Булгаков считал своим долгом «упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране». Он уважительно-любовно относился к своему герою-ученому, в какой-то степени профессор Преображенский - воплощение уходящей русской культуры, культуры духа, аристократизма.
Профессор Преображенский, немолодой уже человек, живет уединенно в прекрасной комфортабельной квартире. Автор любуется культурой его быта, его облика - Михаил Булгаков и сам любил аристократизм во всем.
По убеждениям профессор - сторонник старых дореволюционных порядков; все его симпатии на стороне бывших домовладельцев, заводчиков, фабрикантов, при которых был порядок и жилось удобно и хорошо. Булгаков не анализирует политические взгляды профессора, но учёный высказывает очень определённые мысли о разрухе, о неспособности пролетариев справиться с ней.
Гордый и величественный профессор Преображенский, который так и сыплет старинными афоризмами, светило московской генетики, гениальный хирург, занимается прибыльными операциями по омоложению стареющих дам и бойких старцев.
Профессор дружит с доктором Иваном Арнольдовичем Борменталем. Это московский студент и «первый ученик школы» профессора. Несколько лет назад Борменталь«полуголодным студентом» явился к профессору, и тот приютил его при кафедре.
Однажды профессор, идя домой, подманивает в переулке бездомного пса, по кличке Шарик. Он отличается высокой степенью информированности в человеческих делах и здравым смыслом: «Что он мог покупать в дрянном магазинишке, разве ему мало Охотного ряда? Что такое?! Кол-ба-су. Господин, если бы вы видели, из чего эту колбасу делают, вы бы близко не подошли к магазину. Отдайте её мне». Шарик не агрессивен, а склонен к наблюдениям. В повести он является выразителем авторских мыслей об обществе начала XX века. В целом Шарик - милый, ласковый, спокойный пёс, который «обладал каким-то секретом покорять сердца людей». В течение нескольких дней он живет в квартире профессора Преображенского, который готовится к эксперименту.
Профессор, подобрав пса, задумал улучшить саму природу, посоревноваться с самой жизнью, создать нового человека. Он пересаживает Шарику человеческий гипофиз от скончавшегося за несколько часов до операции мужчины двадцати восьми лет. Человек этот - Клим Петрович Чугункин. Булгаков даёт ему краткую, но ёмкую характеристику: «Беспартийный, сочувствующий. Судился 3 раза и оправдан: в первый раз благодаря недостатку улик, второй раз происхождение спасло, в третий раз -- условно каторга на 15 лет. Кражи. Профессия -- игра на балалайке по трактирам. Маленького роста, плохо сложен. Печень расширена (алкоголь). Причина смерти -- удар ножом в сердце в пивной («Стоп-сигнал», у Преображенской заставы)». Так автор создаёт противопоставление профессору Преображенскому и доктору Борменталю. Казалось бы, эксперимент удался - пёс не погибает, а постепенно превращается в маленького, плохо сложенного мужчину. С самого начала он производит неприятное впечатление: ругается матом, протестует против одежды. Доктор Борменталь записал в своём дневнике: «Улыбка его неприятна и как бы искусственна. Ругался. Ругань эта методическая, беспрерывная и, по-видимому, совершенно бессмысленная». Первое отчётливое слово существа - «буржуи» . А затем - слова уличные: «не толкайся», «подлец», «слезай с подножки» и т.д.
В результате сложнейшей операции появилось безобразное, примитивное существо, целиком унаследовавшее «пролетарскую» сущность своего «донора». Он агрессивен, нагл, чванлив, чувствует себя хозяином жизни, действуя методом «натиска и штурма», столь любимым пролетариями. Конфликт между профессором Преображенским, Борменталем и человекообразным люмпеном абсолютно неизбежен, и жизнь обитателей квартиры становится сущим адом. Шариков очень быстро учится пить водку, хамить прислуге, превращать свое невежество в оружие против образованности. «Человек у двери мутноватыми глазами поглядывал на профессора и курил папиросу, посыпая манишку пеплом...». «Окурки на пол не бросать, - в сотый раз прошу. Чтобы я больше не слышал ни одного ругательного слова. В квартире не плевать! С Зиной всякие разговоры прекратить. Она жалуется, что вы в темноте ее подкарауливаете. Смотрите!» - негодует профессор. «Что-то вы меня, папаша, больно утесняете, - вдруг плаксиво выговорил он [Шариков] - …Что вы мне жить не даете?..»
Целыми днями в доме профессора слышны нецензурная брань и балалаечное треньканье («…и синим карандашом крупными, как пирожные, буквами рукой Борменталя: «Игра на музыкальных инструментах от 5 часов дня до 7 часов утра воспрещается»). Шариков является домой пьяным, пристает к женщинам, ломает и крушит все вокруг. Он становится грозой не только для обитателей квартиры, но и для жильцов всего дома. Профессор Преображенский и Борменталь безуспешно пытаются привить ему правила хорошего тона, развить и образовать его. Из возможных культурных мероприятий Шарикову нравится только цирк, а театр он не признаёт: «Да дурака валяние… Разговаривают, разговаривают… Контрреволюция одна» . В ответ же на требования Преображенского и Борменталя вести себя за столом культурно Шариков с иронией замечает, что так люди мучили себя при царском режиме: «Вот всё у вас, как на параде… салфетку - туда, галстук - сюда, да «извините», да «пожалуйста - мерси», а так, чтобы по-настоящему, - это нет. Мучаете сами себя, как при царском режиме». Постепенно становится понятным то, что экперимент профессора не так удачен, как казалось на самом деле.
Однажды Швондер, пытаясь развить своего подопечного в «революционном русле, дает Шарикову на изучение переписку Энгельса с Каутским. Звероподобное существо не одобряет ни того, ни другого автора: «А то пишут, пишут... Конгресс, немцы какие-то...» . Вывод он делает один: «Надо все поделить». «- Вы и способ знаете? - Да какой тут способ, дело не хитрое. А то что же: один в семи комнатах расселился, штанов у него сорок пар, а другой шляется, в сорных ящиках пропитание ищет». Так Шариков «учуял» главное кредо новых хозяев жизни, всех Шариковых: грабь, воруй, растаскивай все созданное, а также главный принцип создававшегося, так называемого социалистического общества: всеобщая уравниловка, называемая равенством. Возмущенный профессор объявляет Шарикову, что тот стоит на низшей ступени развития и тем не менее позволяет себе подавать советы космического масштаба. Вредную книжку профессор приказывает бросить в печь.
Далее человек-собака требует от профессора документ о проживании, уверенный, что в этом ему поможет домком, который «интересы защищает» . «Чьи интересы, позвольте осведомиться? -Известно чьи - трудового элемента. - Филипп Филиппович выкатил глаза. -Почему же вы - труженик? - Да уж известно, не нэпман».
Из словесного поединка, пользуясь растерянностью профессора по поводу его происхождения («Вы ведь, так сказать, неожиданно появившееся существо, лабораторное») , Шариков выходит победителем и требует присвоить ему «наследственную» фамилию Шариков, а имя он себе выбирает Полиграф Полиграфович. К тому же он находит союзника Швондера, который требует выдачи документа Шарикову, утверждая, что документ - самая важная вещь на свете: «Я не могу допустить пребывания в доме бездокументного жильца, да еще не взятого на воинский учет милицией. А вдруг война с империалистическими хищниками? - Я воевать не пойду никуда! - вдруг хмуро тявкнул Шариков в шкаф. - Вы анархист-индивидуалист? - спросил Швондер, высоко поднимая брови. - Мне белый билет полагается».
Страшно то, что бюрократической системе наука профессора не нужна. Ей ничего не стоит кого угодно назначить человеком - любое ничтожество, пустое место, даже лабораторное существо. Но, естественно, оформив это соответствующим образом и отразив, как положено, в документах.
Шариков, поддерживаемый Швондером, все более распоясывается, хулиганит открыто: на слова измученного профессора, что он найдет для Шарикова комнату, чтоб тот съезжал, люмпен отвечает: «Ну да, такой я дурак, чтобы съехать отсюда» , - и предъявляет ошарашенному профессору бумагу Швондера, в которой говорится, что ему полагается в профессорской квартире жилая площадь в 16 квадратных метров.
Вскоре «Шариков присвоил в кабинете профессора 2 червонца, пропал из квартиры и вернулся поздно, совершенно пьяный». Явился он в пречистенскую квартиру не один, а с двумя неизвестными личностями, которые обокрали профессора.
Совмещающий в себе прошлое бродячей собаки и беспутного пьяницы, Шариков рождается с одним чувством - ненавистью к тем, кто его обижал. И это чувство как-то сразу попадает в общий тон классовой ненависти пролетариата к буржуазии, ненависти бедных к богатым, ненависти необразованных к интеллигенции.
Однажды, исчезнув из дома, он предстает перед изумленным профессором и Борменталем этаким молодцом, полным достоинства и уважения к себе: «в кожаной куртке с чужого плеча, в кожаных же потертых штанах и высоких английских сапожках. Страшный, неимоверный запах котов сейчас же расплылся по всей передней». Удивленному профессору он предъявляет бумагу, в которой говорится, что товарищ Шариков состоит заведующим подотделом очистки города от бродячих животных. Конечно, устроил его туда Швондер. На вопрос, почему же от него так отвратительно пахнет, монстр отвечает: «Ну, что ж, пахнет... известно: по специальности. Вчера котов душили - душили...»
Итак, Шарик совершил головокружительный прыжок: из бродячих собак - в санитары по очистке города от бродячих животных. Преследование своих - характерная черта всех Шариковых. Они уничтожают своих, словно заметая следы собственного происхождения. Они мстят себе подобным, чтобы доказать свою отличность от них, самоутвердиться.
Нужно отметить, что Швондер несет не меньшую ответственность, чем профессор, за человекообразного монстра. Он поддержал социальный статус Шарикова, он его идеолог, его «духовный пастырь».
Парадокс же заключается в том, что, как это уже видно хотя бы из приведенного диалога, помогая утвердиться существу с «собачьим сердцем», он и себе копает яму. Натравливая Шарикова на профессора, Швондер не понимает, что кто-то другой легко может натравить Шарикова на самого же Швондера. Человеку с собачьим сердцем достаточно указать любого, сказать, что он враг, и «от самого Швондера останутся рожки да ножки».
Следующий ход Шарикова - явление в пречистенскую квартиру вместе с молодой девушкой. "Я с ней расписываюсь, это - наша машинистка. Борменталя надо будет выселить из приёмной. У него своя квартира есть, - крайне неприязненно и хмуро пояснил Шариков" . Он обманул девушку, рассказывая о себе небылицы: «Он сказал, негодяй, что ранен в боях, - рыдала барышня». В пречистенской квартире вновь вспыхнул грандиозный скандал: доведенные до белого каления профессор и его помощник стали защищать девушку. А Шариков самым наглым образом пообещал девушке «сокращение штатов», пользуясь своей властью заведующего подотделом очистки, на что Борменталь угрожающе заявил: «…сам лично буду справляться в очистке - не сократили ли гражданку Васнецову… узнаю, что сократили, я вас… собственными руками здесь же и пристрелю. Берегитесь, Шариков, - говорю русским языком!»
В этой угрозе содержалась фраза, которая послужила поводом к заключительному проступку Шарикова - доносу на Филиппа Филипповича: «…А также угрожая убить председателя домкома товарища Швондера, из чего видно, что хранит огнестрельное оружие. И произносит контрреволюционные речи, и даже Энгельса приказал своей социал-прислужнице Зинаиде Прокофьевне Буниной спалить в печке, как явный меньшевик со своим ассистенотом Борменталем Иваном Арнольдовичем, который тайно, не прописанный, проживает в его квартире. Подпись заведующего подотделом очистки П.П. Шарикова - удостоверяю». Этот донос благодаря счастливой случайности не попал в «высшие инстанции», а оказался у бывшего пациента профессора, который и привёз его Преображенскому.
После этого Филипп Филиппович предлагает Шарикову собрать свои вещи и немедленно убираться из квартиры. В ответ на это одной рукой Шариков показывает профессору шиш, а другой вынимает из кармана револьвер. Происходит потасовка между доведённым до белого каления Борменталем и Шариковым. Но даже этот значительный, решающий «поединок» рисуется Булгаковым в юмористических тонах: «Он [Шариков] поднял левую руку и показал Филиппу Филипповичу обкусанный с нестерпимым кошачьим запахом шиш. А затем правой рукой по адресу опасного Борменталя из кармана вынул револьвер. Папироса Борменталя упала падучей звездой, а через несколько секунд прыгающий по битым стёклам Филипп Филиппович в ужасе метался от шкафа к кушетке. На ней, распростёртый и хрипящий, лежал заведующий подотделом очистки, а на груди у него помещался хирург Борменталь и душил его беленькой малой подушкой». Через несколько минут бледный Борменталь перерезает провод звонка, запирает парадную дверь и черный ход и скрывается вместе с профессором в смотровой.
Спустя десять дней в квартире появляется следователь с ордером на обыск и арест профессора Преображенского и доктора Борменталя по обвинению их в убийстве заведующего подотделом очистки Шарикова П. П. «Какого такого Шарикова? -- спрашивает профессор. -- Ах, виноват, этого моего пса… которого я оперировал?» Профессор объясняется: «То есть он говорил?... Это ещё не значит быть человеком… Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал». И представляет пришедшим пса странного вида: местами лысый, местами с пятнами отрастающей шерсти, он выходит на задних лапах, потом встает на все четыре, затем опять поднимается на задние лапы и садится в кресло. Милиция уходит ни с чем.
В тот день, когда Шариков предъявил профессору документ на жилую площадь в его квартире, Филипп Филиппович в своем кабинете беседует с Борменталем. Анализируя происходящее, ученый корит себя за превращение милейшего пса в такую мразь: «…старый осёл Преображенский нарвался на этой операции как третьекурсник». Профессор обесценивает своё открытие, говоря, что «теоритически это интересно» , «физиологи будут в восторге» , а практически этот прохвост Шариков - «Клим Чугункин - вот что-с: две судимости, алкоголизм, «всё поделить», шапка и два червонца пропали - хам и свинья…»
Таким образом, мы убеждаемся, что человекообразный гибрид Шариков - это скорее неудача, чем удача профессора Преображенского. Он и сам понимает это: «Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей» . Он приходит к выводу, что насильственное вмешательство в природу человека и общества приводит к катастрофическим результатам.
Тематика произведения
В свое время вызвала много толков сатирическая повесть М. Булгакова. В «Собачьем сердце» герои произведения яркие и запоминающиеся; сюжет - фантастика вперемешку с реальностью и подтекст, в котором открыто читается резкая критика Советской власти. Поэтому сочинение было очень популярным в 60-е годы среди диссидентов, а в 90-е, после официальной публикации его и вовсе признали пророческим.
Тема трагедии русского народа хорошо просматривается в этом произведении, в «Собачьем сердце» главные герои вступают в непримиримый конфликт между собой и никогда не поймут друг-друга. И, хотя в этом противостоянии победили пролетарии, Булгаков в романе раскрывает нам всю сущность революционеров и их тип нового человека в лице Шарикова, подводя к мысли, что ничего хорошего они не создадут и не сделают.
Главных персонажей «Собачьего сердца» всего три, а повествование в основном ведется из дневника Борменталя и через монолог пса.
Характеристика главных героев
Шариков
Персонаж, появившийся в результате операции из дворняги Шарика. Пересадка гипофиза и половых желез пьяницы и дебошира Клима Чугункина превратила милую и дружелюбную собаку в Полиграфа Полиграфыча, дармоеда и хулигана.
Шариков воплощает в себе все негативные черты нового общества: плюет на пол, бросает окурки, не умеет пользоваться уборной и постоянно матерится. Но даже не это самое страшное - Шариков быстро научился писать доносы и нашел призвание в убийстве своих извечных врагов, котов. И пока он расправляется только с котами, автор ясно дает понять, что точно также он поступит с людьми, которые станут на его пути.
Это низменная сила народа и угрозу всему обществу Булгаков увидел в грубости и недалекости, с которой решает вопросы новая революционная власть.
Профессор Преображенский
Экспериментатор, использующий новаторские разработки в решении проблемы омоложения путем пересадки органов. Он известный мировой ученый, уважаемый всеми хирург, «говорящая» фамилия которого дает ему право экспериментировать с природой.
Привык жить на широкую ногу - прислуга, дом из семи комнат, шикарные обеды. Его больные - бывшие дворяне и высшие революционные чины, покровительствующие ему.
Преображенский солидный, успешный и уверенный в себе человек. Профессор - противник любого террора и Советской власти, называет их «пустобрехами и бездельниками». Считает ласку единственным способом общения с живым существами и отрицает новую власть именно за радикальные методы и насилие. Его мнение: если людей приучить к культуре - тогда исчезнет разруха.
Операция по омоложению дала неожиданный результат - пес превратился в человека. Но человек вышел совершенно никудышный, не поддающийся воспитанию и впитывающий в себя самое плохое. Филипп Филиппович делает вывод, что природа - это не поле для экспериментов и он зря вмешался в ее законы.
Доктор Борменталь
Иван Арнольдович целиком и полностью предан своему учителю. В свое время Преображенский принял живое участие в судьбе полуголодного студента - зачислил на кафедру, а затем взял к себе ассистентом.
Молодой доктор всячески пытался культурно развивать Шарикова, а затем и вовсе переехал к профессору, так как справляться с новым человеком становилось все сложнее.
Апофеозом стал донос, который Шариков написал на профессора. В кульминационный момент, когда Шариков достал револьвер и готов был пустить его в ход, именно Броменталь проявил твердость и жесткость, в то время как Преображенский колебался, не решаясь убить свое творение.
Положительная характеристика героев «Собачьего сердца» подчеркивает, насколько для автора важны честь и собственное достоинство. Булгаков во многих чертах обоих докторов описал себя и врачей-родственников и во многом поступил бы так же, как они.
Швондер
Новоизбранный председатель домкома, ненавидящий профессора, как классового врага. Это схематический герой, без глубоких рассуждений.
Швондер полностью преклоняется перед новой революционной властью и ее законами, а в Шарикове видит не человека, а новую полезную единицу общества - он может покупать учебники и журналы, участвовать в собраниях.
Ш. можно назвать идейным наставником Шарикова, он рассказывает ему о правах в квартире Преображенского и учит писать доносы. Председатель домкома из-за своей недалекости и необразованности всегда тушуется и пасует в разговорах с профессором, но от этого ненавидит его еще больше.
Другие герои
Список персонажей повести был бы не полон без двух помощниц по хозяйству - Зины и Дарьи Петровны. Они признают превосходство профессора, и, как и Борменталь, всецело преданы ему и согласны пойти на преступление ради любимого хозяина. Они доказали это в момент повторной операции по превращению Шарикова в собаку, когда были на стороне докторов и точно выполняли все их указания.
Вы познакомились с характеристикой героев «Собачьего сердца» Булгакова, фантастической сатиры, предвосхитившей крах Советской власти сразу после ее появления - автор еще в 1925 году показал всю сущность тех революционеров и на что они способны.
Тест по произведению
Теперь, ознакомив читателей с гностической концепцией человечества, предлагаю вернуться к повести Булгакова и её героям, главным из которых и является Шариков. Его образ распадается на два - это описываемый автором вполне сочувственно образ пса Шарика до операции (а также после обратной операции) и изображённый с явным, ясно чувствуемым отвращением образ собственно Шарикова. Но вот в чём вопрос - а является ли пёс Шарик для Булгакова просто животным? Он ведь не только вполне по-человечески рассуждает про себя о неких жизненных, в том числе человеческих реалиях (скажем, о нелёгкой доле машинистки), он даже способен на сочувствие к ней, при этом сам находясь в крайне бедственном положении. Более того - он и читать умеет! Это вам не бессловесная Му-му или какая-нибудь Каштанка, мыслящая образами, но не словами. Мне представляется вполне очевидным, что «пёс» Шарик - это скорее аллегорическое описание некоего человеческого типа. Какого же?
Об этом сам Булгаков говорит прямым текстом: «Запах омолодил меня, поднял с брюха, жгучими волнами стеснил двое суток пустующий желудок, запах, победивший больницу, райский запах рубленой кобылы с чесноком и перцем. Чувствую, знаю, в правом кармане шубы у него колбаса. Он надо мной. О, мой властитель! Глянь на меня. Я умираю. Рабская наша душа , подлая доля !»
Итак, речь идёт о рабе. Но не просто о рабе. Вспомним отношение Шарика к профессору Преображенскому. Он ему поклоняется, он его боготворит: «Ещё, ещё лижу вам руку. Целую штаны, мой благодетель! » - это Шарик голодный. А вот Шарик сытый: «Так свезло мне, так свезло, - думал он, задрёмывая, - просто неописуемо свезло. Утвердился я в этой квартире. Окончательно уверен я, что в моем происхождении нечисто. Тут не без водолаза. Потаскуха была моя бабушка. Царство ей небесное, старушке. Утвердился. Правда, голову всю исполосовали зачем-то, но это заживёт до свадьбы. Нам на это нечего смотреть ».
Теперь, с вашего позволения, ещё одна цитата, на этот раз не из Булгакова: «Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам
». Автор этих слов - Владимир Ильич Ленин. Не правда ли, они описывают Шарика вполне точно и полно?
Теперь собственно о Шарикове. Шариков, напротив, Булгакову отвратителен. Он и описан вполне отвратительным - малообразованным, некультурным хамом, как теперь принято говорить, «быдлом». Но вспомните - Шарику как человеку всего-то несколько недель от роду! А до этого он пребывал в среде, в которой ему никто отнюдь не стремился привить начатки культуры. Вы ведь не требуете даже и от годовалого ребёнка непреложного соблюдения застольного этикета? При этом он, несомненно, прогрессирует, хотя бы интеллектуально. Однако же Преображенский ему в праве на это прогресс заранее отказывает - вспомним фрагмент дневника доктора Борменталя: «Когда я ему рассказал о своих гипотезах и о надежде развить Шарика в очень высокую психическую личность, он хмыкнул и ответил: «Вы думаете?» Тон его зловещий
». По мнению профессора, вся сущность Шарикова определяется только гипофизом мелкокриминального элемента Клима Чугункина, который был ему пересажен, и ничем иным. Именно поэтому никакой духовный прогресс для него невозможен - в нём есть чисто биологическое ограничение этого прогресса, обрекающее его оставаться хамом и быдлом вечно.
Но если Шариков - это изображение некоего человеческого типа, то о чём, получается, говорит Булгаков? О том, что есть люди, которые являются рабами, хамами и быдлом по природе своей. Люди, которым заказан путь восхождения, развития. Неполноценные люди, не вполне люди, люди-собаки, люди-звери… Так и хочется добавить в этот ряд - «недолюди», «недочеловеки», не так ли? И в самом деле: «Недочеловек — это биологическое существо, созданное природой, имеющее руки, ноги, подобие мозга, с глазами и ртом. Тем не менее, это ужасное существо является человеком лишь частично. Оно носит черты лица подобные человеческим - однако духовно и психологически недочеловек стоит ниже, чем любое животное. Внутри этого существа — хаос диких, необузданных страстей: безымянная потребность разрушать, самые примитивные желания и неприкрытая подлость ». Если убрать «созданное природой» («Недочеловек - это биологическое существо, созданное природой…») - как будто о Шарикове написано, правда? Вот только написано это нацистами, и написано в том числе и о русских. О русских вообще, всех русских, без деления на «Шариковых» и «Преображенских».
Нет, я не хочу сказать, что Булгаков имеет какое-то отношение к нацизму. Просто корень воззрений нацистов и Булгакова - один и тот же: тот, о котором я говорил в первой части доклада, то есть гностицизм и гностические концепции. Шарик, превращающийся в Шарикова - это типичный «хилик» гностиков. Он терпим и даже в чём-то симпатичен, пока довольствуется отведённой ему ролью раба, счастливого своим рабством. Но стоит ему восстать, стоит пожелать большего, пожелать стать человеком, изменить этот мир, сделать его более справедливым для себя и таких, как он - и он становится враждебен, отвратителен для тех, кого существующий порядок вещей устраивает в силу того, что предоставляет им некое привилегированное относительно «Шариков» положение. Например, профессору Преображенскому. Или Михаилу Афанасьевичу Булгакову.
Из понимания гностической системы становится ясными и образы Швондера и Преображенского. Швондер - это, безусловно, «психик». Он духовно и интеллектуально стоит явно выше Шарикова, но при этом является для автора ещё более ненавистным. И неудивительно, ведь он олицетворяет как раз ту самую попытку поднять «природных рабов» из их «естественного» (в кавычках) рабского положения в более подобающее человеку. Именно Швондер объясняет Шарикову, что у него есть права, равно как и, между прочим, обязанности: не просто «получить документ», но и встать на воинский учёт, чтобы в случае войны участвовать в защите своей страны. Именно Швондер устраивает Шарикова на работу, пусть и несколько… морально неоднозначную. В конце-концов, именно Швондер после «исчезновения» Шарикова обращается в милицию: человек пропал! То есть именно Швондер от начала и до конца относится к Шарикову, каково бы ни было происхождение последнего, как к человеку. Потому-то он и отвратителен автору: Швондер не просто пытается добыть какие-то блага для самого себя - он «зачем-то» ещё и распространяет это на других, на тех, кто, по мнению Булгакова, этого явно не заслуживает.
И, наконец, профессор Преображенский. В чём-то - «альтер-эго», «второе я» самого Булгакова, только достигшее всего того, чего хотелось бы достичь Булгакову: материального благополучия, мирового признания, даже некоторой власти, которой, например, хватает, чтобы противостоять попыткам «уплотнения» его квартиры Швондером. Именно устами Преображенского Булгаков высказывает свои мысли и взгляды, например «я не люблю пролетариата», «я за разделение труда», и, наконец, то самое, обильно цитируемое высказывание «разруха не в сортирах, а в головах». Конечно, исключительно в головах, после одиннадцати-то лет войны - сначала Первой Мировой, потом Гражданской, где же ещё… И, несомненно, Преображенский по Булгакову - пневматик, «высшее существо», почти сверхчеловек, «право имеющий».
И правом этим пользующийся: сначала он создаёт Шарикова из Шарика - не специально, в результате эксперимента, по ошибке. А потом он же свою ошибку «исправляет». То есть, вообще-то, убивает человека . Да, человека малокультурного, неприятного в общении и доставляющего ему лично некоторые неудобства. Но - ведь человека же! Даже если сам Преображенский его таковым не признаёт. И ничуть не терзается по этому поводу угрызениями совести: единственное, что не давало ему сделать этого раньше - страх наказания, а отнюдь не внутренний запрет на убийство. А почему бы ему терзаться угрызениями совести, если для него Шариков - не человек, а так, собака говорящая? Недочеловек, хилик… Вот только как далеко от этой позиции до газовых камер и крематориев Освенцима? Ведь можно же, можно! Недочеловеков - можно! Рабов, «говорящие орудия» - можно! Русских - можно! Да? Вы с этим согласны, уважаемые слушатели?
А вот высказывание уже нашего современника, по какой-то причине причисляющего себя к «Преображенским»: «Наша проблема в том, что нелюдей мы тоже числим людьми - и оцениваем их в человеческой номинации. Оттого и расстраиваемся, сопоставляя числительные, оттого и заходимся в бессильном гневе, не понимая, как такое возможно: лгать в глаза, изрыгать пошлости, убивать, устраивать обезьяньи пляски вокруг убитого... Мы - ошибочно - полагаем, что относимся с ними к одному биологическому виду (нашему), в котором такое действительно невозможно, и вопим от возмущения. Мы по инерции числим их оппонентами, а они - окружающая среда. И сходные внешние признаки - типа наличия пары рук и ног, носа, очков, прописки и умения пользоваться айпадом - не должны отвлекать нас от этой суровой сути дела». Текст этот написан Виктором Шендеровичем. Он и ему подобные, очевидно, тоже полагают, будто бы они «право имеют». И дай им волю - не преминут им воспользоваться. Собственно, уже однажды воспользовались: так называемая «перестройка» и то, что за ней последовало, со всеми многочисленными «не вписавшимися в рынок» жертвами (а чего их, хиликов-недочеловеков, жалеть, в самом-то деле?) - это ведь во многом дело рук именно этой части общества, по какой-то неведомой мне причине претендующей на гордое звание «творческой интеллигенции». Хотя сейчас, кажется, можно заменять русское, а значит - «рабское» слово «творческий» модным иностранным «креативный»…
К счастью, в русской литературе есть и другая книга. Книга, являющаяся не просто плодом литературного вымысла, как «Собачье сердце», а написанная по имевшим место на самом деле событиям. И при этом полностью опровергающая булгаковские теоретические построения. Я говорю, разумеется, о «Педагогической поэме» Антона Семёновича Макаренко. В самом деле, ведь его воспитанники - это же форменные «Шариковы», почти до буквальности: «дворовые псы», беспризорники. А часть из них - так и вовсе «Климы Чугункины», мелкокриминальный элемент. Но только Макаренко не рассуждает с умным видом о том, что «из этих никогда людей не выйдет» - он просто берёт и делает из них людей. Гигантским, подвижническим трудом, каковой возможен лишь при условии великой любви к человеку - делает! И каких людей - настоящих, таких, что всем и всяческим Преображенским до них - как до Луны пешком! И именно потому, что это не вымысел, а правда - Макаренко я верю, а Булгакову - нет. Верю в то, что нет людей, для которых закрыт путь духовного, нравственного и интеллектуального роста, восхождения, независимо от их социального или национального происхождения, и в то, что именно этот, для всех открытый путь и те люди, которые решатся идти по нему и вести за собой других - единственная надежда человечества на жизнь, достойную человека, да и просто на жизнь в XXI веке и всех последующих. «Верую », говоря словами стихов Маяковского, «величию сердца человечьего »! Ну а кому и во что верите вы, уважаемые слушатели - выбирать вам.
Урок – исследование с использованием ЦОР
«В чем ошибка профессора Преображенского?»
(по повести М.А. Булгакова «Собачье сердце»)
1 слайд
Повесть «Собачье сердце» была написана в1925 году, но писатель не увидел ее напечатанной. В России произведение было опубликовано лишь в 1987 году.
«Это острый памфлет на современность, печатать ни в коем случае нельзя», - так понял это произведение Л. Б. Каменев. А как поняли его вы?
Ответы учащихся (чаще всего ответы учащихся сводятся к эксперименту профессора Преображенского)
Учитель задает проблемный вопрос: «А что понял в финале повести профессор Преображенский? В чем заключается его ошибка?»
Разные мнения учащихся приводят к проблемной ситуации, в ходе решения которой ученики придут к более глубокому осмыслению произведения.
Сообщение ученика об истории создания повести «Собачье сердце» (предварительное домашнее задание)
В основе повести лежит великий эксперимент. Все, что происходило вокруг и что именовалось строительством социализма, воспринималось Булгаковым именно как эксперимент - огромный по масштабам и более чем опасный. К попыткам создания нового совершенного общества революционными (не исключающими насилия) методами, к воспитанию теми же методами нового, свободного человека писатель относился крайне скептично. Для него это было таким вмешательством в естественный ход вещей, последствия которого могли оказаться плачевными, в том числе и для самих «экспериментаторов». Об этом автор своим произведением и предупреждает читателей.
2 слайд
- «Сатира создается тогда, когда появится писатель, который сочтет несовершенной текущую жизнь, и, негодуя, приступит к художественному обличению ее. Полагаю, что путь такого художника будет весьма и весьма труден». (М.А.Булгаков)
Вспомним, что такое сатира. Против чего направлена сатира? (Сатира – вид комического. Предметом сатиры служат человеческие пороки. Источник сатиры – противоречие между общечеловеческими ценностями и действительностью жизни).
Традиции каких русских сатириков продолжил М.Булгаков? (М.Е.Салтыкова-Шедрина, Н.В. Гоголя).
Аналитическое групповое исследование :
1. Какой предстает перед читателем Москва 20-ых годов? Чьими глазами мы видим Москву? (Глазами собаки - прием отстранения, позволяющий автору «спрятать» свое отношение к происходящему и в то же время наиболее полно раскрыть характер наблюдателя через его восприятие событий и их оценку. Москва представляется ребятам грязной, неуютной, холодной и мрачной. В этом городе, где царят ветер, вьюга и снег, живут озлобленные люди, пытающиеся удержать то, что у них есть, а еще лучше - захватить побольше. Ученики находят в тексте детали, подтверждающие их впечатления, и приходят к выводу, что в Москве - обстановка хаоса, распада, ненависти: человек, бывший никем, теперь получает власть, но употребляет ее во благо себе, не считаясь с окружающими его людьми (пример тому - судьба «машинисточки»).
3 слайд
Каким предстает перед нами профессор Преображенский? Случаен ли выбор фамилии профессора? Как автор относится к своему герою в первой части повести? Что можно сказать об образе жизни и взглядах профессора?
4 Слайд
Каковы его нравственные принципы? В чем суть отношения профессора к новому строю?
С какой целью профессор подобрал бездомного пса? Зачем он проводит экспериментальную операцию?
Слайд
Каким представляется вам Шарик? Опишите его в момент встречи с профессором. Какие качества Шарика вам симпатичны, какие - нет? Какие качества в Шарике подчеркивает автор? С какой целью он это делает? Что замечает Шарик в окружающей его действительности и как на это реагирует? Что нравится Шарику в доме профессора и что - нет? (С первых строк перед читателем разворачивается «поток сознания» пса. И с первых строк ясно, что этот пес - фантастический. Пес, над телом которого надругались люди, конечно, умеет ненавидеть, но «машинисточка» вызывает у него сочувствие и жалость.
6 слайд (просмотр кинофрагмента)
Встреча с профессором Преображенским спасает Шарика от смерти. И хоть пес осознает свою рабскую душу и подлую долю, но за кусок краковской колбасы отдает свою любовь и преданность «умственного труда господину». Лакейская угодливость, проснувшаяся в Шарике, проявляется не только в готовности лизать сапоги господина, но и в желании отомстить за былые унижения одному из тех, кого он раньше боялся как огня, - «тяпнуть швейцара за пролетарскую мозолис-тую ногу»).
7 слайд
Меняется ли Шарик с 16 по 23 декабря? Выделите этапы этих изменений. Сравните поведение собаки и человека (Шарикова) в эпизодах первой и второй частей: выбор имени, обед, посещение домкомом. Проявляется ли что-нибудь собачье в человеке? Почему? Что в Шарикове от собаки, что от Чугункина? (Шариков, чьим первым словом было название магазина, где его обварили кипятком, очень быстро учится пить водку, хамить прислуге, превращать свое невежество в оружие против образованности. У него даже есть духовный наставник - председатель домкома Швондер. Карьера Шарикова поистине удивительна - от бродячего пса до уполномоченного по уничтожению бродячих кошек и собак. И тут проявляется одна из основных черт Шарикова: ему полностью чужда благодарность. Наоборот, он мстит тем, кто знает его прошлое. Он мстит себе подобным, чтобы доказать свою отличность от них, самоутвердиться. Швондер, вдохновляющий Шарикова на подвиги (например, на завоевание квартиры Преображенского), просто еще не понимает, что следующей жертвой будет он сам.)
Слайд
Кто является идейным наставником Шарикова? Какое воздействие страшнее: физическое или идеологическое? (Любое насилие оправдать нельзя)
Какое будущее предсказал Булгаков Швондеру устами профессора Преображенского? Сбылось ли это предсказание?
слайд
Сравните теории воспитания профессора и доктора Борменталя. Какая и почему оказалась результативнее? Как повлияли результаты эксперимента на профессора и его ассистента? Меняется ли авторское отношение к профессору на протяжении повести? С чем связаны эти изменения?
10 слайд
Что понял профессор Преображенский к концу повести? В чем его ошибка? О чем предупреждает автор своего читателя? (Профессор Преображенский приходит к выводу, что насильственное вмешательство в природу человека и общества приводит к катастрофическим результатам. В повести «Собачье сердце» профессор исправляет свою ошибку - Шариков снова превращается в пса. Он доволен своей судьбой и самим собой. Но в жизни подобные эксперименты необратимы. И Булгаков сумел предупредить об этом в самом начале тех разрушительных преобразований, которые начались в нашей стране в 1917 г.
Булгаков считает, что строительство социализма – это тоже эксперимент. Новое общество создаётся путём насилия, к чему автор относится отрицательно. Для него это нарушение естественного хода событий, которое окажется плачевным для всех.
В отличие от благополучного финала гениальной книги Михаила Булгакова, в реальной истории все сложилось иначе. После революции 1917 года к власти в СССР пришли многочисленные шариковы во главе со швондерами. Гордящиеся своим пролетарским происхождением, бесконечно далекие от знания законов истории и экономики, подменившие подлинную культуру и образованность неумеренными «вокальными порывами», эти маргиналы с «разрухой в головах» довели свою страну до неслыханной в мировой истории социальной катастрофы. Мы до сих пор залечиваем раны кровавой исторической «операции» 1917 года.
Великий диагност и провидец, М. Булгаков предсказал трагические последствия «небывалого в Европе» социального эксперимента еще в разгар исторических событий – в статье «Грядущие перспективы», написанной в ноябре 1919 года 9 . Статью завершают слова:
«Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бедностью жизни. Платить и в переносном и в буквальном смысле слова.
Платить за безумие мартовских дней, за безумие дней октябрьских, за самостийных изменников, за Брест, за безумное пользование станками для печатания денег… за все!
И мы выплатим.
И только тогда, когда будет уже очень поздно, мы вновь начнем кой-что созидать, чтобы стать полноправными, чтобы нас впустили опять в версальские залы.
Кто увидит эти светлые дни?
О нет! Наши дети, быть может, а быть может, и внуки, ибо размах истории широк, и десятилетия она так же легко «читает», как и отдельные годы.
И мы, представители неудачливого поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать нашим детям:
– Платите, платите честно и вечно помните социальную революцию!»
Домашнее задание
Ответьте письменно на вопрос: в чем смысл финала повести?
При подготовке к уроку были использованы материалы:
http://900igr.net/kartinki/literatura/Sobache-serdtse/011-M-A.-Bulgakov-1891-1940.html
http://www.bulgakov.ru/dogheart/dh6/
"Братцы живодеры, за что же вы меня?!"
(Чем плох профессор Преображенский)
"...Не били вас сапогом? Били. Кирпичом по ребрам
получали? Кушано достаточно. Все испытал, с
судьбой своей мирюсь и, если плачу сейчас, то
только от физической боли и холода, потому
что дух мой еще не угас. Живуч собачий дух.
Но вот тело мое изломанное, битое,
надругались над ним люди достаточно".
(М. Булгаков "Собачье сердце")
Читая гениальное произведение М. Булгакова "Собачье сердце" (и особенно — просматривая одноименный, не менее талантливый фильм), надо осознавать (как это ни парадоксально), что не только Шариков, но и профессор Преображенский — отрицательный герой. Без сомнения, Булгаков задумывал Преображенского положительным героем — прототипом, как говорят, послужил дядя Булгакова врач Н. М. Покровский. Но Булгаков, как и любой великий писатель, не врал в своих произведениях и показывал правду жизни. Вместе с тем, он как бы противостоял своей повестью тем аномалиям общественной жизни, которые утвердились в стране после "Великого Перелома" 1917 года. И когда в конце ХХ века на смену аномалиям "р-р-революционной" эпохи пришли аномалии нынешнего "великого поворота" (поворота, так сказать, в другую сторону), образ Преображенского рельефно открыл свои отрицательные стороны . Аномалиями при Булгакове были — пренебрежительное отношение к дореволюционной интеллигенции, увлечение разрушением старого уклада жизни и т. д. Эти аномалии были, в свою очередь, зеркальным отражением аномалий предыдущего периода: скажем, если до революции был пиетет перед дворянским происхождением, то после нее появился пиетет перед пролетарским — хотя и то, и другое, по сути, пошло. Каждый крупный художник идет немного впереди своего времени. В связи с этим стоит вспомнить несколько затасканное определение "прогрессивный". И если в середине ХIХ века прогрессивным было изображать страдания простых тружеников, то после 1917 года это стало "общим местом", "добычей" массового литератора. Точно так же и Булгаков, отстаивая права старой интеллигенции против посягательств разнуздавшейся толпы, был прогрессивен, даже смел, когда показывал пролетариат в несколько гротескном виде (в то время на это отваживались единицы). Но во время перестройки подобные настроения снова стали шаблоном и пошлостью — той же "добычей" литератора среднего уровня, а прогрессивным было уже другое — бороться против коньюнктурного очернительства советской системы, против наглых замашек новоявленной "элиты" и против неумеренного преклонения перед западными либеральными ценностями . В "Собачьем сердце" положительный герой только один — пес Шарик. Есть несколько более-менее симпатичных второстепенных персонажей — типа обслуги Преображенского либо его высокопоставленного в советской иерархии пациента. Отрицательные черты Шарикова и Швондера всячески подчеркиваются самим автором, поэтому остановимся на отрицательных чертах Преображенского, которые, возможно, не были так заметны в эпоху Булгакова, зато заметны сейчас. Из сказанного ниже будет понятно, почему среди положительных героев не упомянут доктор Борменталь. Во-первых , Преображенский груб и заносчив с прислугой, со своим помощником, с окружающими (правда отходчив) — эта грубость сквозит по страницам всей книги.<1>(примечания см. в конце статьи ) Во-вторых , корыстолюбив. Он не похож на тех (существующих не только в книгах, но и в жизни) самоотверженных врачей, которые работают ради помощи ближнему, ради облегчения страданий людей. Преображенский работает ради денег, либо ради научной славы и престижа.<2> Преображенский в этом резко отличается от другого Булгаковского персонажа — гениального и чудаковатого профессора Персикова из повести "Роковые яйца". В-третьих , Преображенский грешит теми же снобистскими замашками, которые у широко известных ныне "новых русских" называются "дешевым понтом". Все выдает в нем человека, недавно "вышедшего в люди" ("Отец — кафедральный протоиерей"), который еще не свыкся со своим богатством. Это и "рассусоливание" о своих комнатах (сколько их ему надо), и о своем барском образе жизни (пошло это выглядит на фоне бедности большинства населения). И о том, что даже красная икра для него — это "Фи!!!", у него, мол, есть закуски и покруче, а не те, что для "недорезанных помещиков"(?!).<3> В-четвертых , он жесток. Вернее не столько жесток, сколько бесчувственен к страданиям животных. Такая бесчувственность необходима любому биологу-экспериментатору (тот же Персиков "мучает" лягушек). Но жестокость Преображенского глубже (когда он кладет Шарика на операционный стол — он почти уверен, что пес умрет...<4> Конечно , биологи проводят и такие эксперименты (тот же академик Павлов). Но все дело в том, что Шарик к тому времени стал ЕГО (Преображенского) собакой. Тот, кто имел собаку, которая ТВОЯ, которая любит тебя, которая твой друг, кто смотрел ей в глаза — тот поймет, о чем я говорю. Одно дело убить постороннюю собаку. Да, это немыслимо для порядочного человека, не связанного с биологией, с медициной, с космонавтикой, но ученые зачастую вынуждены так поступать во имя высших интересов. И у Преображенского были все возможности найти такую собаку. Но убить СВОЮ собаку может только очень жестокий и бездушный человек.<5> Эта жестокость Преображенского находит свое продолжение в том, что он убивает (пусть плохого, но человека) Полиграфа Полиграфовича Шарикова. И это убийство, по сути, доказывает, что, в-пятых , Преображенский аморален и не считается ни с людскими, ни с Божьими законами. Он, несмотря на свою кажущуюся интеллигентность и на то, что подчеркнуто противопоставляет себя пролетариям (как "черни") и "новым порядкам", — типичное дитя новой "псевдор-р-революционной" эпохи. Он разделяет положение, согласно которому ради высших интересов, ради высших целей можно преступить и закон, и мораль. Преображенский вышел победителем в противостоянии с Шариковым не потому, что морально выше или гуманнее Шарикова, а потому, что сильнее — "по праву сильного". У профессора в арсенале — скальпель, помощник Борменталь, медицинские знания, зависимость от него Шарикова (в смысле жилплощади и питания). Он просто "замочил" Шарикова как сознательный пролетарий ненавистного буржуя. МОЖЕТ БЫТЬ, Преображенский имел какое-то право на убийство? Скажем, то право, что он "создатель" Шарикова (хотя Шариков говорит, что он не просил делать из него человека)?<6> Подобное "право" рельефно выразил еще Гоголь — известной формулой: "я тебя породил — я тебя и убью". Если мы признаем такое "право", то мы признаем "право" родителей на убийство своих детей, что аморально. МОЖЕТ БЫТЬ, Шариков был такой сволочью, что его убийство было бы морально оправданным? Нельзя же осуждать человека, который в силу ряда тех или иных обстоятельств убил, скажем, маньяка Чикатило? Да, Шариков — сволочь, но вся совокупность его злодеяний не "тянет" выше, чем на заключение в исправительном учреждении. Шариков — груб, туп, мучает кошек (хотя сам Преображенский говорит, что интерес к кошкам скоро пройдет). Шариков — доносчик, Шариков пользуется служебным положением, чтобы склонить к сожительству свою подчиненную... Он эгоист, "р-р-революционер", лгун, пьяница, в конце концов, — но за то зло, которое он успел совершить в своей короткой жизни, больше, чем на в тюрьму, он не "заработал". МОЖЕТ БЫТЬ, Преображенский знал, что Шариков потенциально, способен совершить что-то большее, что-то более злое и страшное? Но почему же тогда Преображенский еще до убийства пытался (хотя и не очень настойчиво) избавиться от Шарикова. Пытался выселить его из своей квартиры, убрать его из СВОЕЙ жизни, но оставить в обществе? На убийство профессор пошел не потому, что Шариков так плох, а потому, что Шариков стал МЕШАТЬ профессору, угрожать его ЛИЧНОМУ благополучию. Послушался бы Шариков, ушел бы в друго е место — и не было бы убийства. Таким образом, убийство имеет чисто уголовный мотив, а не осуществлено из "высших" соображений (если таковые вообще для убийства возможны).<7> МОЖЕТ, профессор попал в безвыходное положение, может, просто выбора у него не было? Да нет же! Был выбор. Были все возможности контролировать ситуацию, не доводя до убийства. Профессор даже не занялся воспитанием Шарикова. Шариков ведь человек НОВЫЙ, и в этом плане схож с ребенком... Может, он еще не успел "воспитаться" — не убивать же ребенка за то, что он нашалил, или убыток какой нанес. Преображенский "воспитывал" Шарикова грубо, вместо того, чтобы объяснить неопытному существу его неправоту, войти в его мир, он просто хамит и оскорбляет. Так, например, разговаривая со своим "воспитанником" о чтении книг, профессор внезапно начинает орать и велит сжечь книгу, причем в нарушение всех законов этики, орет, обращаясь не к Шарикову, а к третьему лицу (к прислуге). За столом, в беседах с Полиграфом Полиграфовичем, профессор постоянно и назойливо демонстрирует свое превосходство перед Шариковым, постоянно выражает свое презрение к этому человеку, постоянно бахвалится и показывает, как мелкий пижон, свои "понты".<8> Тут не только Шариков, тут любой уважающий себя человек взбунтовался бы, настроился бы негативно по отношению к профессору. Свято место пусто не бывает, и вместо Преображенского воспитанием Шарикова занялся Швондер — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да ладно... МОЖЕТ, Преображенский ничего не смыслит в воспитании (не каждому же Сухомлинским быть)? Но, при своих связях, выселить Шарикова профессор бы смог (выселить — все-таки не убивать). Смог, если бы захотел. Сумел же он отстоять свои комнаты... Мог бы, в крайнем случае, в милицию Шарикова сдать (сдать в милицию — все-таки не убивать), ведь было же за что. Можно было бы еще что-нибудь придумать. Но... Но скорее всего, профессору лень было "возиться", звонить куда-то, хлопотать. Куда проще — чикнул скальпелем (дело ведь знакомое...). Таким образом, Преображенский, убивая Шарикова, не был в безвыходном положении — он убивал его, как устраняют мешающих, "стоящих на дороге" людей, убивал так же, как это делают заурядные бандиты. Конечно, мотивы убийства были несколько "глубже", чем у простых бандюг, ведь у профессора был еще другой интерес, скажем, научный. К тому же, поведение профессора так вписывается в ориентиры будущей (для него) западной политкорректной масскультуры — почему бы не убить? Шариков ведь такой НЕСИМПАТИЧНЫЙ. Надо добавить, что на убийство профессор пошел, только будучи уверенным в том, что медицину он знает лучше, чем милиционеры, и в случае чего, сможет доказать, что никакого убийства не было, просто природный процесс пошел в обратную сторону — "атавизм". То есть, Преображенский расправился с Шариковым, будучи уверенным в своей собственной безнаказанности. А если прислушаться к отголоскам разговоров профессора с Борменталем, то можно предположить (правда, только предположить), что вначале планировалось не убийство путем превращения человека в собаку, а "простое" убийство, если можно так выразиться - убийство более традиционным способом. И еще вопрос: кого убили-то — Шарикова или Клима Чугункина "по-новой"?<9> С другой стороны, такой хам, как Преображенский, для окружающих не лучше Шарикова. Только авторская любовь Булгакова к первому и нелюбовь ко второму мешают сразу это заметить. Скажем, можно согласиться с негласным мнением автора "Собачьего сердца", что Преображенский совершенно справедливо воюет с домовым комитетом, отстаивая одну из своих семи комнат. Но, уже победив комитетчиков в борьбе за комнату (используя пресловутое телефонное право), Преображенский демонстративно отказывается от ЯВНО ПРИМИРИТЕЛЬНОГО жеста девушки комсомолки: не хочет заплатить копеечные пожертвования. Психологизм этой сценки ясен: после звонка Преображенского молодые люди, чтобы скрыть неловкость (хотя бы друг перед другом), хотят уйти, пусть побежденными, но хотя бы "сохранив свое лицо". Такое желание вполне понятно. Профессор демонстративно им в этом отказывает. Он старается сделать свою победу не только полной (она и так у него полная), но и УНИЗИТЕЛЬНОЙ для соперников, забывая о том, что перед ним всего лишь молодые, и, возможно, вследствие этого ошибающиеся люди.<10> Не будь профессор самодовольным хамом, не было бы у него проблем не только с Шариковым, но и со Швондером. Но будь так — не было бы повести и фильма "Собачье сердце"... Вот я и говорю — повесть и фильм хороши, но Преображенский — герой отрицательный. Отрицательный, при всей любви автора к своему персонажу. И если это было не очень заметно при жизни Булгакова, то теперь негативные черты Преображенского проявились во всей рельефности. Эта статья вовсе не призывает к пересмотру каких-то позиций. В ней также не утверждается, что фильм "Собачье сердце" в 1988 году надо было снимать по-другому (он во многом адекватен книге, почти дословен). Вовсе нет. Думаю, что Булгаков той постановкой остался бы доволен, если б смог посмотреть. К тому же, никто не мешает тому или иному художнику экранизировать свое видение произведения. Просто хочется лишний раз повторить: подлинно художественные вещи, подлинно художественные персонажи начинают жить своей собственной жизнью, иногда и вопреки воле автора. Этим они отличаются от шаблонных героев бездарных писак." Ладно, будете вы иметь калоши завтра, многоуважаемый
Филипп Филиппович, — думал он, — две пары уже пришлось
прикупить и еще одну купите. Чтоб вы псов не запирали".
ПРИМЕЧАНИЯ: 1 — Здесь и далее — цитаты из повести М. Булгакова "Собачье сердце". "— Мы к вам, профессор, — заговорил тот из них, у кого на голове возвышалась на четверть аршина копна густейших вьющихся волос, — вот по какому делу... — Вы, господа, напрасно ходите без калош в такую погоду, — перебил (здесь и далее выделено мной — С. А.) его наставительно Филипп Филиппович, — во-первых, вы простудитесь, а, во-вторых, вы наследили мне на коврах, а все ковры у меня персидские. ...— Во-первых, мы не господа, — молвил, наконец, самый юный из четверых, персикового вида. — Во-первых, — перебил его Филипп Филиппович, — вы мужчина или женщина? Четверо вновь смолкли и открыли рты. — Я — женщина, — признался персиковый юноша в кожаной куртке и сильно покраснел. Вслед за ним покраснел почему-то густейшим образом один из вошедших — блондин в папахе. — В таком случае вы можете оставаться в кепке, а вас, милостивый государь, прошу снять ваш головной убор, — внушительно сказал Филипп Филиппович... — Это вас вселили в квартиру Федора Павловича Саблина? — Нас, — ответил Швондер. — Боже, пропал калабуховский дом! — в отчаянии воскликнул Филипп Филиппович и всплеснул руками. — Что вы, профессор, смеетесь ? — Какое там смеюсь?! Я в полном отчаянии, —крикнул Филипп Филиппович, — что же теперь будет с паровым отоплением? — Вы издеваетесь , профессор Преображенский? — По какому делу вы пришли ко мне? Говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать. — Мы, управление дома, — с ненавистью заговорил Швондер...”. 2 — " Ах, я не хочу в клинику. Нельзя ли у вас, профессор? — Видите ли, у себя я делаю операции лишь в крайних случаях. Это будет стоить очень дорого — 50 червонцев. — Я согласна, профессор!" 3 — "Да, да, у этого все видно. Этот тухлой солонины лопать не станет, а если где-нибудь ему ее и подадут, поднимет такой скандал, в газеты напишет: меня, Филиппа Филипповича, обкормили". "— ... Доктор Борменталь, умоляю вас, оставьте икру в покое. И если хотите послушаться доброго совета: налейте не английской, а обыкновенной русской водки... Заметьте, Иван Арнольдович, холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики. Мало-мальски уважающий себя человек оперирует закусками горячими... Еда, Иван Арнольдович, штука хитрая. Есть нужно уметь, а представьте себе — большинство людей вовсе есть не умеют". 4 — "Он подбородком лег на край стола, двумя пальцами раздвинул правое веко пса, заглянул в явно умирающий глаз и молвил: — Вот, черт возьми. Не издох. Ну, все равно издохнет. Эх, доктор Борменталь, жаль пса, ласковый был, хотя и хитрый". 5 — " Обо мне заботится, — подумал пес, — очень хороший человек. Я знаю кто это. Он — волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки... Ведь не может же быть, чтобы все это я видел во сне. А вдруг — сон?". 6 — " ...И насчет "папаши" — это вы напрасно. Разве я просил мне операцию делать? — человек возмущенно лаял. — Хорошенькое дело! Ухватили животную, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются. Я, может, своего разрешения на операцию не давал. А равно... и мои родные. Я иск, может, имею право предъявить". 7 — "Вот что, э...— внезапно перебил его Филипп Филиппович, очевидно терзаемый какой-то думой, — нет ли у вас в доме свободной комнаты? Я согласен ее купить. Желтенькие искры появились в карих глазах Швондера. — Нет, профессор, к величайшему сожалению. И не предвидится". 8 — " Вы стоите на самой низшей ступени развития, — перекричал Филипп Филиппович, — вы еще только формирующееся, слабое в умственном отношении существо, все ваши поступки чисто звериные, и вы в присутствии двух людей с университетским образованием позволяете себе с развязностью, совершенно невыносимой, подавать какие-то советы космического масштаба и космической же глупости о том, как все поделить.... Зарубите себе на носу, что вам нужно молчать и слушать, что вам говорят". "— Что-то не пойму я, — заговорил он весело и осмысленно. — Мне по матушке нельзя. Плевать — нельзя. А от вас только и слышу: "дурак, дурак". Видно только профессорам разрешается ругаться в Ресефесере". 9 — " Ничего я не понимаю, — ответил Филипп Филиппович, королевски вздергивая плечи, — какого такого Шарикова? Ах, виноват, этого моего пса... Которого я оперировал? — Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чем дело. — То-есть он говорил? — спросил Филипп Филиппович. — Это еще не значит быть человеком. Впрочем, это не важно. Шарик и сейчас существует, и никто его решительно не убивал...Наука еще не знает способов обращать зверей в людей. Вот я попробовал, да только неудачно, как видите. Поговорил и начал обращаться в первобытное состояние. Атавизм". 10 — " Если бы сейчас была дискуссия, — начала женщина, волнуясь и загораясь румянцем, — я бы доказала Петру Александровичу... — Виноват, вы не сию минуту хотите открыть эту дискуссию?— вежливо спросил Филипп Филиппович. Глаза женщины сверкнули. — Я понимаю вашу иронию, профессор, мы сейчас уйдем... Только... Я, как заведующий культотделом дома... — За-ве-дующая,— поправил ее Филипп Филиппович. — Хочу предложить вам, — тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, — взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука. — Нет, не возьму, — кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы. Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налетом". 1