дела уже давно пылятся в архивах. Многие, к сожалению, уже даже начинают забывать его имя. Но зато несколько лет назад на его родине, в деревне, где он родился, благодарные земляки установили памятную доску, приуроченную к его юбилею. А один из местных живописцев написал его портрет. Эта картина находится в сельской библиотеке.
Кроме того, западные офицеры до сих пор с теплотой вспоминают о нем. Мы уже говорили об американском адмирале, который дружил с Ахромеевым. После кончины маршала он постоянно присылал семье весточки. А если оказывался в нашей стране, то в обязательном порядке приходил к вдове и, конечно же, посещал могилу.
А бывший глава Соединенных Штатов Дж. Буш-ст. упомянул его в своей автобиографической книге. Она называется «Моя жизнь». Президент писал, что маршал искренне был предан своей стране. Он был всегда готов выполнить долг перед отечеством. Буш соглашался, что Ахромеев отличался от американцев только убеждениями. Он был коммунистом и военным. Но самое главное, он «с почетом служил России».
 |
 |
|
 |
 |
|
 |
Сергей Фёдорович Ахроме́ев (5 мая 1923 года , село Виндрей , Тамбовская губерния - 24 августа 1991 года , Москва) - советский военачальник , Маршал Советского Союза (). Герой Советского Союза ().
После окончания одного курса училища - с июля 1941 года по декабрь того же года воевал в составе объединённого курсантского стрелкового батальона на Ленинградском фронте , был ранен. Зачислен в августе 1942 г. курсантом на курсы лейтенантов при 2-м Астраханском пехотном училище, которые окончил в том же году и затем - командир стрелкового взвода 197-го армейского запасного полка 28-й армии на Сталинградском и Южном фронтах, а с 1943 г. адъютант старший стрелкового батальона того же полка на 4-м Украинском фронте . С июля 1944 г. командир моторизованного батальона автоматчиков 14-й самоходно-артиллерийской бригады Резерва Главного Командования в Харьковском и Московском военных округах. Окончил Высшую офицерскую школу самоходной артиллерии бронетанковых и механизированных войск Красной Армии (1945).
Был награждён за участие в обороне Ленинграда во время блокады .
Послевоенная служба
После войны, с июня 1945 года был заместителем командира самоходно-артиллерийского дивизиона установок СУ-76 , с сентября 1945 г. - командиром танкового батальона 14-го отдельного танкового полка учебного центра, а с февраля 1947 г. командир батальона установок ИСУ-122 14-го тяжелого танко-самоходного полка 31-й гвардейской механизированной дивизии в Бакинском военном округе .
С октября 1968 года по май 1972 года командующий 7-й танковой армией в Белорусском военном округе .
С мая 1972 года по март 1974 года начальник штаба - первый заместитель командующего войсками Дальневосточного военного округа . В 1973 году окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генерального штаба ВС СССР имени К. Е. Ворошилова.
На высших должностях
«Маршал Ахромеев был достойным военачальником и пользовался большим уважением в армии и в партии», - отмечал Рой Медведев , указывая: «Маршал был обескуражен поведением Президента СССР, который перестал давать своему советнику и помощнику какие-либо поручения и постоянно откладывал решение ряда важных армейских проблем, которые Ахромеев считал неотложными. В конце концов Ахромеев подал ещё в июне 1991 г. прошение об отставке, но Горбачев медлил и с решением этого вопроса».
ГКЧП и самоубийство
- 19 августа , узнав утром о ГКЧП , вернулся в Москву из Сочи, где он проводил отпуск вместе с женой Тамарой Васильевной и внуками, и встретился с вице-президентом СССР Геннадием Янаевым . Поддержал Обращение ГКЧП и предложил своё содействие, руководил военными вопросами. Ночь провёл на своей даче, где жила его младшая дочь со своей семьёй. 20 августа работал в Кремле и в здании Министерства обороны, собирая информацию о военно-политической обстановке в стране. Приготовил план мероприятий, которые необходимо было провести в связи с введением чрезвычайного положения. В ночь с 20 на 21 августа ночевал в своём кабинете в Кремле. Из кабинета он звонил своим дочерям и жене в Сочи.
- 22 августа он отправил на имя Горбачёва личное письмо.
| Почему я приехал в Москву по своей инициативе - никто меня из Сочи не вызывал - и начал работать в «Комитете»? Ведь я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, ещё раз убедился в этом. Дело в том, что, начиная с 1990 года, я был убеждён, как убеждён и сегодня, что наша страна идёт к гибели. Вскоре она окажется расчленённой. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что моё участие в обеспечении работы «Комитета» и последующее связанное с этим разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моём решении не было.
Маршал Ахромеев, из личного письма М. С. Горбачёву |
По мнению Роя Медведева: «Как можно судить по запискам, маршал думал о самоубийстве уже 23 августа, но были какие-то колебания. Но именно вечером 23 августа Б. Н. Ельцин подписал в присутствии Горбачева указ о приостановлении деятельности КПСС в Российской Федерации. Поздно вечером в этот же день и в ночь на 24 августа происходил захват манифестантами зданий ЦК КПСС на Старой площади. Эпизоды этих событий можно было видеть по телевидению, а Ахромеев мог знать и больше» .
Высказывания
Второй вопрос - о заводе, на котором производятся баллистические ракеты или ступени к ним на территории Соединенных Штатов. Мы назвали завод в штате Юта, вы не согласились. Пусть будет завод в городе Орландо, Флорида.Вьетнам Вьетнам :
- Орден Военных заслуг 1-й степени (1985)
ДРА ДРА (Афганистан):
Куба Куба :
КНДР КНДР (Корейская Народная Демократическая Республика):
СР Румыния СР Румыния :
КНР КНР (Китай):
ПНР ПНР (Польша):
Воинские звания
- Полковник - 08.12.1956,
- генерал-майор танковых войск - 13.04.1964,
- генерал-лейтенант танковых войск - 21.02.1969,
- генерал-полковник - 30.10.1974,
- генерал армии - 23.04.1979,
- Маршал Советского Союза - 25.03.1983.
Семья
Жена - Тамара Васильевна Ахромеева. Дочери Татьяна и Наталья.
Напишите отзыв о статье "Ахромеев, Сергей Фёдорович"
Примечания
Ссылки
. Сайт «Герои Страны ».
- Маршалы Советского Союза. Личные дела рассказывают / Институт военных и историко-патриотических исследований. - М .: Любимая книга, 1996. - 96 с. - ISBN 5-7656-0012-3 .
- Майоров А. . - М ., 1996. - ISBN 5-7712-0032-8 .
- . Пантеон Истории. Проверено 20 августа 2013. .
- . Государственный интернет-канал «Россия (2011). - док. фильм. Проверено 20 августа 2013. .
Ворошилов Тухачевский 1,2 Будённый Егоров Блюхер Тимошенко Кулик 1,2 Шапошников Жуков Василевский Сталин 3 Конев Говоров Рокоссовский Малиновский Толбухин Мерецков Берия 1 Соколовский Булганин 1 Баграмян Бирюзов Гречко Ерёменко Москаленко Восстановленные в звании 3 Впоследствии получил звание Генералиссимуса Советского Союза 4 Ныне живущий
Отрывок, характеризующий Ахромеев, Сергей Фёдорович
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
