Глава I. Художественная концепция личности в творчестве В.Ф. Тендрякова 1970-1980-х гг.
1.1. Художественная концепция личности и специфика ее выражения в творчестве В.Ф.Тендрякова 1970-1980-х гг.
1.2. Проблема преемственности нравственных ценностей в повести «Ночь после выпуска».
1.3. Художественная концепция личности в повести «Затмение».
1.4. Проблема нравственных ценностей и вопрос о согласном переживании греха в повести «Расплата».
1.5. Проблема нравственного пробуждения «внутреннего человека» в повести «Шестьдесят свечей».
1.6. Нравственные искания В.Ф.Тендрякова в итоговом романе «Покушение на миражи».
Глава II. Художественная концепция личности в контексте истории в творчестве В.Ф.Тендрякова 1970-1980-х гг.
2.1. Специфика реализации художественной концепции личности в контексте истории в творчестве В.Ф.Тендрякова 1970-1980-х гг.
2.2. Проблема духовного преображения личности в истории (На примере рассказа «Хлеб для собаки»).
2.3. Человек па войне в рассказе «Дона Анна».
2.4. Исторический процесс и судьба личности (На примере художественного анализа повестей «Охота» и «На блаженном острове коммунизма»).
2.5. Личность и история в повести «Люди или нелюди».
2.6. Человек, причастный истории, в повести «Революция! Революция! Революция!».
2.7. Художественная концепция личности в истории в романе «Покушение на миражи».
Рекомендованный список диссертаций
Художественная концепция личности в творчестве Г.В. Семенова 2010 год, кандидат филологических наук Маслеева, Светлана Николаевна
Художественная концепция личности в историческом романе конца XX века: А.Ю. Сегень, В.В. Личутин 2008 год, кандидат филологических наук Гюльназарян, Наталья Евгеньевна
Традиции Андрея Платонова в философско-эстетических исканиях русской прозы второй половины XX - начала XXI вв. 2010 год, доктор филологических наук Серафимова, Вера Дмитриевна
"Слово" Ф.М. Достоевского в творчестве В.Е. Максимова 2011 год, кандидат филологических наук Умнов, Артём Евгеньевич
Удмуртская проза второй половины XX - начала XXI века: человек и мир, эволюция, особенности художественного воплощения 2009 год, доктор филологических наук Зайцева, Татьяна Ивановна
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Художественная концепция личности в творчестве В.Ф. Тендрякова 1970-1980-х гг.»
В.Ф.Тендряков как писатель, начиная уже с 1950-х гг., известен прежде всего широкой проблематикой своего творчества (военная, деревенская, историческая, бытовая и др.). В центр этой проблематики положены фундаментальные нравственные вопросы. «Более ёмкого хранилища нравственного опыта, чем художественная литература, мне думается, у людей пока нет», - отмечал писатель. В этом отношении В.Ф.Тендряков всегда был последователен, определяя пути «нравственного перерождения» личности.
Важно подчеркнуть, что специфика творчества В.Ф.Тендрякова 19701980 гг., его значимые этические и ценностные ориентиры полноценно проявляются с учетом целостного художественного пути писателя, в свете его становления. Несомненным фактом такой преемственности является то, что В.Ф.Тендряков уже в произведениях 50-60 гг. своей этической позицией выделялся из массового литературного потока социалистического реализма, за что чаще всего подвергался резкой критике. Творчество писателя представляло собой характерный пример того, как связь с эпохой, «стремление быть в "духе времени"» (Ю.Селезнев) не должны становиться связанностью эпохой. Откликаясь на ту или иную жизненную ситуацию, В.Ф.Тендряков пытался рассуждать о вневременных этических вопросах человечества, выстраивая самостоятельную художественную концепцию. Проблематика его раннего творчества прежде всего предполагала раскрытие многих нравственных проблем, решение которых в полной мере выразилось в художественном поиске 70-80 гг.
Творчество В.Ф.Тендрякова 1970-1980 гг. выделяется специфической направленностью художественной позиции писателя: «Надо же нам понять, что именно мешает людям творить доброе, нравственное». Таким образом, центральная задача творчества В.Ф.Тендрякова означенного периода определяется поиском путей преображения личности и мира в русле призванности человека к созиданшо добра.
Одной из существенных проблем отечественного литературоведения на современном этапе остается проблема изученности творчества В.Ф.Тендрякова. Диссертационные исследования прошлых лет (1964-1975 гг.), выразившие общую позицию советского литературоведения в оценке художественных произведений писателя, рассматривают исключительно ранний (50-60-е гг.) период творчества В.Ф.Тендрякова (Р.Шамурзина, 1964; Б.Клюсов, 1967; С.Лакишик, 1967; Т.Пересунько, 1970; В.Бильдушкинов, 1971; А.Гончарова, 1971; А.Гуторов, 1973; Э.Кравченко, 1974; Н.Рубцов, 1975). И только в диссертации Т.Шумиловой 1985 года объектом исследования становятся отдельные повести В.Ф.Тендрякова 70-х годов. Таким образом, без должного внимания со стороны исследователей до настоящего времени остается поздний период творчества писателя (1970-1980 гг.).
Достаточно широкая оценка раннего и срединного периодов художественного творчества писателя советским литературоведением, несмотря на общий социологический подход, варьировалась от приписывания В.Тендрякову системы ценностей советской культуры до резкой критики за развенчивание идеалов этой же системы. В 70-80-е гг. сразу же после публикации новых произведений писателя последовал целый ряд работ и критических статей в журналах «Литературное обозрение», «Новый мир», «Нева», «Октябрь», по-разному их оценивших. Основным критерием оценки произведений писателя было соответствие официально утвержденному художественному методу - социалистическому реализму. Предметом исследования критико-литературоведческих работ 70-80-х гг. были: стиль и творческий метод В.Ф.Тендрякова, нравственная проблематика произведений, вопросы художественного мастерства, проблемы обстоятельств, конфликтов, характеров в прозе писателя. В целом можно отметить отсутствие всестороннего, системного анализа творчества писателя, а также разноаспектную, часто противоречивую интерпретацию его произведений.
Уже начиная с 90-х годов интерес к творчеству В.Ф.Тендрякова в отечественном литературоведении заметно ослабевает. Зарубежное литературоведение, наоборот, только открывает для себя творчество писателя. В 1990 г. появляется монографическая работа китайского ученого Х.Кима «Три советских писателя и Новый Завет», в котором исследуется творчество Ю.Домбровского, В.Тендрякова и Ч.Айтматова в контексте связи художественного слова и Слова Священного Писания.
После 2000 года ряд отечественных ученых всерьез ставят вопрос о необходимости «возвращения» к творчеству В.Ф.Тендрякова и его переосмысления в категориях современного литературоведения. Так например, В.Огрызко в статье «Затмения и прозрения» (2006) отмечает: «До сих пор не могу понять, почему уже лет пятнадцать у нас не переиздают Тендрякова. <.> Неужели Тендряков столь быстро устарел и теперь суть середины двадцатого столетия новые поколения постигают по другим источникам? <.> Одно знаю точно: не надо торопиться совсем уж списывать Тендрякова на свалку истории» .
В современном отечественном (В.Бараков, М.Дунаев, И.Золотусский, В.Огрызко) и зарубежном (Alexandra Smith, David Gillespie, Kenneth Lantz, Hyun-Tack Kim,) литературоведении есть отдельные попытки "эпизодического" анализа (на примере единичных произведений), которые могут быть применимы исключительно к частным вопросам творчества писателя. Вместе с тем, выход в свет в 1995 г. книги В.Ф.Тендрякова «Неизданное», которая не стала предметом глубокого внимания критики, также предопределил выбор хронологических рамок объекта диссертации, направленной на целостное, системно-аксиологическое изучение творчества писателя 1970-1980-х гг. Достаточно упомянуть, что последнее монографическое исследование творчества В.Ф.Тендрякова вышло в свет в 1985 году.
Основополагающей направленностью нашего исследования явилась задача рассмотрения творчества В.Ф.Тендрякова 70-80 гг. как итогового и потенциально продуктивного в контексте авторского переосмысления нравственно-аксиологического видения миробытия. Такой поиск писателя объединил плодотворно совместимые области авторского освоения: художественную концепцию личности и культурно-исторический контекст бытия личности, - и обусловил выбор наиболее перспективной для анализа хронологии творчества. Принципиально важным в этой связи является исследование собственно авторской «напряженности искания идеала», которая обозначила образ видения писателем ключевых онтологических и исторических вопросов.
Исследование творчества В.Ф.Тендрякова в контексте этико-аксиологической целостности, синтезирующей ключевые проблемы художественно-публицистического поиска, диктуется спецификой центральной задачи писателя - обращением к первичной связи человека с блилснгш - онтологической и исторической точке отсчета в оценке личности и мира. В полноте своего выражения данная задача требует качественно иной (в отличие от социально ограниченного взгляда), максимально приближенной к предмету своего описания литературоведческой позиции. Таким образом, значимыми критериями авторского поиска в данном ракурсе исследования становятся духовная ситуация истории и осмысление основополагающих связей миро-бытия.
Актуальность диссертации обусловлена назревшей необходимостью обращения к творчеству В.Ф.Тендрякова 1970-1980 гг., которое до сих пор не стало предметом масштабного научного исследования. В литературоведении еще не сложился единый подход к рассмотрению понятия «художественная концепция личности». Изучение художественной концепции личности в творчестве В.Ф.Тендрякова позволит выявить сущностные категории фило-софско-этических и нравственно-онтологических исканий писателя и соотнести их с идеалами и ценностями православной культурной традиции. Продуктивность данного подхода определяется существующей в современном литературоведении проблемой возвращения к традиционной православной аксиологической парадигме исследования творчества писателя советской эпохи и отсутствием состоявшейся системной основы такого изучения.
Предметом исследования является художественная концепция личности в творчестве В.Ф.Тендрякова в её этико-эстетической целостности.
Объект исследования представлен художественными произведениями
В.Ф.Тендрякова 1970-1980-х гг. в их синтезе с публицистическими формами выражения авторской позиции.
Цель работы состоит в многоаспектном анализе нравственно-аксиологической проблематики художественной концепции личности в творчестве В.Ф.Тендрякова в сопоставлении с основополагающими категориями православной культуры.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие исследовательские задачи: изучение индивидуальных особенностей этико-аксиологического «кода» творчества писателя и своеобразия его художественного воплощения в каждом анализируемом произведении (рассказы, повести, роман «Покушение на миражи»); описание и оценка важнейших этико-эстетических категорий творчества писателя, составляющих художественную концепцию личности; исследование смыслосозидающего контекста функционирования этико-эстетических категорий творчества в сопоставлении с фундаментальными категориями православной культуры.
Методы исследования. В диссертации применяются историко-функциональный и сравнительно-типологический методы литературоведческого анализа. В работе используется системный подход, позволяющий исследовать художественную концепцию личности в творчестве
B.Ф.Тендрякова в философском, религиозно-этическом, культурно-историческом аспектах.
Теоретико-методологической основой диссертации послужили литературоведческие исследования, опирающиеся на духовно-православную парадигму (В.Н.Бараков, М.М.Дунаев, И.А.Есаулов, В.В.Кожинов, М.П.Лобанов, Ю.И.Селезнев и др.), работы русских религиозных философов и мыслителей (Ю.Ю.Булычев, Ф.М.Достоевский, И.А.Ильин, А.Л.Казин, Л.П.Карсавин, И.В.Киреевский, Н.О.Лосский, С.В.Перевезенцев Е.Н.Трубецкой, С.Л.Франк,
C.С.Хоружий и др.), а также труды по нравственному богословию (святитель
Иоанн Златоуст, митрополит Иоанн Снычев, преподобный Иоанн Лествич-ник, архиепископ Иоанн Шаховской, архиепископ Иларион Троицкий, святитель Феофан Затворник и др.).
Поставленные цели и задачи, характер полученных результатов в совокупности определяют научную новизну работы.
В диссертации представлен системный анализ художественной концепции личности в творчестве В.Ф.Тендрякова 1970-1980-х гг. Научная новизна объекта исследования определяется недостаточной изученностью произведений писателя 70-80-х гг. Художественная концепция личности исследуется в ее целостности и системе культурно-исторических связей, что позволяет выделить специфические этико-эстетические категории творчества писателя: категория ближнего, категория нравственного преображения, категория исторической памяти. Ведущий подход к исследованию, ориентированный на основополагающие ценности русской духовной традиции, определяет адекватную оценку категорий художественной концепции писателя. В диссертации используется продуктивный опыт русской христианской философии и нравственного богословия, который позволяет раскрыть новые аспекты понятия «концепция личности», не исследовавшиеся в литературоведческой науке.
Положения, выносимые на защиту:
1. Художественная концепция личности в творчестве В.Ф.Тендрякова реализуется в изображении человека, находящегося в состоянии нравственно-онтологического поиска.
2. Основными типами героев в творчестве В.Ф.Тендрякова являются «амбивалентная» и «эгоцентрическая» личность.
3. Художественная концепция личности в творчестве В.Ф.Тендрякова связана с историческим контекстом бытия человека. Она реализуется с учетом культурно-исторических связей личности, преемственности традиций, духовно-нравственных ценностей, принятии человеком исторической ответственности.
4. Фундаментальной, этически определяющей, эталонной категорией в творчестве В.Ф.Тендрякова 1970-1980 гг. является категория ближнего, выявляющая другие аксиологические доминанты: идеал преображения, обращенность к «внутреннему человеку», идеал «взаимобытия». Категория ближнего в художественной концепции личности - категория созидательная, направляющая человека к идеалу духовно-нравственного восхождения.
Теоретическая значимость диссертации определяется исследованием основополагающих этико-эстетических категорий (категория ближнего, категория народа, категория историчности, категория всеединства и др.) в литературоведческом, философском, теологическом аспектах и существенностью результатов исследования в общем контексте внимания к русскому литературному процессу в целом в его культурно-исторической связи с национальной духовной традицией. В диссертации разработаны новые аспекты актуальной в современном литературоведении проблемы изучения художественной концепции личности. Материалы диссертации могут быть использованы в перспективе изучения важнейших этико-эстетических категорий литературы.
Практическая значимость диссертации. Конкретные результаты проведенного исследования могут быть использованы в построении вузовского (лекции, спецкурсы, спецсеминары) и школьного курсов изучения русской. литературы XX века и теории литературы.
Апробация.
Основные положения диссертации отражены в статьях, представленных на международных, всероссийских, региональных конференциях в течение 2005-2007 гг., в российских журналах «Культурная жизнь Юга России», «Научная мысль Кавказа», «Вестник МГОУ», «Вестник АГПУ» и зарубежном издании «Болгарская русистика», межвузовских и внутривузовских сборниках. Результаты работы освещались на международных, всероссийских, региональных, межвузовских, внутривузовских конференциях в Челябинском государственном педагогическом университете, Московском государственном открытом университете, Ставропольском государственном университете, Армавирском государственном педагогическом университете, Армавирском православно-социальном институте, а также на «Рождественских образовательных чтениях» (г. Москва).
Структура
В соответствии с поставленными в ней задачами диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографического списка, включающего 337 наименований.
Похожие диссертационные работы по специальности «Русская литература», 10.01.01 шифр ВАК
Духовно-нравственные искания писателей-традиционалистов второй половины XX века: В.Шукшин, В.Распутин, В.Белов, В.Астафьев 2005 год, доктор филологических наук Соколова, Лариса Васильевна
Художественное решение нравственно-этических проблем в современной кабардинской прозе (повесть) 2008 год, кандидат филологических наук Бозиева, Агнесса Абулесовна
Историческая проза Ю. Давыдова 1960-х - 2000-х гг.: проблематика и поэтика 2009 год, кандидат филологических наук Сидоров, Антон Владимирович
Философско-нравственное осмысление судьбы России в прозе Пантелеймона Романова 1999 год, кандидат филологических наук Щербакова, Наталья Ивановна
Нравственный облик современника и принципы его изображения в творчестве И. Кишнякова 2007 год, кандидат филологических наук Щанкина, Юлия Ивановна
Заключение диссертации по теме «Русская литература», Шустер, Виктория Геннадьевна
Связь художественной концепции личности с историей представляет собой художественно-эстетическую целостность, реализующуюся как причастность человека к событиям прошлого, настоящего, будущего, в которой выражены иерархия нравственных идеалов и ценностей, взгляд на бытие мира. Осмысление истории в творчестве В.Ф.Тендрякова непосредственно связана с концепцией личности, с идеей нравственного возрастания человека.
Исследование художественной концепции личности в историческом контексте позволяет обозначить определяющие онтологические смыслы всех категорий творчества писателя. «В самом, казалось бы, незначительном проявлении нашей чисто "личной" жизни, - пишет литературовед В.Кожинов, -отражается, присутствует это громадное целое - общее состояние современного мира. И художественное произведение будет как бы "самой жизнью" лишь в том случае, если в него войдет это целое» . Именно «общее состояние современного мира», его актуальные проблемы и поиск ответов на вечные вопросы бытия, запросы исторического времени - центральные темы цикла «Классовые гримасы, или Картинки истории». Это первопричина авторского обращения к истории.
В центре художественного поиска писателя остается личность и ее отношение к ближнему. История в творчестве писателя является фоном проявления личности. Особое внимание уделяется идее взаимобытия. Именно из ее художественно-исторического постижения как первостепенной выходят все другие составляющие авторской концепции.
Во-первых, активное начало взаимобытия в понимании В.Ф.Тендрякова лежит в самом человеке, существо которого призвано к преображению: «Человеческие отношения - область сложнейших вопросов. <.> а кончаются эти отношения всечеловеческими» . Герой В.Ф.Тендрякова, в том числе и автобиографический герой, пребывая в истории, постигая ее смысл, всегда обращен к окружению, соотносит свое существование с бытием ближнего. Безусловно, не в количественном отношении, но в своем этическом качестве в исторической прозе писателя доминирующим являются человек «внутренний» - персонаж, потенциально открытый для преображения. Категория ближнего в исторической прозе В.Ф.Тендрякова - прежде всего категория созидательная, восполняющая в личности ее внутренний этико-эстетический потенциал.
Во-вторых, значимой составляющей творчества В.Ф.Тендрякова становится первичная человеческая связь, имеющая духовно-исторические корни -народ. Отметим, что именно эта категория художественной концепции личности писателя проходит наиболее сложный путь своего утверждения. Народным проблемам посвящена большая часть его «документальной прозы». Истинное значение коллективизации и раскулачивания, искусственного голода изображаются В.Ф.Тендряковым как целенаправленный курс на количественное уничтожение русского народа: «Если враг не сдается, его уничтожают!» .
Духовно-нравственный потенциал народа в творчестве В.Ф.Тендрякова представлен единством традиции, ценностей, его историческим подвигом. Так или иначе в художественной концепции личности В.Ф.Тендрякова просвечивают показательные черты народного бытия. Одной из них является «созидательный труд» народа, несущий собой смысл нравственного преображения человека. В «документальной прозе» писателя присутствует и собирательный тип русского народного характера - образ Клавдии из повести
Охота» - в котором соединились нравственные идеалы и ценности. Важнейшим этапом творческой работы В.Ф.Тендрякова стало стремление показать область нравственных устремлений народа как особого рода призван-ность к благосозиданию.
В-третьих, безусловно, фундаментальной связующей составляющей художественной концепции писателя является категория истории в ее этико-аксиологическом измерении. Историческое сознание личности является важнейшим условием ее нравственного восхождения. «Человек и мир, человек и народ - вечные проблемы, особенно обостряющиеся в моменты изломов истории» , - отмечает исследователь творчества писателя Н.Рубцов. Узловые точки исторического бытия соединяются у В.Ф.Тендрякова в линию, определяющую направление нравственного преображения. Это своего рода авторская задача «постижения современности в свете "её собственной историчности"» . В данном контексте «потаенная публицистика» В.Ф.Тендрякова представляет не что иное как художественно-метафизический путь осмысления «потаенной» истории.
Историческая концепция в творчестве писателя хронологически определяется временной линией бытия поколения, к которому принадлежит и автобиографический герой Володя Тенков, но содержательно выходит за пределы этой хронологии: «В биографии одного человека не умещается необъятная жизнь народа» . Таким образом, концепция истории у В.Ф.Тендрякова логически вырастает из художественной концепции личности как обращенность к этическим точкам притяжения человеческой памяти, к пространственно-временной картине мира. Позиция памяти, заставляющая предельно расширить границы бытия поколения и, вместе с тем, - хронологические рамки исторического пути, становится критерием нравственно-аксиологической оценки. Художественное время в историческом контексте прозы писателя является определяющей основой миробытия. «Воспаленное время» XX столетия подчиняет себе судьбы персонажей, принуждает совершать выбор между своей индивидуальностью и обретением ближнего, между нравственным нисхождением и возрастанием. Но автор убежден в единственной возможности такого выбора: «<.> не было, нет и не будет человека, способного жить сам по себе, независимого ни от кого» .
Не вызывает сомнения, что историзм прозы писателя устремлен главным образом к перспективе завтрашнего дня, горизонту бытия. Необходимо отметить и такую особенность исторического мышления В.Ф.Тендрякова как обоснование заданности и обусловленности истории, не исключающая в то же время выход на нравственное становление человека: «Есть объективная логика объективного мира, и весь смысл писательства в том, наверное, и заключен, чтобы ее выявить» . Таким образом, его концепция исторического детерминизма принципиально расходится с православным историософским взглядом, где «закономерность часто принимает вид провиденциализма» .
Историчность художественного творчества В.Ф.Тендрякова неразрывно связана с категориями памяти и ответственности. Этот смысл, вложенный в человека как организующийся ответ, составляет призвание личности, народа к «внутреннему обязательству осуществить "наилучше наилучшее"» (И.Ильин). Формулируя главную цель писателя, В.Ф.Тендряков подчеркивает: «Истинный художник не мыслится без любви к своему народу, к его национальным особенностям, к его традициям, к земле, на которой тот живет» .
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Фундаментальной задачей нашей диссертации явилось исследование художественной концепции личности в творчестве В.Ф.Тендрякова 70-80 гг. с учетом ее продуктивной связи с историей. Такая перспектива диссертации обозначила завершающе-итоговый характер системы художественного и публицистического целого во всем объеме его выражения (бытийно-личностный, культурно-исторический, этико-эстетический аспекты).
Теоретико-методологическая база исследования, охватывающая работы по литературоведению, истории, культурологии, нравственному богословию, русской христианской философии, позволила дать целостный, системный, многоаспектный анализ художественной концепции личности в творчестве В.Ф.Тендрякова 70-80-х гг., выявить новые категории и аспекты предмета изучения.
В рамках настоящей работы исследовалось принципиально значимое единство основополагающих этико-эстетических категорий творчества писателя, составляющих художественную концепцию личности: категория нравственности (основное миросозидающее начало); категория истории (вневременная этическая составляющая человеческого существования и важнейший критерий объективности «мышления в фактах»); категория личности (единица трансляции нравственного опыта и традиции, составная часть бытийно-исторической целостности); категория ближнего (универсальная категория, определяющая взаимосвязь людей). Связь данных категорий в творчестве В.Ф.Тендрякова составляет этико-аксиологическую целостность, выраженную в идеале нравственного преображения человека.
В.Ф.Тендряков пытался озвучить нравственные проблемы современности, в том числе в «творчестве на религиозную тему» (В.Крупин) - романе «Покушение на миражи». Тем не менее, духовно-этические ответы, лежащие в лоне православного взгляда на человека и мир, так и не смогли вызреть в прозе писателя. Такие категории, как соборность, духовность не могут реализоваться в творчестве художника вне их фундаментального религиозного основы. Именно поэтому многие проблемы, остро стоящие в произведениях В.Ф.Тендрякова, не находят своего абсолютного разрешения.
Творчество В.Ф.Тендрякова 1970-1980-х гг. носит ярко выраженный нравственно-философский, публицистический характер. На первый план выходит проблематика произведений, личность персонажей, изображение внутреннего мира, нравственно-онтологических исканий личности. Сюжетная сторона творчества вторична и часто выступает как способ «собирания» литературных героев в решении единой проблемы. В повести «Расплата» на убийство сыном отца реагируют все персонажи: от учителя до следователя. Герои произведений осознают свою причастность к происходящему рядом с ними. Кроме того, в прозе 70-х годов мы находим пример того, как персонажи разных произведений («Затмения» и «Расплаты») «пересекаются». Став свидетелями убийства Колей отца (одна сюжетная ситуация), персонажи разных произведений объединены в решении проблемы ответственности человека за все происходящее.
Исследование художественной концепции личности в творчестве писателя позволило обозначить специфику изображения человека и выявить типологию персонажей в соответствии с принципами исследования. Герой в прозе В.Ф.Тендрякова 70-80-х годов - это личность «становящаяся», открывающая для себя потенциал «внутреннего человека». Для писателя характерно изображение персонажей в переломные, проблемные моменты их бытия (Коля Корякин из «Расплаты», персонажи «Ночи после выпуска») или воссоздание какого-либо этапа пути личности, ее становления (Павел и Майя из «Затмения», Володя Тенков из цикла «Классовые гримасы, или Картинки истории»). В изображении отдельных персонажей соединяются и часть жизненного пути, и проблемная ситуация: Николай Ечевин из «Шестидесяти свечей». Писатель стремится показать в человеке два начала: его нравственный идеал и путь личности к этому идеалу. Пробуждение в человеке нравственных начал возможно, по В.Ф.Тендрякову, только при условии обретения ближнего, единения с ним. Основным типом героя в прозе писателя является амбивалентная» личность, осознающая ценность «внутреннего человека»: Коля Корякин («Расплата»), Николай Ечевин («Шестьдесят свечей»), Майя Шканова («Затмение»), автобиографический герой цикла «Классовые гримасы, или Картинки истории». В прозе 70-80-х гг. отсутствует положительный герой. Исключение составляет образ Клавдии из повести «Охота», которую писатель наделяет русским характером, нравственными идеалами и ценностями. При этом образ Клавдии в произведении второстепенный, обобщенный и достаточно условный. Другим типом героя в произведениях писателя выступает «эгоцентрическая личность», в которой преобладает «человек внешний»: Павел Крохалев, герой повести «Затмение»; Игорь Проухов, персонаж «Ночи после выпуска»; Раиса из повести «Охота».
Художественная концепция личности в творчестве В.Ф.Тендрякова непосредственно связана с историческим опытом человеческого бытия. Эта связь представляет собой осмысление событий прошлого в контексте нравственного становления личности. Идеал исторического бытия для писателя выражен в идее «духовного прогресса», определяющего пути преображения личности. История 20-60-х гг. XX века реинтерпретируется В.Ф.Тендряковым через переосмысление собственного жизненного пути. Художественной спецификой цикла повестей и рассказов «Классовые гримасы, или Картинки истории» образ автобиографическрго героя Володи Тенко-ва и автора, между которыми нет полной идентичности. В.Ф.Тендряков дает нравственную оценку действиям, переживаниям героя, в то время как собственно авторская позиция в произведениях выражена достаточно слабо.
Исследование художественной концепции личности позволило обозначить систему важнейших этико-эстетических категорий творчества писателя. Определяющее значение в прозе 70-80-х гг. имеет категория ближнего. Обретение ближнего - идеал нравственного целеустремления литературных персонажей произведений. Писатель показывает, насколько противоречивыми оказываются пути человека к этому идеалу: любовь к «наиближнему» (Катя Гребина («Покушение на миражи»)), любовь ко всему человечеству (Майя
Шканова («Затмение»)), любовь как выражение своего «я» (Павел Крохалев («Затмение»)). Писатель показывает, что такие пути к ближнему заведомо ложны. Проблема любви к ближнему становится ведущей в повести «Люди или нелюди». Основным критерием этико-эстетической оценки В.Ф.Тендряковым человека и мира является «наложение действительности на высший идеал». Писателя привлекают вопросы соотношения идеала и действительности, при каких условиях возможно осуществление идеала. Итогом такого художественно-философского поиска часто оказывается принятие логики социального и исторического детерминизма. Такой путь представляет собой «безнадежную попытку объективного диалога с глубоко субъективными критериями» (митрополит Николай) .
Проведенный многоаспектный анализ этической проблематики художественной концепции личности выявил такие ведущие категории творчества В.Ф.Тендрякова 70-80-х гг., как ближний, «взаимобытие», историческая память, нравственное преображение личности, «аксиологическое предстоя-ние» человека. Специфика нашего подхода, в основу которого положена система ценностей православной культуры, позволила дать адекватную оценку творчеству писателя. В диссертации на основе положительного опыта православной антропологии были разработаны новые аспекты понятия «художественная концепция личности», такие как: «человек внутренний», «человек внешний», «амбивалентная личность», «духовно-нравственное преображение человека». Это позволяет говорить о перспективе использования материалов диссертации при исследовании категории «художественная концепция личности» в творчестве писателей отечественной и зарубежной литературы. Анализ художественной концепции личности и истории, представленный в данной работе, позволяет осмыслить творчество В.Ф.Тендрякова, исходя из его специфики, обозначить важнейшие этико-эстетические категории. Такой подход может быть продолжен как в изучении раннего и срединного периодов творчества В.Ф.Тендрякова, так и в исследовании фундаментальных вопросов отечественной литературы.
Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Шустер, Виктория Геннадьевна, 2008 год
1. Авченко В. Познать Россию // Наш современник. - 2001. - № 9. - С. 87-94.
2. Аграновский В.А. Лица. Повести и очерки. / Послесловие В.Тендрякова. -М.: Мол. гвардия, 1982.-463 с.
3. Анисин А.Л. К соборной онтологии личности // Русская неделя Электронный ресурс. Электрон. дан. - Режим доступа: http://russned.ru/stats .php?ID=43.
4. Анисин А.Л. Современная историчность как перверсия смысла // Русская неделя Электронный ресурс. - Электрон, дан. Режим доступа: http://russned.ru/stats/540.
5. Архангельская Н., Архангельский Л. «Люди, это я!.»: Семейно-нравственное воспитание и литература // Литературное обозрение. - 1981.-№ 6.-С. 25-31.
6. Архиепископ Илларион (Троицкий). Без Церкви нет спасения М: Сретенский монастырь, 1999. - 137 с.
7. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Беседы с русским народом. -М.: Лодья, 2004. 159 с.
8. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской). Установление единства. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2006. - 256 с.
9. Архиепископ Серафим (Соболев) Русская идеология. СПб.: Царское Дело, 1994.-271 с.
10. Архимандрит Платон. Православное нравственное богословие. М.: Издательство Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1994. - 241 с.
11. Бараков В.Н. Выдающиеся вологжане: Биографические очерки / Ред.13
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
Панков В.
В последних своих произведениях («За бегущим днем», «Тройка, семерка, туз», «Суд») В. Тендряков избирает, казалось бы, очень различные проблемы. На первый взгляд нет близкой связи между исканиями Бирюкова, происшествием на лесосплаве и странным случаем на охоте, о котором идет речь в повести «Суд» («Новый мир», 1961, № 3). Однако при всем различии сюжетов, персонажей, конкретных жизненных обстоятельств эта связь есть - она идет по нравственной линии: как жить? Можно сказать, писатель как бы разными сторонами поворачивает одну тему, переходит от решения одной задачи к другой. Уделяя большое внимание морально-этической проблематике, В. Тендряков не удаляется от важных вопросов современности. Иное дело - как они решаются?
В «Суде» писатель выделил вопрос о честности и правдивости человека перед самим собою.
На мой взгляд, в литературных дискуссиях об этой повести больше всего не повезло образу Дудырева. Какие только упреки не сыпались на него! Некоторые критики все усилия употребили на то, чтобы именно Дудыреву приписать самые тяжкие грехи. А между тем давайте внимательней прочитаем повесть...
Старый охотник Семен Тетерин, фельдшер Митягин и начальник строительства большого деревообделочного комбината Дудырев оказались участниками сложной драмы. Кто-то - Дудырев или Митягин - случайно, без всякой преднамеренности убил молодого парня. И вот подробнейшее расследование трагического случая. Как ведут себя люди, и не только эти трое, но также следователь Дитятичев, прокурор Тестов, председатель колхоза Донат Боровиков?.. Как выдерживают они нравственное испытание?
Бездушно-чиновничье поведение Дитятичева. И, в сущности, от него и происходит больше всего бед: по карьеристским соображениям он хотел бы выгородить Дудырева, всю вину взвалить на слабого и робкого Митягина. Дитятичев так ведет следствие, что убивает у людей веру в правду и справедливость. Это и является главным обличительным острием повести. Дитятичев запутал и толкнул на ошибочный путь Семена Тетерина. Старый охотник не знает, что противопоставить лжи, он сам оказывается в положении лжесвидетеля. Это как бы «страдательный результат» подлости и бесчестия.
Но есть в повести у. другая тема, иное отношение к происшедшему. Ведь Дудырев не только негодует на Дитятичева, но и сам начинает взыскательней оценивать свою деятельность, строже относиться к себе и своим поступкам. У Дудырева растет сопротивление, противоборство дитятичевоким методам: «Он возмущался следователем. А сам?.. Настаивал строить не капитальное жилье, а бараки, приводил веские доводы - быстро, дешево, просто... Главное, просто! Не надо будет изворачиваться и экономить, не надо задумываться, откуда оторвать рабочую силу, не надо беспокоиться, что сорвешь утвержденные планы. Проще! Легче! Разве это не называется - искать под фонарем?»
Позицию Дудырева нужно особо отметить: она имеет большое значение для уяснения смысла повести. Дудырев хочет добиться верного решения и по закону и по совести. Он дорожит моральным авторитетом, несчастный случай на охоте заставляет его обостренней думать о людях, о соблюдении социалистической законности. Столкновение с Дитятичевым заставляет Дудырева требовательней анализировать и свои собственные действия, повышать нравственные критерии, отказываться от упрощенных и облегченных решений.
Однако, повторяем, некоторые рецензенты самую низкую оценку за поведение поставили прежде всего Дудыреву. Оказывается, он стремится к честности только потому, что со спокойной совестью удобней жить. Будто бы он почти все растерял из своих хороших качеств. У него находят лишь «остатки той действительной, естественной, врожденной честности, которая была когда-то присуща ему самому и наверняка была свойственна его нравственным предшественникам. Потом он ее как-то не смог сберечь, растерял. Осталось от нее тоже немалое - вот это надсадное стремление к ней» (И. Борисова. Так случилось... «Литературная газета», 27 апреля 1961 г.).
Молодой критик И. Борисова, не скупясь, приписывает Дудыреву многое множество грехов. Дудырев уличается рецензентом в утрате «врожденной честности» и отрыве от народа на том основании, что при разборе трагического случая, взвешивая то одни, то другие аргументы, он испытывает смятение. Ах, так, значит, у него лишь «тренированное благородство», он полон «неуверенности в своей благородной сути», наконец, «идя на обман, соглашаясь с полуправдой, Дудырев пускается на браконьерство самого преступного толка».
Как говорится, разделан Дудырев под орех, до конца морально изничтожен. Однако при этом совсем не принято во внимание, что он преодолевает и что нравственно приобретает, как развивается его характер. И. Борисова осуждает героя раньше, чем он выслушан и понят полностью. Так признается как бы несущественным раскрытие духовного процесса - подай сразу человека «оформившегося». Тогда зачем же писать повесть, так пристально выявлять диалектику душ?!
А полностью раскрывается Дудырев именно в конце - в поведении и речи на суде. Тут видно, что он приобрел, чем нравственно обогатился и что еще остается в нем слабого, что нужно ему в дальнейшем преодолевать. Более объективную оценку мы видим в статье А. Туркова «Дудырев против Дудырева» («Комсомольская правда», 26 мая 1961 г.). Критик верно уловил, что Семен Тетерин фактически имел союзника в лице начальника строительства.
Нельзя оставить без внимания сложность отношений Константина Сергеевича Дудырева со всеми персонажами, в том числе с Тетериным. Конечно, Семен - человек простодушный. Дитятичев его запугал и запутал. Но в сознании самого Тетерина уживаются «совестливость» и недоверие к тому, что люди могут быть равны перед законом. Семен с самого начала, до разговора со следователем, во многом усложняет положение Дудырева, как бы толкает его использовать свою власть, свое влияние: «Люди-то, которые возле законов сидят, на тебя с почтением смотрят».
Такой поворот разговора не по душе Константину Сергеевичу. «Сообщи о том, что нашел пулю, следователю, - сухо сказал Дудырев. - А я сам ни себе, ни Митягину помочь не могу». Дудыреву приходится отвечать «сухо». Можно упрекнуть его, что он тут же не прочитал охотнику лекции о морали. Но право же, обстоятельства к ней не располагали. Не надо забывать также, что Дудырев действительно не знает, чья же пуля привела к трагической гибели паренька из соседней деревни. То, что известно критикам, просто-напросто неизвестно герою рассказа.
Отказывается Дудырев понять и намеки следователя Дитятичева, готового облегчить положение начальника строительства. Дудырев не поддается на соблазнительную уловку, более того, решительно возражает: «...боитесь сложности, ищете истину, где светлей да удобней, а не там, где она лежит на самом деле». Недаром Дитятичев «нахмурился», понял - его ставят на место, отвергают его методы.
Смятение, сложность переживаний Дудырева, которого обвиняют в убийстве, понятны. Но он стоит на том, что перед законом все равны, не «топит» Митягина, а добивается справедливого решения для обоих: «Я не считаю себя совершившим преступление, а следовательно, не считаю преступником и Митягина. Если же суд не согласится с моими доводами, посчитает нужным вынести наказание, то это наказание я в одинаковой мере должен нести с Митягиным».
Если идти от того, что есть в самой повести, Дудырев выдержал трудное испытание, хотя в дальнейшем ему придется извлечь еще более глубокие уроки из него. Зачем же отнимать у Дудырева его благородство, тот демократизм, которые он сохранил, защитил и во имя которых он будет теперь (после суровой драмы) выступать более активно?!
Однако смысл довести «Суд» преуменьшен и ослаблен весьма существенным недостатком: в повести логические выводы автора не совпадают с его художественным изображением. Поэтому старого охотника видишь и воспринимаешь иначе, чем «объясняет» его писатель. Тетерин от природы прямой, честный, неиспорченный. Но посмотрите, как он ведет себя. До трагического случая он не замечал в себе серьезного изъяна: «Считал, что все люди плохи, такой, как Дудырев спасает свою шкуру, не мучится совестью... Было утешение, теперь нет». Заварилось крутое дело, и сразу выступила слабинка. Таким образом, Семен вовсе не безгрешен. Автор понимает это и тем не менее «вытягивает» его на роль первозданного хранителя законов совести и чести. Наконец, заключительной фразой: «Нет более тяжкого суда, чем суд своей совести», - повествованию придано не то звучание, которое определяется сущностью изображенных событий и характеров.
На большинстве страниц повести В. Тендряков не трактовал Тетерина как «олицетворение народа». Охотник и охотник - со своими деловыми, добрыми чертами. Но в конце Семену вдруг приписывается роль «олицетворителя»: он и цельная натура, и первобытная сила, и рефлексией не растравлен. Дудырев даже испытывает вину перед ним: «Умилялся и забывал, что он сам строит новые заводы, завозит новые машины, хочет того или нет, а усложняет жизнь. Усложняет, а после этого удивляется, что Семен Тетерин, оставив лес с его пусть суровыми, но бесхитростными законами, теряется, путается, держит себя не так, как подобает».
Эта «вина» Дудырева, человека, якобы «приписавшегося к интеллигенции», кажется нам надуманной. Тем более странно слышать столь старинные ноты в повести В. Тендрякова, писателя, хорошо знающего жизнь деревень и маленьких городов, где жизнь долго усложнялась как раз недостатком культуры, бездорожьем, слабой технической оснащенностью крестьянского хозяйства. Радостно, что мы все дальше и дальше уходим от этих времен, что все глубже проникает в быт всего народа новая материальная и духовная культура. Почему Дудырев должен сожалеть о своей деятельности?
Фрагмент из повести В.ф.Тендрякова «Ночь после выпуска»Вера: - Скоро разлетимся. Знали друг друга до донышка, сроднились - и вдруг...
Игорь: - А до донышка ли мы знали друг друга? - усомнился.
Вера: - Ты что? Десять лет вместе - и не до донышка.
Игорь: - Ты все знаешь, что я о тебе думаю?
Вера: - Неужели плохое? Обо мне? Ты что?
Игорь: - А тебе не случалось обо мне плохо подумать?.. Десять же лет вместе.
Вера: - Не случалось. Я ни о ком плохо...
Игорь: - Завидую твоей святости, мадонна. Генка, ты мне друг,- я всегда был хорош для тебя?
Генка: - Не всегда.
Игорь: - То-то и оно. В минуты жизни трудные чего не случается.
Генка: - В минуты трудные... А они были у нас?
Игорь: - Верно! Даже трудных минут не было, а мысли бывали всякие.
Юлечка: - Ребята! Девочки!.. Я очень, очень хочу знать... Я чувствовала, что вы все меня... Да, не любили в классе... Говорите прямо, прошу. И не надо жалеть и не стесняйтесь.
Генка: - А что, друзья мы или нет? Давайте расстанемся, чтоб ничего не было скрытого.
Игорь: - Не выйдет,- заявил Игорь.
Генка: - Не выйдет, не додружили до откровенности?
Игорь: - А если откровенность не понравится?..
Генка: - Ну, тогда грош цена нашей дружбе.
Натка : - Я, может, не захочу говорить, что думаю. Например, о тебе.
Генка: - Что же, неволить нельзя.
Юлечка: - Кто не захочет говорить, тот должен встать и уйти!
Генка: - Об ушедших говорить не станем. Только в лицо! - предупредил Генка.
Сократ : - А мне лично до лампочки, капайте на меня, умывайте, только на зуб не пробуйте (провел пятерней по струнам) Пи-ре-жи-ву!
Юлечка: - Мне не до лампочки!
Игорь: - Мне, пожалуй, тоже.
Вера: - И мне...
Генка: - А я переживу и прощу, если скажете обо мне плохое,- сообщил Генка.
Игорь: - Прощать придется всем.
Натка: - Я остаюсь.
Генка: - Будешь говорить все до донышка и открытым текстом.
Натка: - Не учи меня, Геночка, как жить.
Игорь: - С кого начнем? Кого первого на суд?
Юлечка: - С меня!
Игорь: - Давайте с Веры. Ты, Верка, паинька, с тебя легче взять разгон.
Вера: - Ой, я боюсь первой!
Генка: - Можно с меня,- вызвался Генка.
Генка нисколько не сомневался в себе - в школе его все любили, перед друзьями он свят и чист, пусть Натка услышит, что о нем думают.
Если б он сел вместе со всеми, находился в общей куче - быть может, все получилось бы совсем иначе. Он сам поставил себя против всех - им осуждать, ему оправдываться. А потому каждое слово звучало значительней, серьезней, а значит, ранимей. Но это открылось позднее, сейчас Генка стоял с улыбочкой, ждал. Новая игра не казалась ему рискованной.
Все поглядывали на Игоря, он умел говорить прямо, грубо, но так, что не обижались, он самый близкий друг Генки, кому, как не ему, первое слово.
Игорь: - Я пас. Сперва послушаю.
Вера: - Я скажу
Геночка, знаешь ли, что ты счастливчик?
Генка: - Ладно уж, не подмазывай патокой.
Вера: - Ой, Геночка, обожди... Начать с того, что ты счастливо родился папа у тебя директор комбината, можно сказать, хозяин города. Ты когда-нибудь нуждался в чем, Геночка? Тебя мать ругала за порванное пальто, за стоптанные ботинки? Нужен тебе новый костюм - пожалуйста, велосипед старый не нравится - покупают другой. Счастливчик от роду.
Генка: - Так что же, за это я должен покаяться?
Вера: - И красив ты, и здоров, и умен, и характер хороший, потому что никому не завидуешь. Но... Не знаю уж, говорить ли все? Вдруг да обидишься.
Генка: - Говори. Стерплю.
Вера: - Так вот ты, Гена, черствый, как все счастливые люди.
Генка: - Да ну?
Генка: - Гони примерчики!
Вера: - Например, я вывихнула зимой ногу, лежала дома - ты пришел меня навестить? Нет.
Генка: - Вера, ты же у нас одна такая... любвеобильная. Не всем же на тебя походить.
Вера: - Ладно, на меня походить необязательно. Но ты и на Игоря Проухова, скажем, не похож. Помнишь, Сократа мать выгнала на улицу?
Сократ : - Уточним, старушка. Не выгнала, а сам ушел, отстаивая свои принципы.
Вера: - У кого ты ночевал тогда, Сократ?
Сократ : - У Игоря. Он с меня создавал свой шедевр - портрет хиппи.
Вера: - А почему не у Гены? У него своя комната, диван свободный.
Сократ : - Для меня там но совсем комфортабль.
Вера: - То-то, Сократик, не комфортабль. Трудно даже представить тебя Генкиным гостем. Тебя - нечесаного, немытого.
Сократ : - Н-но! Прошу без выпадов!
Вера: - Ты же несчастненький, а там дом счастливых.
Генка: - Да что ты меня счастьем тычешь? Чем я тут виноват?
Вера: - Да, Геночка, да! Ты вроде и не виноват, что черствый. Но если вор от несчастной жизни ворует, его за это оправдывают? А?
Сократ : - Ну, старушка забавница, ты сегодня даешь!
Генка: - Черствый потому, что полгода назад не навестил тебя, над твоей вывихнутой ногой не поплакал! Или потому, что Сократ не ко мне, а к Игорю ночевать сунулся! Ну, знаешь...
Вера: - А вспомни, Геночка, когда Славка Панюхин потерял деньги для похода...
Генка: - А не помнишь, кто выручил Славку? Может, ты?!
Вера: - Аг-га-а! Знала, что этот проданный велосипед нам напомнишь! Но только ты не последнее отдавал, Геночка. Тебе старый велосипед уже надоел, нужен был новый - гоночный...
Генка: - Ты!.. Очухайся! Эт-то свинство!
Вера: - Не нравится? Извини. Сам же хотел, чтоб до дна, чтоб все откровенно...
Генка: - Ложь! До последнего слова ложь! Особенно о велосипеде!
Игорь: - Кончим эту канитель, ребята. Переругаемся.
Генка: - Нет! Уж нет... Не кончим!
Игорь: - Тогда уговоримся - не лезть в бутылку. Пусть каждый говорит что думает - его право, терпи.
Вера: - Я больше не скажу ни слова!
Генка до сих пор жил победно - никому не уступал, не знал поражений, себя даже и защищать не приходилось, защищал других. И вот перед Верой Жерих, которая и за себя-то постоять не могла, всегда прибивалась к кому-то, он, Генка, беспомощен. И все глядят на него с любопытством, но без сочувствия. Словно раздетый - неловко, хоть провались!
Юлечка: - Можно мне?
Не навестил больную, не пригласил ночевать бездомного Сократа, старый велосипед... Какая все это мелочная чушь!
Я верю, верю - ты, Гена, не откажешь в ночлеге и велосипед ради товарища не пожалеешь... Даже рубаху последнюю отдашь. Верю! Но... Но ради чего? Только ради одного, Гена: жизни не пожалеешь, чтоб красивым стать. Да! А вот прокаженного, к приме-ру, ты бы не только не стал лечить, как Альберт Швейцер, но через дорогу не перевел бы - побрезговал. И просто несчастного ты не поддержишь, потому что возня с ним и никто этому аплодировать не будет. От черствости это?.. Нет! Тут серьезнее. Не черствость тут, а похуже - себялюбие! Черствого каждый разглядит, а себялюбца нет, Ты светлячок, Гена, красиво горишь, а греть не греешь.
Генка затравленно повел подбородком. Перед ним сидели друзья. Других более близких друзей у него не было. И они, близкие, с детства знакомые, оказывается, думают о нем вовсе не хорошо, словно он враг.
Генка: - Ты это раньше... что я светлячок? Или только сейчас в голову пришло?
Юлечка: - Давно поняла.
Генка: - Игорь, давай ты.
Игорь: - Может, кончим все-таки. Врагами же расстанемся.
Генка: - Спасаешь, благодетель?
Игорь: - Что-то мне неохота ковыряться в тебе, старик.
Генка: - Режь, не увиливай.
Игорь: - Н-да-а.
Игорь Проухов... С ним Генка сидел на одной парте, его защищал в ребячьих потасовках. Как часто они лежали на рыбалках у ночных костров, говорили друг другу самое сокровенное. Много спорили, часто не соглашались, бывало, сердились, ругались даже, но никогда дело не доходило до вражды. Игорь не Юлечка Студёнцева. Вот если б Игорь понял, как трудно ему, Генке, сейчас: дураком выглядит, без вины оболган, заклеймен даже - светлячок, надо же... Если б Игорь понял и сказал доброе слово, отбрил Веру, возразил Юльке - а Игорь может, ему нетрудно,- то все сразу бы встало на свои места.
Генка: - Режь! Только учти, я тебя тоже жалеть не стану.
Эх, если б Игорь понял, не поверил угрозе, мир остался бы прежним, где дружба свята, правда торжествует, а ложь наказывается...
Игорь: - Не пожалеешь?.. Само собой. Что ж...
Может, не стоит все-таки по делу-то? А?.. Оно не очень красивое.
Генка: - Нет уж, начал - говори!
Игорь: - Дело прошлое, я простил тебя - ворошить не хочется.
Генка: - Простил? Нужно мне твое прощение!
Игорь: - Тебе не нужно, так мне нужно. Как-никак много лет дружили... Догадываешься, о чем я хочу?..
Генка: - Не догадываюсь и ломать голову не стану. Сам скажешь.
Игорь: - Учти, старик, ты сам настаиваешь.
Генка: - Цену себе набиваешь!
Игорь: - Ладно. Почему не уважить старого друга... Почтеннейшая публика, мы с ним часто играли в диспуты, и вы нам за это щедро платили - своим умилением...
Генка: - Хватит кривляться, шимпанзе!
Игорь: - Мой друг бывает очень груб, извиним его. Грубость баловня судьбы: я, мол, не чета другим, я сверхчеловек, сильная личность, а потому на дух не выношу тех, кто хоть чуть стал поперек...
Генка: - Сам ярлыки клеишь, обзываешься, как баба в очереди, а еще обижаешься - груб, извиним!
Игорь: - Мы обычно спорим на публику, но однажды схлестнулись с глазу на глаз
Генка: - Вот ты о чем!.. О выступлении...
Игорь: - Да, о том. Должна была открыться выставка школьного рисунка. Событие! С этой выставки лучшие работы должны поехать в Москву. Хотелось мне попасть на эту выставку или нет?.. Хотелось! И он это знал. Но... Но выступил на комитете комсомола... Что ты там сказал обо мне, Генка?
Генка: - Я говорил только то, что раньше... Тебе! В глаза!
Игорь: - Нет, мне передали: ты даже растленность мне вклеил... В глаза-то говорил пообкатанней, боялся - отобью мяч в твои же ворота.
Генка: - А тебе не передали, что я талантливым тебя называл?
Игорь: - Вот именно, чтоб легче подставить ножку... Ходил в обнимочку, а за пазухой нож держал, ждал случая в спину вонзить.
Генка: - Ты-ы!..
Игорь: - Сам просил - я не набивался.
Генка: - Ты-ы!.. Ты-ы меня!.. Носил за пазухой!..
Игорь: - Сказал факты, а вывод пусть делают другие.
Генка: - Я те-бе!..
Игорь: - Давай,- тихо попросил он.- Ты же самбист, научен суставы выворачивать.
Генка: - Сволочь ты!
Игорь: - Я сволочь, ты святой. Кончим на этом. Аминь.
Вера: - И правда кончим. Господи! Если б я знала...
Генка: - А ты ждала, что я все съем!
Вера: - Пусть меня лучше, не надо его больше, ребята. Пусть лучше меня!..
Генка: - Пожалела. Спасибо большое! Только я не нуждаюсь в жалости! Давайте, давайте до конца! Все раскройтесь, чтоб я видел, какие вы... Сократ, валяй! Ну! Твоя очередь!
Сократ : - Я бы лучше вам спел, фратеры.
Генка: - Тут на другие песни настроились, разве не видишь? Не порти хор.
Сократ : - А я что, Генка... У нас с тобой полный лояль.
Генка: - Не бойся, его не ударил и тебя бить не стану. Дави!
Сократ : - Для меня ты плохого никогда... Конечно, что я тебе: Сократ - лабух, Сократ Онучин - бесплатное приложение к гитаре.
Натка: - Гена-а... Что тут только не наговорили про тебя, бедненький! Даже пугали нож в спину можешь. Вот как! Не верь никому - ты очень чистый, Гена, насквозь, до стерильности. Варился в прокипяченной семейной водичке, куда боялись положить даже щепоточку соли. Нож в спину - где уж.
Генка: - Нат-ка! Не издевайся, прошу.
Натка: - А я серьезно, Геночка, серьезно. Никто тебя не знает, все видят тебя снаружи, а внутрь не залезают.
Генка: - О чем ты, Натка?
Натка: - О тебе, только о тебе. Ни о чем больше. Целый год ты меня каждый вечер до дому провожал, но даже поцеловать не осмелился. И на такого паиньку наговаривают - нож в спину! Защитить хочу.
Генка: - Нат-ка! Зачем так?..- Генка прятал глаза, говорил хрипло, в землю.
Натка: - Не веришь мне, что защищаю?
Генка: - Издеваешься... Они - пусть что хотят, а тебя прошу...
Натка: - Они - пусть?! Я - не смей?.. А может, мне обидно за тебя, Генка,- обливают растворчиком, а ты утираешься.
Генка: - Травить?! Нат-ка! Зачем?!
Натка: - Затем, что стоишь того. И так тебя и эдак пихают, а ты песочек уминаешь перед скамеечкой. Чего тогда с тобой и церемониться. Трусоват был Ваня бедный... Жалкий ты, Генка.
Генка: - Н-ну, Натка!.. Ну-у!..
Генка: - До донышка! Правдивы!.. Ты сказала - я черств. Ты - я светлячок-себялюбец. Ты - в предатели меня, нож в спину... А ты, Натка... Ты и совсем меня - даже предателем не могу, жалкий трус, тряпка! До донышка... Но почему у вас донышки разные? Не накладываются! Кто прав? Кому из вас верить?.. Лгали! Все лгали! Зачем?! Что я вам плохого сделал? Тебе! Тебе, Натка!.. Да просто так, воспользовались случаем - можно оболгать. И с радостью, и с радостью!.. Вот вы какие! Не знал... Раскрылись... Всех теперь, всех вас увидел! Насквозь!..
Накаленный Генкин голос. А ночь дышала речной влагой и запахами вызревающих трав. И густой воздух был вкрадчиво теплым. И листва молодых лип, окружающая фонари, казалось, сама истекала призрачно-потусторонним светом. Никто этого не замечал. Подавшись всем телом вперед, с искаженным лицом надрывался Генка, а пять человек, тесно сидящих на скамье, окаменело его слушали.
2. Асмолова- «Позади страна, которую я защищаю…» //Уроки литературы. – 2005. – №1. – С
3. На пути потерь и обретений. //Октябрь. – 1988. - №11. – С. 196 – 199.
4. Владимир Федорович Тендряков: Библиографический указатель /сост. , . – Вологда, 1993. – 128 с.
5. Глушихина расплата. Тендрякова «Донна Анна» на уроке в XI классе //Вечерняя средняя школа . – 1989. – № 4. – С. 43 – 45.
6. Потаенный Тендряков //Юность. – 1989. - №9. – С. 84 – 87.
8. Неисчерпаемо, невосполнимо // По существу ли эти споры? – М.: 1989. – С. 371 – 399.
9. Лаури по повести В. Тендрякова «Люди или нелюди» //Уроки литературы. – 2005. - №1. – С. 9 – 10.
11. Резникова над словом по повести В. Тендрякова «Люди или нелюди» //Открытая школа. – 1997. - № 6. – С. 61 – 62.
12. Как человеком быть //Литературное обозрение. – 1989. - №12. – С. 45 – 47.
13. Русские писатели. ХХ век. Биобиблиографический словарь. В 2-х ч. Ч. 2. М – Я. /под ред. – М.: Просвещение, 1998. – С.432 – 434.
14. Русские писатели XX века. Биографический словарь. /гл. ред. и сост. . – М.: Большая Российская энциклопедия; Рандеву. – А. М. 2000. – С. 680 – 681.
15. Правда – одна на всех. Заметки о произведениях на военную тему //Литературная Россия. – 1985. – 31 мая. – С.3.
16. Шаги командора //Знамя. – 1989. - № 2. – С. 223 – 231.
17. Шумилова войны в повестях В. Тендрякова 70-х годов //Великая Отечественная война в советской литературе. – М.: 1985. – С. 105 – 112.
1. К читателю…………………………………………. 3 стр.
2. В. Тендряков: человек на войне……………...…….5 стр.
4. Литература…………………………………………18 стр.
Составитель:
Редактор:
Ответственный за выпуск:
В оформлении материала использованы
фотографии и рисунки Владимира Федоровича Тендрякова
Владимир Тендряков: человек и война : Методические материалы/ сост. , ред. ; Вол. обл. юнош. б-ка им. . - Вологда, 20с.
Владимир Фёдорович Тендряков родился 5 декабря 1923 года
в деревне Макаровская Вологодской области в семье мелкого сельского служащего.
После окончания средней школы ушел на фронт. Служил радистом стрелкового полка. Был тяжело ранен под Харьковом. Затем, после демобилизации, учительствовал, принимал активное участие в общественной жизни и был выдвинут на пост секретаря райкома комсомола. Трудная колхозная жизнь послевоенного времени была ему известна досконально, так же, как и работа низовых и средних партийных организаций, колхозных председателей и рядовых тружеников, что впоследствии сыграло решающую роль при создании художественных произведений.
Осенью 1946 Тендряков поступил на художественный факультет ВГИКа (Институт кинематографии), но вскоре перешел в Литературный институт им. М. Горького (занимался в семинаре К.Г. Паустовского), окончил его в 1951 .
Писать и печататься начал еще до института; в 1948 был опубликован рассказ в альманахе «Молодая гвардия», а в журнале «Огонек», корреспондентом которого он стал, печатал сельские очерки. Работал Тендряков и для журнала «Смена». Правда, эти первые очерки совершенно не выделялись из общей массы очерковой, корреспондентской продукции тех лет. Тендряков старательно фиксировал факты, которые удобно «ложились» в предложенную редакцией тему, по-видимому, искренне не замечая тех явлений, которые в заданную тему не «ложились».
Первые произведения Тендряков вполне соответствовали «теории бесконфликтности» тех лет: «Однажды вечером» (Огонек. 1952 . № 1), «Школьный инспектор» (Огонек. 1952 . № 5), «На рыбацком сейнере» (Огонек. 1952 . № 34), «В одной семье» (Смена. 1952 . № 21) и многие другие. Характерно, что даже очерки о колхозной жизни, изображение которой станет вскоре основной темой его творчества, так же поверхностны и неинтересны, как и очерки о каспийских рыбаках, в них штампованный, приглаженный язык. Редко, но появлялись в эти годы у Тендряков и достаточно сильные вещи, например рассказ «Дела моего взвода» (Молодая гвардия. 1947 . № 1).
Перемены в общественной и литературной жизни после 1953 плодотворно сказались в творчестве многих писателей-«деревенщиков», выразились они и у Тендрякова. От фиксации фактов и явлений он переходит к их вдумчивому и бескомпромиссному анализу. В полной мере у него вскоре обнаружился талант писателя-исследователя, причем главным критерием для него при анализе изображаемых событий были этические нормы, и среди них прежде всего - человеческая совесть; видеть все при «свете совести» и только при этом свете. В первой же повести, обратившей на себя внимание широкого читателя и критики, - «Падение Ивана Чупрова» (1953 ) происходит детальный, неторопливый, но внутренне остродраматичный анализ нравственного перерождения человека, корыстно пользующегося своим положением. Как писатель-исследователь, Тендряков выбрал манеру бесстрастного повествования, полагая, что анализ поступков приведет читателя к верным выводам. Этой манере, лишь внешне бесстрастной, но тем более сильно действующей на восприятие читателя, он остался верен и в др. своих произведениях.
Тема совести и внутреннего суда человека над самим собой разработана и в близко примыкающих к «Падению Ивана Чупрова» очерке «Бородавка» (Литературная газета. 1954. 6 февр.), повести «Не ко двору» (Новый мир. 1954 . № 6; фильм «Чужая родня», 1956 ). Роман «Тугой узел» (1956 ), выросший из повести «Саша отправляется в путь», словно в фокусе сконцентрировал подлинное богатство жизненных наблюдений писателя, его опыт и его исследовательский взгляд на действительность. В нем нарисован тип карьериста, бюрократа новой складки; с добросовестностью естествоиспытателя писатель анатомирует всю нравственную подоплеку жизни секретаря райкома Мансурова, перестающего различать добро и зло. Естественно, что обостренный интерес Тендрякова к проблемам нравственности вызвал у него желание обратиться к исследованию религиозного сознания. Этой проблеме посвящены повести «Чудотворная» (1958 , одноименный фильм - 1960 ) и «Апостольская командировка» (1969 ), но они оказались схематичными и поверхностными.
Одновременно с ними Тендряков создает роман «За бегущим днем» (1959 ). В нем несравненно больше жизненности, но критика справедливо отмечала, что стремление писателя к сиюминутной злободневности приводит к «очеркизации» романной прозы и к непроясненности слишком бегло очерченных характеров.
Тендряков - писатель острых коллизий; его герои, как правило, находятся в экстремальных ситуациях, испытывающих на прочность их нравственный потенциал. Можно сказать, что личность в художественной атмосфере произведений Тендрякова помещена в условия достаточно жесткого эксперимента. Писатель порою воссоздавал крайние точки человеческого бытия, в частности смерть. Так построены повести «Ухабы» (1956 ), «Суд» (1960 ), «Тройка, семерка, туз» (1961 ), «Находка» (1965 ), отчасти роман «Свидание с Нефертити» (1964 ) и повесть с характерным названием «Кончина» (1968 ). Почти во всех произведениях разыгрывается - так или иначе, но неизменно с трагическим исходом - драма совести, главная пружина которой - предательство.
От произведения к произведению Тендряков ищет ответ на вопрос: в чем же выход для человека; чтобы не разрушилась его личность, чтобы восторжествовали совесть и правда? В повести «Находка» писатель выбирает сострадание, которое только и помогает героям обрести смысл жизни, сострадание к ближнему, особенно к беззащитному существу. Угрюмый, суровый инспектор рыбнадзора Трофим Русаков по прозвищу Карга находит в тайге новорожденного ребенка, и этот теплый комочек жизни переворачивает его душу. «В человеке, - утверждает писатель в повести «Ночь после выпуска» (1974 ), - живут, скрытые порою за весьма благополучной внешностью, самые различные возможности - и добрые и злые. Важно вовремя обнаружить в себе высокую нравственную потенцию и не поддаться злу». Эта мысль является главной и в повести «Весенние перевертыши» (1973 ). Учительство, проповедничество - характерная черта дарования Тендрякова. В своих экспериментальных поисках выхода из крайне трудных психологических ситуаций он неизменно подталкивал человека к добру. Путь к истине, неотрывный от любви к человеку, может лежать и через постижение красоты. Именно на эту тему написаны его роман «Свидание с Нефертити» и трактат «Плоть искусства» (1973 ). В повести «Три мешка сорной пшеницы» появляется образ великого утописта Т. Кампанеллы. Герой произведения Женька Тулупов не расстается с его книгой «Город Солнца». Но в финале он вынужден под влиянием действительности и собственных прозрений расстаться с утопическими мечтаниями, а заодно и со слепой верой в авторитеты. Впоследствии эта мысль снова появилась у Тендряков в романе «Покушение на миражи» (1989 ) и в особенности в поздних его рассказах, в мемуарном эссе «На блаженном острове коммунизма» (1987 ).