Характеристика главных героев романа накануне. «Накануне

В тени высокой липы, на берегу Москвы-реки, недалеко от Кунцева, в один из самых жарких летних дней 1853 года лежали на траве два молодых человека. Один, на вид лет двадцати трех, высокого роста, черномазый, с острым и немного кривым носом, высоким лбом и сдержанною улыбкой на широких губах, лежал на спине и задумчиво глядел вдаль, слегка прищурив свои небольшие серые глазки; другой лежал на груди, подперев обеими руками кудрявую белокурую голову, и тоже глядел куда-то вдаль. Он был тремя годами старше своего товарища, но казался гораздо моложе; усы его едва пробились и на подбородке вился легкий пух. Было что-то детски-миловидное, что-то привлекательно изящное в мелких чертах его свежего, круглого лица, в его сладких карих глазах, красивых выпуклых губках и белых ручках. Всё в нем дышало счастливою веселостью здоровья, дышало молодостью — беспечностью, самонадеянностью, избалованностью, прелестью молодости. Он и поводил глазами, и улыбался, и подпирал голову, как это делают мальчики, которые знают, что на них охотно заглядываются. На нем было просторное белое пальто вроде блузы; голубой платок охватывал его тонкую шею, измятая соломенная шляпа валялась в траве возле него. В сравнении с ним его товарищ казался стариком, и никто бы не подумал, глядя на его угловатую фигуру, что и он наслаждается, что и ему хорошо. Он лежал неловко; его большая, кверху широкая, книзу заостренная голова неловко сидела на длинной шее; неловкость сказывалась в самом положении его рук, его туловища, плотно охваченного коротким черным сюртучком, его длинных ног с поднятыми коленями, подобных задним ножкам стрекозы. Со всем тем нельзя было не признать в нем хорошо воспитанного человека; отпечаток «порядочности» замечался во всем его неуклюжем существе, и лицо его, некрасивое и даже несколько смешное, выражало привычку мыслить и доброту. Звали его Андреем Петровичем Берсеневым; его товарищ, белокурый молодой человек, прозывался Шубиным, Павлом Яковлевичем. — Отчего ты не лежишь, как я, на груди? — начал Шубин. — Так гораздо лучше. Особенно когда поднимешь ноги и стучишь каблуками дружку о дружку — вот так. Трава под носом: надоест глазеть на пейзаж — смотри на какую-нибудь пузатую козявку, как она ползет по былинке, или на муравья, как он суетится. Право, так лучше. А то ты принял теперь какую-то псевдоклассическую позу, ни дать ни взять танцовщица в балете, когда она облокачивается на картонный утес. Ты вспомни, что ты теперь имеешь полное право отдыхать. Шутка сказать: вышел третьим кандидатом! Отдохните, сэр; перестаньте напрягаться, раскиньте свои члены! Шубин произнес всю эту речь в нос, полулениво, полушутливо (балованные дети говорят так с друзьями дома, которые привозят им конфекты), и, не дождавшись ответа, продолжал: — Меня больше всего поражает в муравьях, жуках и других господах насекомых их удивительная серьезность; бегают взад и вперед с такими важными физиономиями, точно и их жизнь что-то значит! Помилуйте, человек, царь созданья, существо высшее, на них взирает, а им и дела до него нет; еще, пожалуй, иной комар сядет на нос царю создания и станет употреблять его себе в пищу. Это обидно. А с другой стороны, чем их жизнь хуже нашей жизни? И отчего же им не важничать, если мы позволяем себе важничать? Ну-ка, философ, разреши мне эту задачу! Что ж ты молчишь? А? — Что? — проговорил, встрепенувшись, Берсенев. — Что! — повторил Шубин. — Твой друг излагает перед тобою глубокие мысли, а ты его не слушаешь. — Я любовался видом. Посмотри, как эти поля горячо блестят на солнце! (Берсенев немного пришепетывал.) — Важный пущен колер, — промолвил Шубин. — Одно слово, натура! Берсенев покачал головой. — Тебе бы еще больше меня следовало восхищаться всем этим. Это по твоей части: ты артист. — Нет-с; это не по моей части-с, — возразил Шубин и надел шляпу на затылок. — Я мясник-с; мое дело — мясо, мясо лепить, плечи, ноги, руки, а тут и формы нет, законченности нет, разъехалось во все стороны... Пойди поймай! — Да ведь и тут красота, — заметил Берсенев. — Кстати, кончил ты свой барельеф? — Какой? — Ребенка с козлом. — К чёрту! к чёрту! к чёрту! — воскликнул нараспев Шубин. — Посмотрел на настоящих, на стариков, на антики, да и разбил свою чепуху. Ты указываешь мне на природу и говоришь: «И тут красота». Конечно, во всем красота, даже и в твоем носе красота, да за всякою красотой не угоняешься. Старики — те за ней и не гонялись; она сама сходила в их создания, откуда — бог весть, с неба, что ли. Им весь мир принадлежал; нам так широко распространяться не приходится: коротки руки. Мы закидываем удочку на одной точечке, да и караулим. Клюнет — браво! а не клюнет... Шубин высунул язык. — Постой, постой, — возразил Берсенев. — Это парадокс. Если ты не будешь сочувствовать красоте, любить ее всюду, где бы ты ее ни встретил, так она тебе и в твоем искусстве не дастся. Если прекрасный вид, прекрасная музыка ничего не говорят твоей душе, я хочу сказать, если ты им не сочувствуешь... — Эх ты, сочувственник! — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову, а Берсенев задумался. — Нет, брат, — продолжал Шубин, — ты умница, философ, третий кандидат Московского университета, с тобой спорить страшно, особенно мне, недоучившемуся студенту; но я тебе вот что скажу: кроме своего искусства, я люблю красоту только в женщинах... в девушках, да и то с некоторых пор... Он перевернулся на спину и заложил руки за голову. Несколько мгновений прошло в молчании. Тишина полуденного зноя тяготела над сияющей и заснувшей землей. — Кстати, о женщинах, — заговорил опять Шубин. — Что это никто не возьмет Стахова в руки? Ты видел его в Москве? — Нет. — Совсем с ума сошел старец. Сидит по целым дням у своей Августины Христиановны, скучает страшно, а сидит. Глазеют друг на друга, так глупо... Даже противно смотреть. Вот поди ты! Каким семейством бог благословил этого человека: нет, подай ему Августину Христиановну! Я ничего не знаю гнуснее ее утиной физиономии! На днях я вылепил ее карикатуру, в дантановском вкусе. Очень вышло недурно. Я тебе покажу. — А Елены Николаевны бюст, — спросил Берсенев, — подвигается? — Нет, брат, не подвигается. От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые, строгие, прямые; кажется, нетрудно схватить сходство. Не тут-то было... Не дается, как клад в руки. Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда беспрестанно меняется, а от него меняется вся фигура. Что тут прикажешь делать скульптору, да еще плохому? Удивительное существо... странное существо, — прибавил он после короткого молчания. — Да; она удивительная девушка, — повторил за ним Берсенев. — А дочь Николая Артемьевича Стахова! Вот после этого и рассуждай о крови, о породе. И ведь забавно то, что она точно его дочь, похожа на него и на мать похожа, на Анну Васильевну. Я Анну Васильевну уважаю от всего сердца, она же моя благодетельница; но ведь она курица. Откуда же взялась эта душа у Елены? Кто зажег этот огонь? Вот опять тебе задача, философ! Но «философ» по-прежнему ничего не отвечал. Берсенев вообще не грешил многоглаголанием и, когда говорил, выражался неловко, с запинками, без нужды разводя руками; а в этот раз какая-то особенная тишина нашла на его душу, — тишина, похожая на усталость и на грусть. Он недавно переселился за город после долгой и трудной работы, отнимавшей у него по нескольку часов в день. Бездействие, нега и чистота воздуха, сознание достигнутой цели, прихотливый и небрежный разговор с приятелем, внезапно вызванный образ милого существа — все эти разнородные и в то же время почему-то сходные впечатления слились в нем в одно общее чувство, которое и успокоивало его, и волновало, и обессиливало... Он был очень нервический молодой человек. Под липой было прохладно и спокойно; залетавшие в круг ее тени мухи и пчелы, казалось, жужжали тише; чистая мелкая трава изумрудного цвета, без золотых отливов, не колыхалась; высокие стебельки стояли неподвижно, как очарованные; как очарованные, как мертвые, висели маленькие гроздья желтых цветов на нижних ветках липы. Сладкий запах с каждым дыханием втеснялся в самую глубь груди, но грудь им охотно дышала. Вдали, за рекой, до небосклона всё сверкало, всё горело; изредка пробегал там ветерок и дробил и усиливал сверкание; лучистый пар колебался над землей. Птиц не было слышно: они не поют в часы зноя; но кузнечики трещали повсеместно, и приятно было слушать этот горячий звук жизни, сидя в прохладе, на покое: он клонил ко сну и будил мечтания. — Заметил ли ты, — начал вдруг Берсенев, помогая своей речи движениями рук, — какое странное чувство возбуждает в нас природа? Всё в ней так полно, так ясно, я хочу сказать, так удовлетворено собою, и мы это понимаем и любуемся этим, и в то же время она, по крайней мере во мне, всегда возбуждает какое-то беспокойство, какую-то тревогу, даже грусть. Что это значит? Сильнее ли сознаем мы перед нею, перед ее лицом, всю нашу неполноту, нашу неясность, или же нам мало того удовлетворения, каким она довольствуется, а другого, то есть я хочу сказать, того, чего нам нужно, у нее нет? — Гм, — возразил Шубин, — я тебе скажу, Андрей Петрович, отчего всё это происходит. Ты описал ощущения одинокого человека, который не живет, а только смотрит да млеет. Чего смотреть? Живи сам и будешь молодцом. Сколько ты ни стучись природе в дверь, не отзовется она понятным словом, потому что она немая. Будет звучать и ныть, как струна, а песни от нее не жди. Живая душа — та отзовется, и по преимуществу женская душа. А потому, благородный друг мой, советую тебе запастись подругой сердца, и все твои тоскливые ощущения тотчас исчезнут. Вот что нам «нужно», как ты говоришь. Ведь эта тревога, эта грусть, ведь это просто своего рода голод. Дай желудку настоящую пищу, и всё тотчас придет в порядок. Займи свое место в пространстве, будь телом, братец ты мой. Да и что такое, к чему природа? Ты послушай сам: любовь... какое сильное, горячее слово! Природа... какое холодное, школьное выражение! А потому (Шубин запел): «Да здравствует Марья Петровна!» — или нет, — прибавил он, — не Марья Петровна, ну да всё равно! Ву ме компрене́. Берсенев приподнялся и оперся подбородком на сложенные руки. — Зачем насмешка, — проговорил он, не глядя на своего товарища, — зачем глумление? Да, ты прав: любовь — великое слово, великое чувство... Но о какой любви говоришь ты? Шубин тоже приподнялся. — О какой любви? О какой угодно, лишь бы она была налицо. Признаюсь тебе, по-моему, вовсе нет различных родов любви. Коли ты полюбил... — От всей души, — подхватил Берсенев. — Ну да, это само собой разумеется, душа не яблоко: ее не разделишь. Коли ты полюбил, ты и прав. А я не думал глумиться. У меня на сердце теперь такая нежность, так оно смягчено... Я хотел только объяснить, почему природа, по-твоему, так на нас действует. Потому, что она будит в нас потребность любви и не в силах удовлетворить ее. Она нас тихо гонит в другие, живые объятия, а мы ее не понимаем и чего-то ждем от нее самой. Ах, Андрей, Андрей, прекрасно это солнце, это небо, всё, всё вокруг нас прекрасно, а ты грустишь; но если бы в это мгновение ты держал в своей руке руку любимой женщины, если б эта рука и вся эта женщина были твои, если бы ты даже глядел ее глазами, чувствовал не своим, одиноким, а ее чувством, — не грусть, Андрей, не тревогу возбуждала бы в тебе природа, и не стал бы ты замечать ее красоты; она бы сама радовалась и пела, она бы вторила твоему гимну, потому что ты в нее, в немую, вложил бы тогда язык! Шубин вскочил на ноги и прошелся раза два взад и вперед, а Берсенев наклонил голову, и лицо его покрылось слабой краской. — Я не совсем согласен с тобою, — начал он, — не всегда природа намекает нам на... любовь. (Он не сразу произнес это слово.) Она также грозит нам; она напоминает о страшных... да, о недоступных тайнах. Не она ли должна поглотить нас, не беспрестанно ли она поглощает нас? В ней и жизнь и смерть; и смерть в ней так же громко говорит, как и жизнь. — И в любви жизнь и смерть, — перебил Шубин. — А потом, — продолжал Берсенев, — когда я, например, стою весной в лесу, в зеленой чаще, когда мне чудятся романтические звуки Оберонова рога (Берсеневу стало немножко совестно, когда он выговорил эти слова), — разве и это... — Жажда любви, жажда счастия, больше ничего! — подхватил Шубин. — Знаю и я эти звуки, знаю и я то умиление и ожидание, которые находят на душу под сенью леса, в его недрах, или вечером, в открытых полях, когда заходит солнце и река дымится за кустами. Но и от леса, и от реки, и от земли, и от неба, от всякого облачка, от всякой травки я жду, я хочу счастия, я во всем чую его приближение, слышу его призыв! «Мой бог — бог светлый и веселый!» Я было так начал одно стихотворение; сознайся: славный первый стих, да второго никак подобрать не мог. Счастья! счастья! пока жизнь не прошла, пока все наши члены в нашей власти, пока мы идем не под гору, а в гору! Чёрт возьми! — продолжал Шубин с внезапным порывом, — мы молоды, не уроды, не глупы: мы завоюем себе счастие! Он встряхнул кудрями и самоуверенно, почти с вызовом, глянул вверх, на небо. Берсенев поднял на него глаза. — Будто нет ничего выше счастья? — проговорил он тихо. — А например? — спросил Шубин и остановился. — Да вот, например, мы с тобой, как ты говоришь, молоды, мы хорошие люди, положим; каждый из нас желает для себя счастья... Но такое ли это слово «счастье», которое соединило, воспламенило бы нас обоих, заставило бы нас подать друг другу руки? Не эгоистическое ли, я хочу сказать, не разъединяющее ли это слово? — А ты знаешь такие слова, которые соединяют? — Да; и их не мало; и ты их знаешь. — Ну-ка? какие это слова? — Да хоть бы искусство, — так как ты художник, — родина, наука, свобода, справедливость. — А любовь? — спросил Шубин. — И любовь соединяющее слово; но не та любовь, которой ты теперь жаждешь: не любовь-наслаждение, любовь-жертва. Шубин нахмурился. — Это хорошо для немцев; а я хочу любить для себя; я хочу быть номером первым. — Номером первым, — повторил Берсенев. — А мне кажется, поставить себя номером вторым — всё назначение нашей жизни. — Если все так будут поступать, как ты советуешь, — промолвил с жалобною гримасой Шубин, — никто на земле не будет есть ананасов: все другим их предоставлять будут. — Значит, ананасы не нужны; а впрочем, не бойся: всегда найдутся любители даже хлеб от чужого рта отнимать. Оба приятеля помолчали. — Я на днях опять встретил Инсарова, — начал Берсенев, — я пригласил его к себе; я непременно хочу познакомить его с тобой... и с Стаховыми. — Какой это Инсаров? Ах, да, этот серб или болгар, о котором ты мне говорил? Патриот этот? Уж не он ли внушил тебе все эти философические мысли? — Может быть. — Необыкновенный он индивидуум, что ли? — Да. — Умный? Даровитый? — Умный?... Да. Даровитый? Не знаю, не думаю. — Нет? Что же в нем замечательного? — Вот увидишь. А теперь, я думаю, нам пора идти. Анна Васильевна нас, чай, дожидается. Который-то час? — Третий. Пойдем. Как душно! Этот разговор во мне всю кровь зажег. И у тебя была минута... я недаром артист: я на всё заметлив. Признайся, занимает тебя женщина?.. Шубин хотел заглянуть в лицо Берсеневу, но он отвернулся и вышел из-под липы. Шубин отправился вслед за ним, развалисто-грациозно переступая своими маленькими ножками. Берсенев двигался неуклюже, высоко поднимал на ходу плечи, вытягивал шею; а все-таки он казался более порядочным человеком, чем Шубин, более джентльменом, сказали бы мы, если б это слово не было у нас так опошлено.

Отвергавший идеи революционно настроенных разночинцев, стал задумываться о возможности создания героя, чьи позиции не вступали бы в противоречие с его собственными, более умеренными, чаяниями, но который при этом был бы достаточно революционным, чтобы не вызвать насмешек со стороны более радикальных коллег по «Современнику» . Понимание неизбежной смены поколений в прогрессивных российских кругах, отчётливо проступающее в эпилоге «Дворянского гнезда» , пришло к Тургеневу ещё в дни работы над «Рудиным» :

Я собирался писать «Рудина», но та задача, которую я потом постарался выполнить в «Накануне», изредка возникала передо мною. Фигура главной героини, Елены, тогда ещё нового типа в русской жизни, довольно ясно обрисовывалась в моем воображении; но недоставало героя, такого лица, которому Елена, при её ещё смутном хотя и сильном стремлении к свободе, могла предаться .

И. С. Тургенев

Каратеев, предчувствовавший свою смерть, когда передавал рукопись Тургеневу, с войны не вернулся, скончавшись от тифа в Крыму . Попытка Тургенева издать слабое в художественном отношении произведение Каратеева не увенчалась успехом, и вплоть до 1859 года рукопись была забыта, хотя, по воспоминаниям самого писателя, впервые ознакомившись с ней, он был впечатлён настолько, что воскликнул: «Вот герой, которого я искал!» Прежде чем Тургенев вернулся к тетради Каратеева, он успел закончить «Рудина» и поработать над «Дворянским гнездом».

Сюжет

Роман начинается со спора о природе и о месте человека в ней между двумя молодыми людьми - учёным Андреем Берсеневым и скульптором Павлом Шубиным. В дальнейшем читатель знакомится с семьёй, в которой живёт Шубин. Супруг его троюродной тётушки Анны Васильевны Стаховой, Николай Артемьевич, некогда женился на ней из-за денег, не любит её и водит знакомство со вдовой-немкой Августиной Христиановной, которая его обирает. Шубин живёт в этом семействе лет пять, с момента смерти матери, и занимается своим искусством, однако подвержен приступам лени, работает урывками и не намерен учиться мастерству. Он влюблён в дочь Стаховых Елену, хотя не упускает из виду и её семнадцатилетнюю компаньонку Зою.

Елена Николаевна, двадцатилетняя красавица, с малолетства отличалась доброй и мечтательной душой. Её привлекает возможность помогать больным и голодным - как людям, так и животным. При этом она уже давно проявляет самостоятельность и живёт своим умом, но ещё не нашла себе спутника. Шубин её не привлекает в силу своей изменчивости и непостоянства, а Берсенев интересен ей своим умом и скромностью. Но затем Берсенев знакомит её со своим приятелем, болгарином Дмитрием Никаноровичем Инсаровым. Инсаров живёт идеей освобождения своей родины от турецкого владычества и привлекает живой интерес Елены.

После первой встречи Инсаров не сумел понравиться Елене, но всё переворачивается после случая в Царицыне, когда Инсаров защищает Елену от приставаний пьяницы огромного роста, зашвырнув того в пруд. После этого Елена признаётся себе в дневнике, что полюбила болгарина, но вскоре оказывается, что он намерен уезжать. В своё время Инсаров рассказал Берсеневу что уедет, если влюбится, так как не намерен отказываться от долга ради личных чувств, о чём впоследствии Елена Николаевна узнаёт от Андрея. Елена отправляется к Дмитрию и признаётся ему в любви. На вопрос, последует ли она за ним повсюду, звучит положительный ответ.

После этого Елена и Дмитрий какое-то время связываются через Берсенева, но тем временем с родины Инсарова приходят всё более тревожные письма, и он уже всерьёз готовится к отъезду. В один из дней Елена отправляется к нему сама. После долгого и жаркого разговора они принимают решение пожениться. Это известие становится для родителей и друзей Елены ударом, но она всё же уезжает с мужем.

Добравшись до Венеции, Дмитрий и Елена ждут прибытия старого моряка Рендича, который должен их переправить в Сербию, откуда их путь лежит в Болгарию. Однако Инсаров болен, у него начинается жар. Измученной Елене снится кошмар, и, очнувшись, она понимает, что Дмитрий при смерти. Рендич уже не застаёт его в живых, но по просьбе Елены помогает ей доставить тело мужа на его родину.

Спустя три недели Анна Стахова получает письмо от дочери: та направляется в Болгарию, которая станет её новой родиной, и никогда не вернётся домой. Дальнейшие следы Елены теряются; по слухам, её видели при войсках в качестве сестры милосердия .

Мотивы романа

Идеи и мотивы романа были подробно проанализированы с прогрессивных позиций Н. А. Добролюбовым в журнале «Современник» в январе 1860 года (статья «Когда же придет настоящий день?»). Добролюбов отмечает чуткость Тургенева как писателя к насущным общественным вопросам и останавливается на том, как автор раскрывает некоторые из этих тем в своём новом романе.

Особое внимание уделил Добролюбов вопросу выбора главной героини. Добролюбов видит в Елене Стаховой аллегорию молодой России накануне общественных сдвигов - трактовка, с которой сам Тургенев не соглашался (см. ):

В ней сказалась та смутная тоска по чем-то, та почти бессознательная, но неотразимая потребность новой жизни, новых людей, которая охватывает теперь все русское общество, и даже не одно только так называемое образованное. В Елене так ярко отразились лучшие стремления нашей современной жизни, а в её окружающих так рельефно выступает вся несостоятельность обычного порядка той же жизни, что невольно берет охота провести аллегорический параллель... Эта тоска ожидания давно уже томит русское общество, и сколько раз уже ошибались мы, подобно Елене, думая, что жданный явился, и потом охладевали. Н. А. Добролюбов

Елена почерпнула от русского народа мечту о правде, которую нужно искать в дальних краях, и готовность пожертвовать собой ради других. На любовь Елены претендуют художник, учёный, преуспевающий чиновник и революционер, и она в итоге выбирает не чистый разум, не искусство и не государственную службу, а гражданский подвиг. Добролюбов подчёркивает, что из всех кандидатов единственный достойный - Инсаров, который не мыслит своего счастья без счастья своей родины, который весь подчинён высшей цели и у которого слово не расходится с делом .

Другая тема, проходящая через роман, - тема конфликта эгоистических и альтруистических устремлений в человеческой душе. В первый раз этот вопрос поднимается в сцене спора Берсенева и Шубина о счастье: не является ли стремление к счастью эгоистическим чувством, что выше - разъединяющая людей «любовь-наслаждение» или объединяющая «любовь-жертва». Поначалу Елене и Инсарову кажется, что этого противоречия нет, но потом они убеждаются в том, что это не так, и Елена разрывается между Инсаровым и своей семьёй и родиной, а позже сам Инсаров задаёт ей вопрос, не послана ли его болезнь в наказание за их любовь. Тургенев подчёркивает этот неизбежный трагизм человеческого существования на Земле, когда в конце книги Инсаров умирает, а Елена исчезает и след её теряется. Но эта концовка ещё сильней оттеняет красоту освободительного порыва, придавая идее поиска социального совершенства вневременной, общечеловеческий характер .

Критика

Тургенев, мечтавший о союзе антикрепостнических сил и примирении либералов с радикальными демократами ради борьбы за общую национальную идею, не принял позиции Добролюбова, отрицавшего состоятельность дворянского либерализма и противопоставившего русских Инсаровых «внутренним туркам», в число которых включил не только мракобесов-реакционеров, но и милых сердцу автора либералов. Он пытался уговорить Некрасова отказаться от публикации статьи Добролюбова в «Современнике», а когда тот не внял его доводам, порвал с редакцией журнала окончательно. Со своей стороны, разночинцы «Современника» также взяли курс на конфронтацию, и вскоре в журнале появилась разгромная рецензия на «Рудина», написанная уже Чернышевским .

Огорчительной была для Тургенева и критика романа со стороны более консервативных кругов. Так, графиня Ламберт отказывала Елене Стаховой в таких качествах, как женственность или обаяние, называя её безнравственной и бесстыдной. Ту же позицию занял критик М. И. Дараган , называвший главную героиню «пустой, пошлой, холодной девочкой, которая нарушает приличия света, закон женской стыдливости» и даже «Дон Кихотом в юбке», а Инсарова - сухим и схематичным. В светских кругах о романе шутили: «Это „Накануне“, которое никогда не будет иметь своего завтра». Оказавшись под перекрёстным огнём прогрессивных и консервативных критиков, игнорировавших вложенный в уста Инсарова призыв к национальному примирению, Тургенев, по собственным словам, стал испытывать желание «подать в отставку из литературы». Тяжёлое состояние писателя усугублялось намёками со стороны

В этой статье мы рассмотрим роман Ивана Сергеевича, созданный в 1859 году, изложим его краткое содержание. "Накануне" Тургенев впервые опубликовал в 1860 году, и до сих пор это произведение остается востребованным. Интересен не только сам роман, но и история его создания. Ее, а также краткий анализ произведения мы представим после того как изложим краткое содержание "Накануне". его представлен ниже) создал очень интересный роман, и его сюжет наверняка вам понравится.

Берсенев и Шубин

На берегу Москвы-реки летом 1853 года под липой лежат два молодых человека. Знакомством с ними начинается краткое содержание "Накануне". Тургенев представляет нам первого из них, Берсенева Андрея Петровича. Ему 23 года, он только что закончил Московский университет. Этого юношу ждет ученая карьера. Второй - Шубин Павел Яковлевич, подающий надежды скульптор. Они спорят о природе и о месте человека в ней. Ее самодостаточность и полнота поражают Берсенева. Он считает, что на фоне природы яснее видится неполнота человека. Это рождает тревогу и грусть. Шубин считает, что нужно жить, а не рефлексировать. Он советует своему товарищу завести подругу сердца.

Затем молодые люди переходят к разговору уже об обыденных вещах. Недавно Берсенев видел Инсарова. Необходимо познакомить Шубина с ним, а также с семейством Стаховых. Пора вернуться на дачу, не следует опаздывать к обеду. Стахова Анна Васильевна, троюродная тетушка Павла Яковлевича, будет недовольна. А этой женщине он обязан возможностью заниматься ваянием.

История Стахова Николая Артемьевича

Историей Стахова Николая Артемьевича продолжается роман Тургенева "Накануне" (краткое содержание). Это глава семейства, который с юных лет мечтал выгодно жениться. Он осуществил свою мечту в 25 лет. Супругой его стала Шубина Анна Васильевна. Однако вскоре Стахов сошелся с Августиной Христиановной. Обе эти женщины ему наскучили. Его супруга терпит неверность, но ей все-таки больно, ведь он обманом подарил своей любовнице пару серых лошадей с принадлежащего Анне Васильевне завода.

Жизнь Шубина в семействе Стаховых

Шубин уже около 5 лет живет в этом семействе, после того как умерла его мать, добрая и умная француженка (отец Шубина умер на несколько лет раньше ее). Он трудится усердно, но урывками, ничего не желает слышать о профессорах и академии. В Москве Шубина считают подающим надежды, но он до сих пор не сделал ничего выдающегося. дочь Стаховых, ему очень нравится. Однако герой не упускает возможности пококетничать и с пухленькой 17-летней Зоей, компаньонкой Елены. Увы, Елена не понимает этих противоречий в личности Шубина. Ее всегда возмущало отсутствие в человеке характера, сердила глупость, она не прощает ложь. Если кто-то теряет ее уважение, он тут же перестает для нее существовать.

Личность Елены Николаевны

Нужно сказать, что Елена Николаевна - незаурядная натура. Ей 20 лет, она весьма привлекательная и статная. У нее темно-русая коса и серые глаза. Однако в облике этой девушки есть что-то нервическое, порывистое, что не каждому понравится.

Ничто не может удовлетворить Елену Николаевну, душа которой стремится к деятельному добру. Эту девушку с детства занимали и тревожили голодные, нищие, больные люди и животные. В возрасте 10 лет она познакомилась с нищей девочкой Катей, начала заботиться о ней. Эта девочка стала даже своеобразным предметом ее поклонения. Это увлечение родители Елены не одобряли. Правда, Катя в скором времени умерла. Однако в душе Елены остался след от встречи с ней.

Девушка жила своей жизнью уже с 16 лет, однако она была одинока. Никто не стеснял Елену, а она томилась, говорила, что любить некого. Она не пожелала видеть своим мужем Шубина, поскольку тот отличается непостоянством. А вот Берсенев привлекает Елену как образованный, умный и глубокий человек. Но почему он так настойчиво рассказывает об Инсарове, который одержим идеей освобождения родины? Рассказы Берсенева пробуждают в Елене живой интерес к личности этого болгарина.

История Дмитрия Инсарова

История Инсарова такова. Его мать похитил, а затем и убил некий турецкий ага, когда болгарин был еще ребенком. Отец предпринял попытку отомстить ему, однако был расстрелян. Оставшись сиротой в возрасте восьми лет, Дмитрий прибыл к тете в Россию. Через 12 лет он возвратился в Болгарию, которую за 2 года изучил вдоль и поперек. Инсаров неоднократно подвергался опасности в своих путешествиях, его преследовали. Берсенев лично видел рубец, оставшийся на месте раны. Дмитрий не намерен отомстить аге, он преследует более обширную цель.

Инсаров беден, как и все студенты, однако щепетилен, горд и нетребователен. Он отличается огромной работоспособностью. Этот герой изучает политэкономию, право, русскую историю, переводит болгарские летописи и песни, составляет болгарскую грамматику для русских и русскую для болгар.

Как Елена полюбила Инсарова

Дмитрий Инсаров во время первого визита произвел на Елену не такое большое впечатление, какого она ожидала после восторженных рассказов Берсенева. Однако один случай вскоре подтвердил, что тот не ошибся в болгарине.

Однажды Анна Васильевна собралась показать красоты Царицына своей дочери и Зое. Большая компания отправилась туда. Парк, развалины дворца, пруды - все это произвело впечатление на Елену. Зоя неплохо пела во время плавания на лодке. Ей даже прокричала бис компания, состоявшая из подгулявших немцев. Сначала на них не обратили особого внимания, однако после пикника, уже на берегу, опять встретились с ними. Вдруг один мужчина внушительного роста отделился от компании. Он начал требовать поцелуя в качестве компенсации за то, что Зоя не ответила на аплодисменты немцев. Шубин стал с претензией на иронию, витиевато увещевать этого пьяного нахала, однако это лишь раззадорило его. И вот Инсаров выступил вперед. Он просто потребовал от наглого мужчины, чтобы тот ушел. Мужчина подался было вперед, но Инсаров поднял его на воздух и бросил в пруд.

Вам любопытно узнать, чем продолжается краткое содержание "Накануне"? Сергеевич приготовил нам еще много интересного. После случая, произошедшего на пикнике, Елена призналась себе в том, что полюбила Дмитрия. Поэтому для нее большим ударом стала весть о том, что он съезжает с дачи. Только Берсенев пока понимает, зачем понадобился этот отъезд. Его друг однажды признался, что обязательно уехал бы, если бы влюбился, так как он не может изменить долгу ради личного чувства. Инсаров сказал, что ему не нужно русской любви. Узнав об этом, Елена решает лично отправиться к Дмитрию.

Объяснение в любви

Вот мы и подобрались к сцене объяснения в любви, описывая краткое содержание произведения "Накануне". Наверняка читателям интересно, как оно произошло. Кратко опишем эту сцену. Инсаров подтвердил Елене, которая пришла к нему, что уезжает. Девушка решила, что ей нужно первой признаться в своем чувстве, что она и сделала. Инсаров спросил, готова ли она пойти за ним повсюду. Девушка ответила утвердительно. Тогда болгарин сказал, что возьмет ее в жены.

Трудности, с которыми столкнулись возлюбленные

Тем временем у Стаховых начал появляться Курнатовский, который работал в сенате обер-секретарем. Этого человека Стахов видит в качестве будущего мужа своей дочери. И это лишь одна из опасностей, подстерегающих возлюбленных. Все тревожнее становятся письма из Болгарии. Необходимо ехать, пока можно, и Дмитрий готовится к отъезду. Однако он внезапно простудился и заболел. 8 дней Дмитрий был при смерти.

Все эти дни Берсенев ухаживал за ним, а также рассказывал Елене о его состоянии. Наконец угроза миновала. Но до полного выздоровления еще далеко, и Инсаров вынужден оставаться в своем жилище. Обо всем этом подробно рассказывает Иван Сергеевич, но мы опустим подробности, составляя краткое содержание романа И. С. Тургенева "Накануне".

Однажды Елена навещает Дмитрия. Они долго говорят о том, что нужно торопиться с отъездом, о золотом сердце Берсенева, о своих проблемах. В этот день они становятся мужем и женой уже не на словах. Родители узнают об их свидании.

Отец Елены призывает свою дочь к ответу. Та подтверждает, что Инсаров - ее муж, и что через неделю они отправятся в Болгарию. Анна Васильевна падает в обморок. Отец хватает Елену за руку, однако в этот момент Шубин кричит, что приехала Августина Христиановна и зовет Николая Артемьевича.

Путешествие Елены и Дмитрия

Молодые уже прибыли в Венецию. Позади остался трудный переезд, а также 2 месяца болезни в Вене. После Венеции они отправятся сначала в Сербию, а затем в Болгарию. Нужно лишь дождаться Рендича, старого волка, который должен переправить их через море.

Венеция очень понравилась Елене и Дмитрию. Однако слушая в театре "Травиату", они смущены сценой, в которой Альфред прощается с Виолеттой, умирающей от чахотки. Елену оставляет ощущение счастья. Инсарову на следующий день становится хуже. У него вновь жар, он находится в забытьи. Елена, измучившись, засыпает.

Далее ее сон описывает Тургенев ("Накануне"). Читать краткое содержание, конечно, не так интересно, как оригинал произведения. Надеемся, после знакомства с сюжетом романа у вас появится желание познакомиться с ним поближе.

Сон Елены и смерть Дмитрия

Ей снится лодка, сначала на Царицынском пруду, а затем в беспокойном море. Вдруг начинается снежный вихрь, и вот девушка уже находится не в лодке, а в повозке. Возле нее - Катя. Внезапно повозка мчится в снежную пропасть, а ее спутница смеется и зовет Елену из бездны. Подняв голову, Елена видит Инсарова, который говорит, что умирает.

Дальнейшая судьба Елены

Уже приближается к финалу краткое содержание "Накануне". Тургенев И. С. далее рассказывает нам о судьбе главной героини после смерти ее мужа. Спустя 3 недели после его кончины приходит письмо из Венеции. Елена сообщает родителям, что едет в Болгарию. Она пишет, что для нее отныне нет другой родины. Дальнейшая судьба Елены достоверно так и осталась невыясненной. Ходили слухи, что кто-то видел ее в Герцеговине. Елена якобы была сестрой милосердия при болгарском войске, всегда носила черную одежду. Далее след этой девушки теряется.

На этом заканчивается краткое содержание "Накануне". Тургенев взял за основу этого произведения сюжет из повести его знакомого. Подробнее об этом вы узнаете, познакомившись с историей создания "Накануне".

История создания

Василий Катареев, знакомый Тургенева и его сосед по имению, в 1854 году отправился в Крым. Он предчувствовал свою смерть, поэтому передал Ивану Сергеевичу повесть, написанную им. Произведение называлось "Московское семейство". В повести была представлена история несчастливой любви Василия Катареева. Во время обучения в Московском университете Катареев влюбился в одну девушку. Она бросила его и отправилась с молодым болгарином на его родину. Вскоре этот болгарин умер, однако девушка так и не вернулась к Катарееву.

Автор произведения предложил Ивану Сергеевичу обработать его. Через 5 лет Тургенев начал писать свой роман "Накануне". Повесть Катареева послужила основой для этого произведения. К тому времени Василий уже умер. В 1859 году завершил "Накануне" Тургенев.

Краткий анализ

После создания образов Лаврецкого и Рудина Иван Сергеевич задался вопросом о том, откуда возьмутся "новые люди", из каких слоев они появятся? Он хотел изобразить деятельного, энергичного героя, который готов к упорной борьбе. Именно таких людей требовали "грозовые" 1860-е. Они должны были прийти на смену подобным Рудину, которые не могли перейти от слов к делу. И Тургенев создал нового героя, с которым вы уже познакомились, прочитав краткое содержание романа. Конечно же, это Инсаров. Этот герой - "железный человек", который обладает решительностью, настойчивостью, силой воли, владеет собой. Все это характеризует его как практического деятеля, в отличие от созерцательных натур, подобных скульптору Шубину и философу Берсеневу.

Елена Стахова затрудняется сделать выбор. Она может выйти замуж за Алексея Берсенева, Павла Шубина, Егора Курнатовского или Дмитрия Инсарова. Изложение по главам произведения "Накануне" (Тургенев) позволило вам познакомиться с каждым из них. Елена олицетворяет молодую Россию "накануне" перемен. Иван Сергеевич таким образом решает важный вопрос о том, кто сейчас нужнее всего стране. Люди искусства или ученые, государственные деятели или натуры, которые посвятили жизнь служению патриотической цели? Елена своим выбором отвечает на вопрос, который был очень важен для России 1860 годов. На ком она остановила свой выбор, вы знаете, если прочли краткое содержание романа.

В романе «Накануне» (1860) смутные светлые предчувствия и надежды, которые пронизывали меланхоличное повествование «Дворянского гнезда», превращаются в определенные решения. Основной для Тургенева вопрос о соотношении мысли и деятельности, человека дела и теоретика в этом романе решается в пользу практически осуществляющего идею героя.

Само название романа «Накануне» — название «временно́е», в отличие от «локального» названия «Дворянское гнездо», — отражает то обстоятельство, что замкнутости, неподвижности патриархальной русской жизни приходит конец.

Русский дворянский дом с вековым укладом его быта, с приживалками, соседями, карточными проигрышами оказывается на распутье мировых дорог. Русская девушка находит применение своим силам и самоотверженным стремлениям, участвуя в борьбе за независимость болгарского народа.

Сразу после выхода в свет романа читатели и критики обратили внимание на то, что личностью, которую русское молодое поколение готово признать за образец, здесь представлен болгарин.

Название романа «Накануне» не только отражает прямое, сюжетное его содержание (Инсаров гибнет накануне войны за независимость его родины, в которой он страстно хочет принять участие), но и содержит оценку состояния русского общества накануне реформы и мысль о значении народно-освободительной борьбы в одной стране (Болгарии) как кануна общеевропейских политических перемен (в романе косвенно затрагивается и вопрос о значении сопротивления итальянского народа австрийскому владычеству).

Добролюбов считал образ Елены средоточием романа — воплощением молодой России. В этой героине, по мнению критика, воплощена «неотразимая потребность новой жизни, новых людей, которая охватывает теперь все русское общество, и даже не одно только так называемое „образованное“ <...> „Желание деятельного добра“ есть в нас, и силы есть; но боязнь, неуверенность в своих силах и, наконец, незнание: что делать? — постоянно нас останавливают <...> и мы всё ищем, жаждем, ждем... ждем, чтобы нам хоть кто-нибудь объяснил, что делать».

Таким образом, Елена, представлявшая, по его мнению, молодое поколение страны, ее свежие силы, характеризуется стихийностью протеста, она ищет «учителя» — черта, присущая деятельным героиням Тургенева.

Идея романа и структурное ее выражение, столь сложные и многозначные в «Дворянском гнезде», в «Накануне» предельно ясны, однозначны. Героиня, ищущая учителя-наставника, достойного любви, в «Накануне» выбирает из четырех претендентов на ее руку, из четырех идеальных вариантов, ибо каждый из героев — высшее выражение своего этико-идейного типа.

Шубин и Берсенев представляют художественно-мыслительный тип (тип людей отвлеченно-теоретического или образно-художественного творчества), Инсаров и Курнатовский относятся к «деятельному» типу, т. е. к людям, призвание которых состоит в практическом «жизнетворчестве».

Говоря о значении в романе выбора своего пути и своего «героя», который делает Елена, Добролюбов рассматривает этот поиск-выбор как некий процесс, эволюцию, аналогичную развитию русского общества за последнее десятилетие. Шубин, а затем и Берсенев соответствуют по своим принципам и характерам более архаичным, отдаленным стадиям этого процесса.

Вместе с тем оба они не настолько архаичны, чтобы быть «несовместимыми» с Курнатовским (деятелем эпохи реформ) и Инсаровым (особое значение которому придает складывающаяся революционная ситуация), Берсенев и Шубин — люди 50-х гг. Ни один из них не является чистым представителем гамлетического типа. Таким образом, Тургенев в «Накануне» как бы распростился со своим излюбленным типом.

И Берсенев, и Шубин генетически связаны с «лишними людьми», но в них нет многих главных черт героев этого рода. Оба они прежде всего не погружены в чистую мысль, анализ действительности не является их основным занятием. От рефлексии, самоанализа и бесконечного ухода в теорию их «спасает» профессионализация, призвание, живой интерес к определенной сфере деятельности и постоянный труд.

«Одарив» своего героя-художника Шубина фамилией великого русского скульптора, Тургенев придал его портрету привлекательные черты, напоминающие внешность Карла Брюллова, — он сильный, ловкий блондин.

Из первого же разговора героев — друзей и антиподов (наружность Берсенева рисуется как прямая противоположность внешности Шубина: он худой, черный, неловкий), разговора, который является как бы прологом романа, выясняется, что один из них «умница, философ, третий кандидат московского университета», начинающий ученый, другой — художник, «артист», скульптор.

Но характерные черты «артиста» — черты человека 50-х гг. и идеала людей 50-х гг. — сильно рознятся от романтического представления о художнике. Тургенев нарочито дает это понять: в самом начале романа Берсенев указывает Шубину, каковы должны быть его — «артиста» — вкусы и склонности, и Шубин, шутливо «отбиваясь» от этой обязательной и неприемлемой для него позиции художника-романтика, защищает свою любовь к чувственной жизни и ее реальной красоте.

В самом подходе Шубина к своей профессии проявляется его связь с эпохой. Сознавая ограниченность возможностей скульптуры как художественного рода, он стремится передать в скульптурном портрете не только и не столько внешние формы, сколькодуховную суть, психологию оригинала, не «линии лица», а взгляд глаз.

Вместе с тем ему присуща особенная, заостренная способность оценивать людей и умение возводить их в типы. Меткость характеристик, которые он дает другим героям романа, превращает его выражения в крылатые слова. Эти характеристики в большинстве случаев и являются ключом к типам, изображенным в романе.

Если в уста Шубина автор романа вложил все социально-исторические приговоры, вплоть до приговора о правомерности «выбора Елены», Берсеневу он передал ряд этических деклараций. Берсенев — носитель высокого этического принципа самоотвержения и служения идее («идее науки»), как Шубин — воплощение идеального «высокого» эгоизма, эгоизма здоровой и цельной натуры.

Берсеневу придана нравственная черта, которой Тургенев отводил особенно высокое место на шкале душевных достоинств: доброта. Приписывая эту черту Дон-Кихоту, Тургенев на ней основывался в своем утверждении исключительного этического значения образа Дон-Кихота для человечества. «Все пройдет, все исчезнет, высочайший сан, власть, всеобъемлющий гений, всё рассыплется прахом <...> Но добрые дела не разлетятся дымом: они долговечнее самой сияющей красоты».

У Берсенева эта доброта происходит от глубоко, органически усвоенной им гуманистической культуры и присущей ему «справедливости», объективности историка, способного встать выше личных, эгоистических интересов и пристрастий и оценить значение явлений действительности безотносительно к своей личности.

Отсюда и проистекает истолкованная Добролюбовым как признак нравственной слабости «скромность», понимание им второстепенного значения своих интересов в духовной жизни современного общества и своего «второго номера» в строго определенной иерархии типов современных деятелей.

Тип ученого как идеал оказывается исторически дезавуированным. Это «низведение» закреплено и сюжетной ситуацией (отношение Елены к Берсеневу), и прямыми оценками, данными герою в тексте романа, и самооценкой, вложенной в его уста. Такое отношение к профессиональной деятельности ученого могло родиться лишь в момент, когда жажда непосредственного жизнестроительства, исторического общественного творчества охватила лучших людей молодого поколения.

Этот практицизм, это деятельное отношение к жизни не у всех молодых людей 60-х гг. носили характер революционного или даже просто бескорыстного служения. В «Накануне» Берсенев выступает как антипод не столько Инсарова (мы уже отмечали, что он более чем кто-либо другой способен оценить значение личности Инсарова), сколько обер-секретаря Сената — карьериста Курнатовского.

В характеристике Курнатовского, «приписанной» автором Елене, раскрывается мысль о принадлежности Курнатовского,как и Инсарова, к «действенному типу» и о взаимовраждебных позициях, занимаемых ими внутри этого — очень широкого — психологического типа.

Вместе с тем в этой характеристике сказывается и то, как исторические задачи, необходимость решения которых ясна всему обществу (по словам Ленина, во время революционной ситуации обнаруживается невозможность «для господствующих классов сохранить в неизменном виде свое господство» и вместе с тем наблюдается «значительное повышение <...> активности масс», не желающих жить по-старому), заставляют людей самой разной политической ориентации надевать маску прогрессивного человека и культивировать в себе черты, которые приписываются обществом таким людям.

«Вера» Курнатовского — это вера в государство в приложении к реальной русской жизни эпохи, вера в сословно-бюрократическое, монархическое государство. Понимая, что реформы неизбежны, деятели типа Курнатовского связывали все возможные в жизни страны изменения с функционированием сильного государства, а себя считали носителями идеи государства и исполнителями его исторической миссии, отсюда — самоуверенность, вера в себя, по словам Елены.

В центре романа — болгарский патриот-демократ и революционер по духу — Инсаров. Он стремится опрокинуть деспотическое правление в родной стране, рабство, утвержденное веками, и систему попрания национального чувства, охраняемую кровавым, террористическим режимом.

Душевный подъем, который он испытывает и сообщает Елене, связан с верой в дело, которому он служит, с чувством своего единства со всем страдающим народом Болгарии. Любовь в романе «Накануне» именно такова, какой ее рисует Тургенев в выше цитированных словах о любви как революции («Вешние воды»). Воодушевленные герои радостно летят на свет борьбы, готовые к жертве, гибели и победе.

В «Накануне» впервые любовь предстала как единство в убеждениях и участие в общем деле. Здесь была опоэтизирована ситуация, характерная для большого периода последующей жизни русского общества и имевшая огромное значение как выражение нового этического идеала.

Прежде чем соединить свою жизнь с ее жизнью, Инсаров подвергает Елену своеобразному «экзамену», предвосхищающему символический «допрос», которому подвергает таинственный голос судьбы смелую девушку-революционерку в стихотворении в прозе Тургенева «Порог».

При этом герой «Накануне» вводит любимую девушку в свои планы, свои интересы и заключает с ней своеобразный договор, предполагающий с ее стороны сознательную оценку их возможной будущности, — черта отношений, характерная для демократов-шестидесятников.

Любовь Елены и ее благородная решимость разрушают аскетическую замкнутость Инсарова, делают его счастливым. Добролюбов особенно ценил страницы романа, где изображалась светлая и счастливая любовь молодых людей.

В уста Шубина Тургенев вложил лирическую апологию идеала героической молодости: «Да, молодое, славное, смелое дело. Смерть, жизнь, борьба, падение, торжество, любовь, свобода, родина... Хорошо, хорошо. Дай бог всякому! Это не то, что сидеть по горло в болоте да стараться показывать вид, что тебе всё равно, когда тебе действительно в сущности всё равно. А там — натянуты струны, звени на весь мир или порвись!».

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.

«Накану́не» - роман Ивана Сергеевича Тургенева, опубликованный в 1860 году.

История написания романа

Во второй половине 1850-х годов Тургенев, по взглядам либерал-демократ, отвергавший идеи революционно настроенных разночинцев, стал задумываться о возможности создания героя, чьи позиции не вступали бы в противоречие с его собственными, более умеренными, чаяниями, но который при этом был бы достаточно революционным, чтобы не вызвать насмешек со стороны более радикальных коллег по «Современнику». Понимание неизбежной смены поколений в прогрессивных российских кругах, отчётливо проступающее в эпилоге «Дворянского гнезда», пришло к Тургеневу ещё в дни работы над «Рудиным»:

В 1855 году сосед Тургенева по Мценскому уезду, помещик Василий Каратеев, отправлявшийся в Крым в качестве офицера дворянского ополчения, оставил писателю рукопись автобиографической повести, разрешив ею распорядиться по собственному усмотрению. В повести рассказывалось о любви автора к девушке, которая предпочла ему болгарина - студента Московского университета. Позже учёные нескольких стран установили личность прототипа этого персонажа. Этим человеком был Николай Катранов. Он приехал в Россию в 1848 году и поступил в Московский университет. После того, как в 1853 году начинается русско-турецкая война, а среди болгарской молодёжи оживает революционный дух, Катранов с русской женой Ларисой возвращается в родной город Свиштов. Его планам, однако, воспрепятствовала вспышка скоротечной чахотки, и он скончался во время лечения в Венеции в мае того же года.

Каратеев, предчувствовавший свою смерть, когда передавал рукопись Тургеневу, с войны не вернулся, скончавшись от тифа в Крыму. Попытка Тургенева издать слабое в художественном отношении произведение Каратеева не увенчалась успехом, и вплоть до 1859 года рукопись была забыта, хотя, по воспоминаниям самого писателя, впервые ознакомившись с ней, он был впечатлён настолько, что воскликнул: «Вот герой, которого я искал!» Прежде чем Тургенев вернулся к тетради Каратеева, он успел закончить «Рудина» и поработать над «Дворянским гнездом».

Вернувшись домой в Спасское-Лутовиново зимой 1858-1859 года, Тургенев вернулся к идеям, занимавшим его в год знакомства с Каратеевым, и вспомнил о рукописи. Взяв за основу подсказанный покойным соседом сюжет, он взялся за его художественную переработку. Только одна сцена из оригинального произведения, описание поездки в Царицыно, по словам самого Тургенева, была сохранена в общих чертах в окончательном тексте романа. В работе над фактическим материалом ему помогал друг, писатель и путешественник Е. П. Ковалевский, хорошо знакомый с деталями болгарского освободительного движения и сам издавший очерки о своей поездке на Балканы в разгар этого движения в 1853 году. Работа над романом «Накануне» продолжалась и в Спасском-Лутовинове, и за границей, в Лондоне и Виши, до осени 1859 года, когда автор отвёз рукопись в Москву, в редакцию «Русского вестника».

Сюжет

Роман начинается со спора о природе и о месте человека в ней между двумя молодыми людьми учёным Андреем Берсеневым и скульптором Павлом Шубиным. В дальнейшем читатель знакомится с семьёй, в которой живёт Шубин. Супруг его троюродной тётушки Анны Васильевны Стаховой, Николай Артемьевич, некогда женился на ней из-за денег, не любит её и водит знакомство со вдовой-немкой Августиной Христиановной, которая его обирает. Шубин живет в этом семействе лет пять, с момента смерти матери, и занимается своим искусством, однако подвержен приступам лени, работает урывками и не намерен учиться мастерству. Он влюблён в дочь Стаховых Елену, хотя не упускает из виду и её семнадцатилетнюю компаньонку Зою.