IV. Донское казачество в начале XX века

Войско Донское в начале XX века Административное устройство, население, управление, экономика, землевладение. Область войска Донского занимала обширную территорию около 3 тыс. квадратных верст. В административно-территориальном отношении она делилась на 9 округов:

Донское казачество и революция 1905–1907 гг Казачьи части в борьбе с революционными выступлениями. Трагические события 9 января 1905 г. в Петербурге стали прологом первой русской революции. В бурные революционные катаклизмы в той или иной мере были вовлечены практическиДонское казачество в период между Февральской и Октябрьской революциями Образование на Дону высших органов казачьего управления. Уже в марте 1917 г. Временное правительство, учитывая доминировавшие среди казачества настроения, приступило к рассмотрению вопроса о

Казачество и Октябрьская революция Донское армейское казачество и восстание большевиков в Петрограде. К моменту большевистского восстания в Петрограде в октябре 1917 г. в составе столичного гарнизона находились 1, 4 и 14-й Донские казачьи полки общей численностью 3200

VI. Донское казачество в 1920–1930-х гг

Казачество в эмиграции Исход Ты ж иди, родной мой, на чужбину, Честь свою казачью береги! Сибирская казачка М.В. Волкова (Литва – ФРГ) Поражение Белого движения в Гражданской войне 1917–1922 годов обусловило массовый исход российских граждан в зарубежье. …С крушением всех

Причины победы большевиков в Гражданской войне Поскольку население России преимущественно состояло из крестьян, позиция именно этого сословия определяла победителя в гражданской схватке. Получив землю из рук советской власти, крестьянство занялось её переделом и мало

В декабре 1918 года на собрании партийного актива в г. Курске Л.Д. Троцкий – председатель Реввоенсовета республики и народный комиссар по военно-морским делам, анализируя результаты года гражданской войны, наставлял: «Каждому из вас должно быть ясно, что старые правящие классы своё искусство, своё мастерство управлять получили в наследие от своих дедов и прадедов. Что можем противопоставить этому мы? Чем нам компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, - только террором. Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда нам не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат которой, если понадобится, сможет уничтожить десятки тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены встать на путь уничтожения».

В подтверждение и развитие этих слов 29 января 1919 года Я. М. Свердловым от лица ЦК РКП(б) направлено циркулярное письмо, известное как «директива о расказачивании всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах». Директива гласила:

«Последние события на различных фронтах и казачьих районах, наши продвижения вглубь казачьих поселений и разложение среди казачьих войск заставляет нас дать указания партийным работникам о характере их работы в указанных районах. Необходимо, учитывая опыт Гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества, путем поголовного их истребления.

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставлять ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем сельскохозяйственным продуктам.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.

4. Уравнять пришлых иногородних с казаками в земельном и во всех других отношениях.

5. провести полное разоружение, расстреливать каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи.

6. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

7. Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка.

8. Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания.

Центральный Комитет постановляет провести через соответствующие советские учреждения обязательство Наркомзема разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли. ЦК РКП(б)».

Существует мнение, что авторство директивы о рассказачивании принадлежит одному лишь человеку – Я. М. Свердлову, и ни ЦК РКП(б), ни Совнарком в принятии этого документа никакого участия не принимали. Однако, анализируя весь ход захвата партией большевиков власти в период 1917-1918 годов, становится очевидным факт закономерности возведения насилия и беззаконности в ранг государственной политики. Стремление к безграничной диктатуре спровоцировало циничное обоснование неизбежности террора.

В этих условиях, развязанный против казаков террор в занятых станицах приобрел такие масштабы, что, 16 марта 1919 года Пленум ЦК РКП(б) вынужден был признать январскую директиву ошибочной. Но маховик машины истребления был запущен, и остановить его было уже невозможно.

Начавшийся государственный геноцид со стороны большевиков и недоверие к вчерашним еще соседям - горцам, страх перед ними, толкнули часть казачества вновь на путь борьбы с Советской властью, но теперь уже в составе Добровольческой армии генерала Деникина.

Начавшийся неприкрытый геноцид казачества привело Дон к катастрофе, но на Северном Кавказе оно закончилось для большевиков полным поражением. 150-тысячная XI армия, которую после смерти Сорокина возглавил Федько, громоздко разворачивалась для решающего удара. С фланга ее прикрывала XII армия занимающая участок от Владикавказа до Грозного. Из этих двух армий был создан Каспийско-Кавказский фронт. В тылах у красных было неспокойно. Ставропольские крестьяне все больше склонялись к белым после нашествия продотрядов. Отворачивались от большевиков горцы, даже те, которые поддерживали их в период общей анархии. Так, внутри чеченцев, кабардинцев и осетин шла своя гражданская война: одни хотели идти с красными, другие с белыми, а третьи – строить исламское государство. Откровенно ненавидели большевиков калмыки после учиненных над ними безобразий. Затаилось после кровавого подавления Бичераховского восстания терское казачество.

4 января 1919 года Добровольческая армия нанесли сокрушительный удар по XI Красной армии в районе станицы Невинномысской и, прорвав фронт, начала преследовать противника по двум направлениям – на Святой Крест и на Минеральные Воды. Гигантская XI-я армия стала разваливаться на части. Орджоникидзе настаивал, чтобы отходить на Владикавказ. Большинство командиров было против, считая, что прижатая к горам армия попадет в ловушку. Уже 19 января белыми был взят Пятигорск, 20 января разгромлена Георгиевская группировка красных.

Для отпора белым войскам и для руководства всеми военными операциями в крае решением Кавказского краевого комитета РКП(б) еще в конце декабря 1918 года был создан Совет Обороны Северного Кавказа во главе с Г. К. Орджоникидзе. По указанию Совета Народных Комисаров РСФСР на Северный Кавказ в помощь XI армии отправили вооружение и боеприпасы.

Но, несмотря на все принятые меры, части Красной армии не смогли противостоять натиску Добровольческой армии. Чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе в телеграмме на имя В. И. Ленина от 24 января 1919 года так сообщал о положении дел: «XI армии нет. Она окончательно разложилась. Противник занимает города и станицы почти без сопротивления. Ночью вопрос стоял покинуть всю Терскую область и уйти в Астрахань».

25 января 1919 года в ходе общего наступления Добровольческой армии на Северном Кавказе Кабардинская конная бригада в составе двух полков под командованием ротмистра Заурбека Даутокова-Серебрякова с боем занимает Нальчик и Баксан. А 26 января отряды А. Г. Шкуро занимают железнодорожные станции Котляревская и Прохладная. Одновременно белогвардейская Черкесская дивизия и два казачьих пластунских батальона, повернув направо от станицы Новоосетинской, вышли к Тереку около кабардинского селения Абаево и соединившись у станции Котляревской с отрядами Шкуро по линии железной дороги двинулись к Владикавказу. К началу февраля белые части генералов Шкуро, Покровского и Улагая блокировали с трех сторон административный центр Терской области – город Владикавказ. 10 февраля 1919 года Владикавказ был взят. Деникинское командование вынудило XI-ю Красную армию отступить по голодным степям к Астрахани. Остатки XII-й Красной армии рассыпались. Чрезвычайный комиссар Юга России Г. К. Орджоникидзе с небольшим отрядом бежал в Ингушетию, некоторые части под командованием Н. Гикало ушли в Дагестан, а основная масса, представляя из себя уже беспорядочные толпы беженцев, хлынула в Грузию через зимние перевалы, замерзая в горах, погибая от лавин и снегопадов, истребляемая вчерашними союзниками – горцами. Грузинское правительство, опасаясь тифа, отказалось их пускать. Красные попытались штурмом прорваться из Дарьяльского ущелья но были встречены пулеметным огнем. Многие погибли. Остатки сдались грузинам и были интернированы в качестве военнопленных.

Ко времени занятия Добровольческой армией Северного Кавказа из самостоятельных терских частей, уцелевших после поражения восстания, сохранился только отряд терских казаков в Петровске во главе с командующим войсками Терского края генерал-майором И. Н. Косниковым. В его состав входили Гребенской и Горско-Моздокский конные полки, конная сотня копайских казаков, 1-й Моздокский и 2-й Гребенской пластунские батальоны, пешая сотня копайских казаков, 1-й и 2-й артиллерийские дивизионы. К 14 февралю 1919 года отряд насчитывал 2 088 человек.

Одной из первых частей терцев, присоединившихся к Добровольческой армии, был Терский офицерский полк, сформированный 1 ноября 1918 года из офицерского отряда полковника Б. Н. Литвинова, прибывшего в армию после поражения Терского восстания (расформирован в марте 1919 года), а также отряды полковников В. К. Агоева, З. Даутокова-Серебрякова и Г. А. Кибирова.

8 ноября 1918 года в составе Добровольческой армии был сформирован 1-й Терский казачий полк (позднее влитый в состав 1-й Терской казачьей дивизии). Широкое формирование терских частей началось с утверждением Добровольческой армии на Северном Кавказе. Основу терских формирований в Гражданскую войну составляли 1, 2, 3 и 4-я Терские казачьи дивизии и 1, 2, 3 и 4-я Терские пластунские бригады, а также Терские казачьи конно-артиллерийские дивизионы и отдельные батареи, входившие как в состав Войск Терско-Дагестанского края, так и Добровольческой и Кавказской Добровольческой армий. Начиная с февраля 1919 года, терские формирования уже вели самостоятельные боевые операции против Красной армии. Это было особенно значимо для белых сил на юге, в связи с переброской Кавказской Добровольческой армии на Северный фронт.

Терская пластунская отдельная бригада была сформирована в составе Добровольческой армии 9 декабря 1918 года из вновь сформированных 1-го и 2-го Терских пластунских батальонов и Терского казачьего артиллерийского дивизиона, в состав которого входили 1-я Терская казачья и 2-я Терская пластунская батареи.

С окончанием Северокавказской операции Добровольческой армии Вооруженные силы на Юге России установили контроль над большей частью территории Северного Кавказа. 10 января 1919 года А. И. Деникин назначил главноначальствующим и командующим войсками созданного Терско-Дагестанского края командира III-го армейского корпуса генерала В. П. Ляхова. Вновь назначенному командующему, в целях воссоздания Терского казачьего войска было приказано собрать казачий Круг для выбора Войскового атамана. Терский большой Войсковой круг начал свою работу 22 февраля 1919 года. На повестку дня вынесено более двадцати вопросов, но по своей значимости в первом ряду стоял вопрос о принятии новой Конституции области, которая затем была принята 27 февраля. На следующий день после принятия Конституции состоялись выборы войскового атамана. Им стал генерал-майор Г. А. Вдовенко – казак станицы Государственной. Большой Круг выказал поддержку Добровольческой армии, избрал малый Круг (Комиссию законодательных положений). Одновременно Войсковой круг принял решение о временном размещении войсковых органов власти и резиденции войскового атамана в городе Пятигорске.

Освобожденные от Советской власти территории возвращались в русло мирной жизни. Сама бывшая Терская область была преобразована в Терско-Дагестанский край с центром в Пятигорске. Казаки выселенных в 1918 году сунженских станиц были возвращены обратно.

Англичане попытались было ограничить продвижение белогвардейцев, сохранив нефтяные месторождения Грозного и Дагестана за мелкими «суверенными» образованиями, вроде правительства Центрокаспия и Горско-Дагестанского правительства. Отряды англичан, даже высадившись в Петровске, начали движение на Грозный. Опередив англичан белогвардейские части 8 февраля вступили в Грозный и двинулись дальше, занимая каспийское побережье до Дербента.

В горах, к которым подступили белогвардейские войска, царила неразбериха. У каждого народа существовало свое правительство, а то и несколько. Так, чеченцы образовали два национальных правительства, которые вели между собой кровопролитные войны по несколько недель. Убитых считали сотнями. Почти в каждой долине ходили свои деньги, часто самодельные, а общепризнанной «конвертируемой» валютой были винтовочные патроны. Гарантами «горских автономий» пытались выступать и Грузия, и Азербайджан, и даже Великобритания. Но главнокомандующий Добровольческой армией А. И. Деникин (которого советская пропаганда так любила изображать марионеткой Антанты) решительно потребовал упразднения всех этих «автономий». Поставив в национальных областях губернаторов из белых офицеров данных национальностей. Так, например, 19 января 1919 года главнокомандующий Терско-Дагестанской областью генерал-лейтенант В. П. Ляхов издал приказ, согласно которому правителем Кабарды назначался полковник, впоследствии генерал-майор, Тембот Жанхотович Бекович-Черкасский. Его помощниками: по военной части назначен ротмистр Заурбек Даутоков-Серебряков, по гражданскому управлению полковник Султанбек Касаевич Клишбиев.

Опираясь на поддержку местной знати, генерал Деникин созвал в марте 1919 года горские съезды в Кабарде, Осетии, Ингушетии, Чечне и Дагестане. Эти съезды избрали Правителей и Советы при них, обладавшие обширными судебно-административными полномочиями. Сохранялось право шариата в уголовных и семейных делах.

В начале 1919 года в Терско-Дагестанском крае сложилась система самоуправления краем двух центров: казачьего и добровольческого (оба находились в Пятигорске). Как отмечал позднее А. И. Деникин, нерешенность ряда вопросов, восходивших еще к дореволюционному времени, недоговоренность во взаимоотношениях, влияние на терцев кубанских самостийников не могли не породить трений между этими двумя властями. Только благодаря осознанию смертельной опасности в случае разрыва, отсутствию в массе терского казачества самостийных тенденций, личным взаимоотношениям представителей обеих ветвей власти, государственный механизм на Северном Кавказе работал на протяжении 1919 года без существенных перебоев. До конца белой власти край продолжал находиться в двойном подчинении: представитель добровольческой власти (генерала Ляхова 16 (29) апреля 1919 года сменил генерал от кавалерии И. Г. Эрдели) руководствовался «Основными положениями» о Терско-Дагестанском крае, составление которых было закончено Особым совещанием в мае 1919 года; войсковой атаман правил на основании Терской конституции.

Политические разногласия и недоразумения между представителями двух властей, как правило, заканчивались принятием компромиссного решения. Трения между двумя центрами власти на протяжении 1919 года создавала главным образом небольшая, но влиятельная часть радикальной самостийной терской интеллигенции в правительстве и Круге. Наиболее наглядной иллюстрацией может служить позиция терской фракции Верховного казачьего круга, собравшегося в Екатеринодаре 5 (18) января 1920 года в качестве верховной власти Дона, Кубани и Терека. Терская фракция сохранила лояльное отношение к правительству Юга России, исходя из положения неприемлемости для войска сепаратизма и судьбоносности горского вопроса. Резолюция о разрыве отношений с Деникиным была принята Верховным Кругом Дона, Кубани и Терека при незначительном количестве голосов терской фракции, большая часть которой разъехалась по домам.

На территории, освобожденной от большевиков, налаживалась работа транспорта, открывались парализованные предприятия, оживала торговля. В мае 1919 года в Ставрополе прошел Юго-Восточный русский Церковный Собор. В Соборе участвовали епископы, клирики и миряне, выбранные от Ставропольской, Донской, Кубанской, Владикавказской и Сухумско-Черноморской епархий, а также члены Всероссийского Поместного Собора, оказавшиеся на юге страны. На Соборе обсуждались вопросы духовного и общественного устройства этой обширной территории, и было образованно Высшее Временное Церковное Управление. Его председателем стал архиепископ Донской Митрофан (Симашкевич), членами – архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе), епископ Таганрогский Арсений (Смоленец), протопресвитер Г. И. Щавельский, профессор А. П. Рождественский, граф В. Мусин-Пушкин и профессор П. Верховский.

Таким образом, с приходом белых войск в Терской области было восстановлено казачье войсковое правительство во главе с атаманом генерал-майором Г. А. Вдовенко. Продолжил свою работу и «Юго-Восточный Союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей», основой которого являлась идея федеративного начала Дона, Кубани, Терека, региона Северного Кавказа, а так же Астраханского, Уральского и Оренбургского войск. Политической целью Союза было присоединение его как самостоятельного государственного объединения к будущей Российской федерации.

А. И. Деникин в свою очередь ратовал за «сохранение единства Российской державы при условии предоставления автономии отдельным народностям и самобытным образованиям (казачество), а также широкой децентрализации всего государственного управления… В основу децентрализации управления положено было деление занимаемой территории на области».

Признавая за казачьими войсками принципиальное право автономии, Деникин делал оговорку в отношении Терского войска, которое «ввиду крайней чересполосицы и необходимости примирения интересов казаков и горцев» должно было на правах автономии войти в Северокавказскую область. Планировалось включение представителей казачества и горских народов в новые структуры областной власти. Горским народам предоставлялось широкое самоуправление в рамках этнических границ, с выборной администрацией, невмешательством со стороны государства в вопросы религии и народного образования, но без финансирования этих программ из государственного бюджета.

В отличие от Дона и Кубани, на Тереке не ослабла «связь с общерусской государственностью». Избранный войсковым атаманом Герасим Андреевич Вдовенко 21 июня 1919 года в театре «Парк» города Ессентуки открыл очередной Большой Круг Терского казачьего войска. На круге присутствовал и Главнокомандующий Добровольческой армией А. И. Деникин. В программе Терского правительства говорилось, что «только решительная победа над большевизмом и возрождение России создадут возможность восстановления мощи и родного войска, обескровленного и ослабленного гражданской борьбой».

Ввиду непрекращающейся войны, терцы были заинтересованы в увеличении своей численности за счет привлечения в антибольшевистскую борьбу своих соседей-союзников. Таким образом, в Терское войско был включен народ караногайцев, а на Большом Круге казаки выразили принципиальное согласие на присоединение к Войску «на равных правах» осетин и кабардинцев. Сложнее обстояло дело с иногородним населением. Поощряя вступление отдельных представителей коренных крестьян в казачье сословие, терцы с большим предубеждением относились к требованию иногородних решить земельный вопрос, ввести их в работу Круга, а также в органы центрального и местного управления.

В освобожденной от большевиков Терской области прошла полная мобилизация. Кроме казачьих полков, на фронт были отправлены и части, сформированные из горцев. Желая подтвердить лояльность Деникину, даже вчерашние враги терцев – чеченцы и ингуши откликнулись на призыв Главнокомандующего Добровольческой армией и пополнили белогвардейские ряды своими добровольцами.

Уже в мае 1919 года на Царицинском фронте кроме кубанских строевых частей действовали Черкесская конная дивизия и Карачаевская конная бригада. Сюда же были переброшены прибывшие с Терека и Дагестана 2-я Терская казачья дивизия, 1-я Терская пластунская бригада, Кабардинская конная дивизия, Ингушская конная бригада, Дагестанская конная бригада и Осетинский конный полк. На Украине против Махно были задействованы 1-я Терская казачья дивизия и Чеченская конная дивизия.

Обстановка на Северном Кавказе оставалась крайне сложной. В июне подняла восстание Ингушетия, но уже через неделю оно было подавлено. Кабарду и Осетию беспокоили своими вылазками балкарцы и «керменисты» (представители осетинской революционно-демократической организации). В горной части Дагестана поднял восстание Али-Хаджи, а в августе эту «эстафету» принял чеченский шейх Узун-Хаджи, обосновавшийся в Ведено. Все националистические и религиозные выступления на Северном Кавказе не только поддерживались, но и провоцировались антироссийскими кругами в Турции и Грузии. Постоянная военная опасность вынуждала Деникина держать в этом регионе до 15 тысяч бойцов под командованием генерала И. Г. Эрдели, в том числе, к Северокавказской группировке относились две терские дивизии – 3-я и 4-ая, и еще одна пластунская бригада.

Между тем обстановка на фронте была еще плачевнее. Так, к декабрю 1919 года Добровольческая армия генерала Деникина под напором втрое превосходящих сил противника потеряла 50% своего личного состава. Одних только раненых на 1 декабря числилось в военно-лечебных заведениях юга России 42 733 человека. Началось широкомасштабное отступление Вооруженных сил Юга России. 19 ноября части красной армии ворвались в Курск, 10 декабря был оставлен Харьков, 28 декабря – Царицын, а уже 9 января 1920 года Советские войска вошли в Ростов-на-Дону.

8 января 1920 года терские казаки понесли невосполнимые потери – части Первой Конной армии Буденного почти полностью уничтожили Терскую пластунскую бригаду. В это же время командующий конным корпусом генерал К. К. Мамонтов, невзирая на приказ атаковать противника, уводил свой корпус через Аксай на левый берег Дона .

В январе 1920 года Вооруженные силы Юга России насчитывали 81 506 человек, из них: Добровольческие части – 30 802, Донского войска – 37 762, Кубанского войска – 8 317, Терского войска – 3 115, Астраханского войска – 468, Горские части – 1042. Этих сил было явно недостаточно для сдерживания наступления красных, но сепаратистские игры казачьих лидеров продолжались и в этот критический для всех антибольшевистских сил момент.

В Екатеринодаре 18 января 1920 года собрался казачий Верховный Круг, который приступил к созданию независимого союзного государства и объявил себя верховной властью по делам Дона, Кубани и Терека. Часть донских делегатов и почти все терцы призывали к продолжению борьбы в единении с главным командованием. Большая часть кубанцев, часть донцов и несколько терцев требовали полного разрыва с Деникиным. Некоторая часть кубанцев и донцов склонялись к прекращению борьбы.

По свидетельству А. И. Деникина, «только терцы – атаман, правительство и фракция Круга – почти в полном составе представляли единый фронт». В адрес кубанцев неслись упреки в оставлении кубанскими частями фронта, высказывались предложения выделить из этого войска восточные отделы («линейцев») и присоединить их к Тереку. Терский атаман Г. А. Вдовенко выступил с такими словами: «Течение у терцев одно. Золотыми буквами у нас написано «Единая и неделимая Россия».

В конце января 1920 года было разработано компромиссное положение, принятое всеми сторонами:

1. Южнорусская власть устанавливается на основах соглашения между главным командованием Вооруженными силами на Юге России и Верховным Кругом Дона, Кубани и Терека, впредь до созыва Всероссийского Учредительного собрания.

2. Первым главой Южнорусской власти…признается генерал-лейтенант А. И. Деникин.

3. Закон о преемстве власти главы государства вырабатывается Законодательной палатой на общем основании.

4. Законодательная власть на Юге России осуществляется Законодательной палатой.

5. Функции исполнительной власти, кроме возглавляющего Южнорусскую власть, определяет Совет министров…

6. Председатель Совета министров назначается лицом, возглавляющим Южнорусскую власть.

7. Лицу, возглавляющему Южнорусскую власть, принадлежит право роспуска Законодательной палаты и право относительного «вето»…

По согласованию с тремя фракциями Верховного Круга был сформирован кабинет министров, но «появление нового правительства не внесло никакой перемены в течение событий».

Военный и политический кризис белогвардейского Юга нарастал. Правительственная реформа уже не спасала положение – фронт рухнул. 29 февраля 1920 года частями Красной армии был взят Ставрополь, 17 марта пали Екатеринодар и станица Невинномысская, 22 марта – Владикавказ, 23 марта – Кизляр, 24 марта – Грозный, 27 марта – Новороссийск, 30 марта – Порт-Петровск и 7 апреля – Туапсе. Почти на всей территории Северного Кавказа была восстановлена Советская власть, что и было подтверждено декретом от 25 марта 1920 года.

Часть армии Вооруженных сил Юга России (около 30 тысяч человек) была эвакуирована из Новороссийска в Крым. Терские казаки, покинувшие Владикавказ (всего вместе с беженцами около 12 тысяч человек), ушли по Военно-Грузинской дороге в Грузию, где они были интернированы в лагеря близ Поти, в болотистой малярийной местности. Деморализованные казачьи части, зажатые на Черноморском побережье Кавказа, в большинстве своем сдались в плен красным частям.

4 апреля 1920 года А. И. Деникин отдал приказ о назначении своим приемником на должность Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенанта барона П. Н. Врангеля.

После эвакуации Вооруженных сил Юга России в Крым из остатков терских и астраханских казачьих частей в апреле 1920 года была сформирована Отдельная Терско-Астраханская казачья бригада, которая с 28 апреля как Терско-Астраханская бригада входила в состав 3-й конной дивизии Сводного корпуса. 7 июля, после переформирования, бригада вновь стала отдельной. Летом 1920 года она входила в состав Группы войск особого назначения, участвовавшей в Кубанском десанте. С 4 сентября бригада действовала отдельно в составе Русской армии и включала 1-й Терский, 1-й и 2-й Астраханские полки и Терско-Астраханский казачий конно-артиллерийский дивизион и Отдельную Терскую запасную казачью сотню.

Отношение казаков к барону Врангелю было двойственное. С одной стороны, он способствовал разгону в 1919 году Кубанской Краевой Рады, с другой стороны, его жесткость и приверженность к порядку импонировали казакам. Не испортило отношение к нему казаков и то, что Врангель отдал под суд донского генерала Сидорина за то, что тот телеграфировал войсковому атаману Богаевскому о своем решении «вывести Донскую армию из пределов Крыма и того подчинения, в котором она сейчас находится».

Сложнее обстояло дело с кубанскими казаками. Войсковой атаман Букретов был противником эвакуации в Крым зажатых на Черноморском побережье казачьих частей. Врангель не сразу смог отправить атамана на Кавказ для организации эвакуации, и остатки тех, кто не сдался в плен красным (около 17 тысяч человек), только 4 мая смогли погрузиться на корабли. Букретов передал атаманскую власть председателю кубанского правительства Иванису и вместе с «самостийниками» - депутатами Рады, захватив с собой часть войсковой казны, бежал в Грузию. Собравшаяся в Феодосии Кубанская Рада признала Букретова и Иваниса изменниками, и избрала войсковым атаманом боевого генерала Улагая, но он от власти отказался.

Немногочисленная терская группа во главе с атаманом Вдовенко была традиционно враждебна сепаратистским движениям и, поэтому, не имела с амбициозными казачьими лидерами ничего общего.

Отсутствие единства в политическом казачьем лагере и бескомпромиссное отношение Врангеля к «самостийникам» позволили главнокомандующему Русской армией заключить с войсковыми атаманами тот договор, который он считал необходимым для государственного устройства России. Собрав вместе Богаевского, Иваниса, Вдовенко и Ляхова, Врангель дал им 24 часа на размышление, и, таким образом, «22 июля состоялось торжественное подписание соглашения… с атаманами и правительствами Дона, Кубани, Терека и Астрахани… в развитие соглашения от 2 (15) апреля сего года…

1. Государственным образованиям Дона, Кубани, Терека и Астрахани обеспечивается полная независимость в их внутреннем устройстве и управлении.

2. В Совете начальников управлений при Правительстве и Главнокомандующем участвуют, с правом решающего голоса по всем вопросам, председатели правительств государственных образований Дона, Кубани, Терека и Астрахани или замещающие их члены их правительств.

3. Главнокомандующему присваивается вся полнота власти над всеми вооруженными силами государственных образований… как в оперативном отношении, так и по принципиальным вопросам организации армии.

4. Все необходимые для снабжения… продовольственные и иные средства предоставляются… по особой разверстке.

5. Управление железнодорожными путями и магистральными телеграфными линиями предоставляется власти Главнокомандующего.

6. Соглашение и переговоры с иностранными правительствами, как в области политической, так и в области торговой политики осуществляются Правителем и Главнокомандующим. Если переговоры эти касаются интересов одного из государственных образований…, Правитель и Главнокомандующий предварительно входит в соглашение с подлежащим атаманом.

7. Устанавливается общая таможенная черта и единое косвенное обложение…

8. На территории договаривающихся сторон устанавливается единая денежная система…

9. По освобождении территории государственных образований… настоящее соглашение имеет быть внесено на утверждение больших войсковых Кругов и краевых Рад, но приемлет силу тотчас по его подписании.

10. Настоящее соглашение устанавливается впредь до полного окончания Гражданской войны».

Неудачная высадка Кубанского десанта во главе с генералом Улагаем на Кубани в августе 1920 года, и захлебнувшееся сентябрьское наступление на Каховском плацдарме вынудили барона Врангеля замкнуться в пределах Крымского полуострова и начать подготовку к обороне и эвакуации.

К началу наступления 7 ноября 1920 года Красная армия насчитывала 133 тысячи штыков и шашек, в Русской армии было 37 тысяч штыков и шашек. Превосходящие силы Советских войск сломили оборону, и уже 12 ноября барон Врангель издал приказ об оставлении Крыма. Организованная Главнокомандующим Русской армии эвакуация была закончена 16 ноября 1920 года и позволила спасти около 150 тысяч военных и гражданских лиц, из них около 30 тысяч казаков.

Территорию России покинули остатки последнего временного общегосударственного правительства и последних легитимных правительств казачьих войск Российской империи, в том числе и Терского.

После эвакуации Русской армии из Крыма в Чаталдже в составе Донского корпуса был сформирован Терско-Астраханский полк. После преобразования армии в Русский Обще-Воинский Союз (РОВС) полк до 1930-х годов представлял собой кадрированную часть. Так к осени 1925 года в полку насчитывалось 427 человек, в том числе 211 офицеров.

Гражданская война в Сибири имела свои особенности. Сибирь по территориальному пространству в несколько раз превосходила территорию европейской России. Особенностью сибирского населения было то, что оно не знало крепостного права, там не было крупных помещичьих земель, стеснявших владения крестьян, и не было земельного вопроса. В Сибири административная и экономическая эксплуатация населения была намного слабее уже потому, что центры административного влияния распространялись лишь вдоль линии сибирского железнодорожного пути. Поэтому на внутренний быт провинций, лежавших в удалении от линии железной дороги, такое влияние почти не распространялось, и народу нужен был только порядок и возможность спокойного существования. При таких патриархальных условиях революционная пропаганда могла иметь успех в Сибири лишь принудительно, что не могло не вызвать сопротивление. И оно неизбежно возникло. В июне казаки, добровольцы и отряды чехословаков очистили от большевиков весь сибирский железнодорожный путь от Челябинска до Иркутска. После этого между партиями началась непримиримая борьба, в результате которой преимущество утвердилось за властной структурой, образовавшейся в Омске, опиравшейся на вооружённые силы численностью около 40 ООО, среди которых половина была из уральских, сибирских и оренбургских казаков. Антибольшевистские повстанческие отряды в Сибири воевали под бело-зелёным флагом, так как «согласно постановлению чрезвычайного Сибирского областного съезда установлены были цвета флага автономной Сибири белый и зелёный - как символ снегов и лесов сибирских».

Рис. 1 Флаг Сибири

Следует сказать, что во время русской Смуты ХХ века автономию объявила не только Сибирь, имел место нескончаемый парад суверенитетов. То же было и у казаков. Во время распада Российской Империи и гражданской войны были провозглашены несколько казачьих государственных образований:
Кубанская Народная Республика
Всевеликое Войско Донское
Терская Казачья Республика
Уральская Казачья Республика
Оренбургский Казачий Круг
Сибирско-Семиреченская Казачья Республика
Забайкальская Казачья Республика.

Конечно, все эти центробежные химеры возникали, прежде всего, от бессилия центральной власти, что снова повторилось в начале 90-х годов. Кроме национально-географического разлома, большевикам удалось организовать и внутренний раскол: бывшее прежде единым казачество разделилось на "красных" и "белых". Часть казаков, прежде всего молодёжь и фронтовики, были обмануты посулами и обещаниями большевиков, и ушли сражаться за Советы.

Рис. 2 Красные казаки

На Южном Урале красногвардейцы, под руководством рабочего-большевика В.К. Блюхера, и красные оренбургские казаки братьев Николая и Ивана Кашириных вели бои в окружении и отступили с боями из Вехнеуральска в Белорецк, а оттуда, отражая атаки белоказаков, начали великий поход вдоль Уральских гор под Кунгур, на соединение с 3-ей Красной армией. Пройдя с боями по тылам белых более 1000 километров, красные бойцы и казаки в районе Аскино соединились с красными частями. Из них была сформирована 30-я стрелковая дивизия, командиром которой назначили Блюхера, заместителем и комбригом назначили бывших казачьих подъесаулов Кашириных. Все трое получают только что учреждённые ордена Красного Знамени, причём Блюхер получил его под №1. В этот период на стороне атамана Дутова воевало около 12 тысяч оренбургских казаков, за власть Советов сражались до 4 тысяч казаков. Большевики создавали казачьи полки зачастую на базе старых полков царской армии. Так, на Дону в большинстве своём ушли в Красную Армию казаки 1, 15 и 32-го Донских полков. В сражениях красные казаки проявляются как лучшие боевые части большевиков. В июне донские красные партизаны были сведены в 1-й социалистический кавалерийский полк (около 1000 сабель) во главе с Думенко и его заместителем Будённым. В августе этот полк, пополненный конницей Мартыно-Орловского отряда, развернулся в 1-ю Донскую советскую кавалерийскую бригаду во главе с теми же командирами. Думенко и Будённый были инициаторами создания в РККА крупных конных соединений. С лета 1918 года они настойчиво убеждали советское руководство в необходимости создания конных дивизий и корпусов. Их взгляды разделяли К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, А.И. Егоров и другие руководители 10-й армии. Приказом командующего 10-й армией К.Е. Ворошилова № 62 от 28 ноября 1918 года кавалерийская бригада Думенко была реорганизована в Сводную кавалерийскую дивизию. Командир 32-го казачьего полка войсковой старшина Миронов, также безоговорочно встал на сторону новой власти. Казаки избрали его военным комиссаром Усть-Медведицкого окружного ревкома. Весной 1918 года для борьбы с белыми Миронов организовал несколько казачьих партизанских отрядов, которые затем были объединены в 23-ю дивизию Красной Армии. Начдивом был назначен Миронов. В сентябре 1918 - феврале 1919 года он успешно и лихо громил белую конницу под Тамбовом и Воронежем, за что был удостоен высшей награды Советской республики - ордена Красного Знамени под №3. Однако большинство казаков воевало за белых. Большевистское руководство видело, что именно казаки составляют большую часть живой силы белых армий. Особенно характерно это было для юга России, где на Дону и Кубани сконцентрировались две трети всех российских казаков. Гражданская война в казачьих областях велась самыми жестокими методами, часто практиковалось уничтожение пленных и заложников.

Рис. 3 Расстрел пленных казаков и заложников

Из-за малочисленности красных казаков складывалось впечатление, что все казаки воюют с остальным неказачьим населением. К концу 1918 года стало очевидно, что почти в каждом войске примерно 80% боеспособных казаков сражается с большевиками и около 20% сражается на стороне красных. На полях вспыхнувшей гражданской войны белые казаки Шкуро рубились с красными казаками Будённого, красные казаки Миронова сражались с белыми казаками Мамантова, белые казаки Дутова воевали с красными казаками Каширина и так далее... Кровавая круговерть пронеслась над казачьими землями. Убитые горем казачки говорили: "Поделились на белых и красных и давай друг друга рубить на радость еврейским комиссарам". Большевикам и стоявшим за ними силам это было только на руку. Такая вот великая казачья трагедия. И для неё были свои причины. Когда в сентябре 1918 года в Оренбурге состоялся 3-й Чрезвычайный Круг Оренбургского казачьего войска, где были подведены первые итоги борьбы с Советами, атаман 1-го округа К.А. Каргин с гениальной простотой и очень точно охарактеризовал главные истоки и причины большевизма среди казаков. "Большевики в России и в войске явились следствием того, что у нас много бедных. И ни дисциплинарными уставами, ни расстрелами не устранить разлад, пока у нас будет голытьба. Устраните эту голытьбу, дайте ей возможность жить по-человечески - и все эти большевизмы и прочие "измы" исчезнут". Однако философствовать уже было поздно и на Круге были намечены крутые карательные меры против сторонников большевиков, казаков, иногородних и их семей. Надо сказать, они мало чем отличались от карательных акций красных. Пропасть среди казаков углублялась. Кроме уральских, оренбургских и сибирских казаков в армии Колчака были Забайкальское и Уссурийское казачьи войска, которые оказались под покровительством и при поддержке японцев. Первоначально образование вооружённых сил для борьбы против большевиков строилось на принципе добровольности, но в августе была объявлена мобилизация молодежи 19-20-летнего возраста, в итоге колчаковская армия стала насчитывать до 200 000 человек. К августу 1918 года только на Западном фронте Сибири были развернуты силы, насчитывавшие в своём составе до 120 000 человек. Части войск распределены были в три армии: Сибирская под начальством Гайды, порвавшего с чехами и произведённого адмиралом Колчаком в генералы, Западная под начальством славного казачьего генерала Ханжина и Южная под начальством атамана Оренбургского войска генерала Дутова. Уральские казаки, отбросившие красных, вели бои от Астрахани до Новониколаевска, занимая фронт протяжением в 500-600 вёрст. Против этих войск красные имели на Восточном фронте от 80 до 100 ООО человек. Однако, усилив войска насильственной мобилизацией, красные перешли в наступление и 9 сентября заняли Казань, 12-го Симбирск и 10 октября ими была занята Самара. К рождественским праздникам красными была взята Уфа, сибирские армии стали отходить на восток и занимать проходы Уральских гор, где армии должны были пополниться, привести себя в порядок и подготовиться к весеннему наступлению. В конце 1918 года Южная армия Дутова, сформированная в основном из казаков Оренбургского казачьего войска, также понесла большие потери, и в январе 1919 года оставила Оренбург.

На юге летом 1918 года было мобилизовано в Донскую армию 25 возрастов и в строю находилось 27 000 пехоты, 30 000 конницы, 175 орудий, 610 пулемётов, 20 самолётов, 4 бронепоезда, не считая молодой постоянной армии. К августу была закончена реорганизация армии. Пешие полки имели по 2-3 батальона, по 1000 штыков и 8 пулемётов в каждом батальоне, конные полки были шестисотенного состава при 8 пулемётах. Полки были сведены в бригады и дивизии, дивизии в корпуса, которые были поставлены на 3 фронта: северный против Воронежа, восточный против Царицына и юго-восточный у станицы Великокняжеской. Особую красу и гордость Дона составляла постоянная армия из казаков 19-20 летнего возраста. В её состав входили: 1-я Донская казачья дивизия - 5 тысяч шашек, 1-я пластунская бригада - 8 тысяч штыков, 1-я стрелковая бригада - 8 тысяч штыков, 1-й сапёрный батальон - 1 тысяча штыков, технические войска - бронепоезда, аэропланы, бронеотряды и пр. Всего до 30 тысяч отменных бойцов. Была создана речная флотилия из 8 судов. После кровопролитных боёв 27 июля донские части вышли на севере за пределы войска и заняли город Богучар Воронежской губернии. Войско Донское было свободно от Красной гвардии, но далее казаки идти категорически отказывались. С большим трудом атаману удалось провести постановление Круга о переходе границ войска Донского, которое было выражено в приказе. Но это была мёртвая буква. Казаки говорили: «Мы пойдём, если и русские пойдут». Но русская Добровольческая армия крепко завязла на Кубани и на север идти не могла. Деникин отказал атаману. Он заявил, что должен оставаться на Кубани, пока не освободит от большевиков весь Северный Кавказ.

Рис. 4 Казачьи области юга России

В этих условиях атаман внимательно смотрел на Украину. Пока на Украине был порядок, пока была дружба и союз с гетманом он был спокоен. Западная граница не требовала от атамана ни одного солдата. С Украиной шёл правильный товарообмен. Но не было твёрдой уверенности, что гетман устоит. У гетмана не было армии, немцы мешали ему её создавать. Была неплохая дивизия сечевых стрельцов, несколько офицерских батальонов, очень нарядный гусарский полк. Но это были парадные войска. Была куча генералов и офицеров, которые получили назначение командирами корпусов, дивизий и полков. Они одели оригинальные украинские жупаны, отпустили чубы-оселедцы, навесили кривые сабли, заняли казармы, издали уставы с обложками на украинском языке и содержанием на русском, но солдат в армии не было. Весь порядок обеспечивали немецкие гарнизоны. Их грозное «Halt» заставляло молчать всех политических шавок. Однако гетман понимал, что вечно опираться на германские войска невозможно и искал оборонительного союза с Доном, Кубанью, Крымом и народами Кавказа против большевиков. Немцы поддерживали его в этом. 20 октября гетман и атаман провели переговоры на станции Скороходово и обратились с письмом к командованию Добровольческой армии, изложив свои предложения. Но протянутая рука оказалась отвергнутой. Итак, цели Украины, Дона и Добровольческой армии имели существенные расхождения. Руководители Украины и Дона считали главной целью борьбу с большевиками, а определение устройства России откладывали до победы. Совершенно иной точки зрения придерживался Деникин. Он считал, что ему по пути только с теми, кто отрицает всякую автономию и безоговорочно разделяет идею о единой и неделимой России. Это было в условиях русской Смуты его громадной гносеологической, идеологической, организационной и политической ошибкой, что и определило печальную судьбу белого движения.

Атаман стоял перед фактом суровой действительности. Казаки отказывались выходить за пределы войска Донского. И они были правы. Воронежские, саратовские и другие крестьяне не только не воевали с большевиками, но и шли против казаков. Казаки не без труда смогли справиться со своими донскими рабочими, крестьянами и иногородними, но победить всю центральную Россию они не могли и прекрасно это понимали. У атамана было единственное средство заставить казаков идти на Москву. Нужно было дать им отдохнуть от боевых лишений и затем заставить их примкнуть к русской народной армии, наступающей на Москву. Он дважды просил об этом добровольцев и дважды получил отказ. Тогда он приступил к созданию новой русской южной армии на средства Украины и Дона. Но Деникин всячески препятствовал этому делу, называя это немецкой затеей. Однако эта армия нужна была атаману ввиду крайнего утомления войска Донского и решительного отказа казаков от похода в Россию. На Украине для этой армии были кадры. После обострения отношений Добровольческой армии с немцами и Скоропадским, немцы стали препятствовать перемещению добровольцев на Кубань и на Украине скопилось достаточно много людей готовых бороться с большевиками, но не имевших такой возможности. С самого начала основным поставщиком кадров для южной армии стал киевский союз «Наша родина». Монархическая направленность этой организации резко сужала социальную базу комплектования армии, так как монархические идеи были весьма непопулярны в народе. Благодаря пропаганде социалистов слово царь было всё ещё жупелом для многих людей. С именем царя крестьяне неразрывно связывали представление о суровом взымании податей, о продаже за долги государству последней коровёнки, о засилии помещиков и капиталистов, о золотопогонниках-офицерах и об офицерской палке. Кроме того они боялись возвращения помещиков и наказаний за разорение их усадеб. Простые казаки не желали реставрации, потому что с понятием монархии связывали поголовную, многолетнюю, принудительную воинскую повинность, обязанность снаряжаться за свой счёт и содержать строевых коней, не нужных в хозяйстве. Казачьи офицеры связывали царизм с представлениями о разорительной «льготе». Казакам нравился их новый самостоятельный строй, их тешило, что они сами обсуждают вопросы о власти, земле и недрах. Царь и монархия противопоставлялись понятию свобода. Что желала и чего опасалась интеллигенция сказать трудно, ибо она этого и сама никогда не знает. Она как та Баба-Яга, которая «всегда против». К тому же, южной армией взялся командовать генерал Иванов, также монархист, человек весьма заслуженный, но уже больной и пожилой. В результате из этой затеи мало что вышло.

А Советская власть, повсеместно терпя поражения, с июля 1918 года принялась за правильную организацию Красной армии. При помощи привлечённых в неё офицеров, разрозненные советские отряды были сведены в войсковые соединения. В полки, бригады, дивизии и корпуса были поставлены на командные посты специалисты военного дела. Большевикам удалось внести раскол не только среди казаков, но и среди офицерства. Оно разделилось примерно на три равные части: за белых, за красных, и ни за кого. Вот ещё одна великая трагедия.

Рис. 5 Трагедия матери. Один сын за белых, а другой за красных

Донской армии приходилось вести бои уже с организованным в военном отношении противником. К августу против Донской армии было сосредоточено более 70 000 бойцов, 230 орудий при 450 пулемётах. Численное превосходство противника в силах создавало тяжёлое положение для Дона. Это положение усугублялось политическими неурядицами. 15 августа после освобождения всей территории Дона от большевиков в Новочеркасске был созван Большой Войсковой Круг от всего населения Дона. Это был уже не прежний «серый» Круг спасения Дона. Интеллигенция и полуинтеллигенция, народные учителя, адвокаты, приказчики, конторщики, стряпчие вошли в него, сумели овладеть умами казаков и Круг разбился на округа, станицы, партии. На Круге с первых же заседаний открылась оппозиция атаману Краснову, имевшая корни в Добровольческой армии. Атаману ставились в вину его дружеские отношения с германцами, стремление к твёрдой самостоятельной власти и самостийности. И действительно, большевизму атаман противопоставил казачий шовинизм, интернационализму - казачий национализм, русскому империализму - донскую самостийность. Очень немногие понимали тогда значение донского сепаратизма, как переходного явления. Не понимал этого и Деникин. Его раздражало на Дону всё: гимн, флаг, герб, атаман, Круг, дисциплина, сытость, порядок, донской патриотизм. Он считал всё это проявлением сепаратизма и всеми методами боролся против Дона и Кубани. В результате рубил сук, на котором сидел. Как только гражданская война перестала быть национальной и народной, она стала классовой и не могла иметь для белых успеха из-за многочисленности беднейшего класса. Сначала крестьяне, а потом казаки отпали от Добровольческой армии и белого движения и оно погибло. Говорят об измене казаков Деникину, но это не так, а совсем наоборот. Если бы Деникин не изменил казакам, не оскорбил бы жестоко их молодого национального чувства, они не покинули бы его. Кроме того, принятое атаманом и Войсковым Кругом решение продолжить войну вне пределов Дона активизировало антивоенную пропаганду со стороны красных, и в частях казаков стали распространяться идеи, что атаман и правительство толкают казаков на чуждые им завоевания вне пределов Дона, на овладение которым большевики и не посягают. Казакам хотелось верить, что действительно большевики территории Дона не тронут и с ними можно договориться. Казаки резонно рассуждали: «Мы свои земли освободили от красных, дальнейшую борьбу против них пусть ведут русские солдаты и крестьяне, а мы можем лишь помочь им». Кроме того, для летних полевых работ на Дону требовались рабочие руки, и в силу этого пришлось освободить старшие возрасты и распустить их по домам, что сильно отразилось на численном составе и боеспособности армии. Казаки-бородачи своим авторитетом крепко сплачивали и дисциплинировали сотни. Но несмотря на происки оппозиции, народная мудрость и национальный эгоизм одержали верх на Круге над хитрыми выпадами политических партий. Политика атамана была одобрена, а сам он 12 сентября переизбран. Атаман твёрдо понимал, что Россию должна спасать сама Россия. Он не верил ни немцам, ни тем более союзникам. Он знал, что иностранцы едут в Россию не для России, а чтобы урвать с неё как можно больше. Он также понимал, что Германии и Франции, по противоположным причинам, нужна Россия сильная и могущественная, а Англии слабая, раздробленная на части, федеративная. Германии и Франции он верил, Англии он не верил нисколько.

Бои на границе Донской области к концу лета сосредоточились вокруг Царицына, который также не входил в Донскую область. Оборону там возглавлял будущий советский вождь И.В. Сталин, в организаторских способностях которого ныне продолжают сомневаться разве что самые невежественные и упёртые. Усыпляя казаков пропагандой бесполезности борьбы их вне границ Дона, большевики сосредоточили большие силы на этом фронте. Однако первое наступление красных было отбито, и они отошли к Камышину и на нижнюю Волгу. В то время когда Добровольческая армия в течение лета вела борьбу по очищению Кубанской области от армии фельдшера Сорокина, Донская армия обеспечивала её деятельность на всех фронтах против красных от Царицына до Таганрога. В течение лета 1918 года Донская армия понесла большие потери, до 40% казаков и до 70% офицерского состава. Количественное превосходство красных и обширное фронтовое пространство не давали возможности казачьим полкам покидать фронт и уходить в тылы на отдых. Казаки находились в постоянном боевом напряжении. Уставали не только люди, но изматывался и конский состав. Тяжёлые условия и отсутствие соответствующей гигиены начали вызывать заразные заболевания, в войсках появился тиф. К тому же части красных под командой Жлобы, разбитые в боях к северу от Ставрополя, вышли в сторону Царицына. Появление со стороны Кавказа недобитой добровольцами армии Сорокина составило угрозу с фланга и тылов Донской армии, ведшей упорную борьбу против гарнизона в 50 000 человек, занимавшего Царицын. При начавшихся холодах и общей усталости донские части начали от Царицына отходить.

А как же дела обстояли на Кубани? Недостаток вооружения и бойцов Добровольческой армии восполнялся воодушевлением и лихостью. По открытому полю, под ураганным огнём офицерские роты, поражая воображение противника, двигались стройными цепями и гнали в десять раз превосходившие по численности войска красных.

Рис. 6 Атака офицерской роты

Удачные бои, сопровождавшиеся захватом большого количества пленных, поднимали настроение в кубанских станицах, и казаки стали массово браться за оружие. Состав Добровольческой армии, нёсшей большие потери, пополнился большим количеством кубанских казаков, добровольцами, прибывавшими со всей России и людьми от частичной мобилизации населения. Необходимость единого командования всеми силами, боровшимися против большевиков, сознавалась всем командным составом. Кроме того, необходимо было вождям Белого движения учитывать и общероссийскую обстановку, сложившуюся в революционном процессе. К сожалению, ни один из вождей Добрармии, претендовавших на роль вождей в общероссийском масштабе, гибкостью и диалектической философией не обладал. Диалектика большевиков, которые, чтобы удержать власть, отдали германцам больше трети территории и населения европейской России, конечно, примером служить не могла, но и претензии Деникина на роль непорочного и непреклонного блюстителя «единой и неделимой России» в условиях Смуты могли быть только смешны. В условиях многофакторной и беспощадной борьбы «всех со всеми» он не обладал необходимой гибкостью и диалектикой. Отказ атамана Краснова подчинить Деникину управление Донской областью, было понято им не только как личное тщеславие атамана, но и как скрытая в этом самостийность казаков. Все части Российской империи, стремившиеся навести собственными силами у себя порядок, считались Деникиным врагами белого движения. Местные власти Кубани Деникина также не признавали, и против них, с первых дней борьбы, стали посылаться карательные отряды. Военные усилия распылялись, значительные силы отвлекались от главной цели. Основные части населения, объективно поддерживая белых, не только не включались в борьбу, но становились его противниками. Фронт требовал большого количества мужского населения, но приходилось считаться и с требованиями внутренних работ, и нередко из частей отпускались на известные сроки казаки, находившиеся на фронте. Кубанское правительство освободило некоторые возрасты от мобилизации, и генерал Деникин увидел в этом «опасные предпосылки и проявление суверенности». Армия питалась за счёт кубанского населения. Кубанское правительство оплачивало все расходы по снабжению Добровольческой армии, которая на снабжение питанием жаловаться не могла. Вместе с тем, по законам военного времени Добровольческая армия присвоила себе право на всё имущество, захватываемое у большевиков, грузы, идущие в части красных, право реквизиции и другое. Другими средствами пополнения казны Добрармии были контрибуции, налагаемые на селения, которые проявляли к ней враждебные действия. Для учёта и распределения этого имущества генерал Деникин организовал комиссию из общественных деятелей военно-промышленного комитета. Деятельность этой комиссии шла таким образом, что значительная часть грузов портилась, часть расхищалась, среди членов комиссии шла ругань, что комиссия составлена из лиц в большинстве не подготовленных, бесполезных, даже вредных и невежественных. Непреложный закон всякой армии состоит в том, что всё прекрасное, храброе, героическое, благородное идёт на фронт, а всё трусливое, уклоняющееся от боя, всё жаждущее не подвига и славы, а наживы и наружного блеска, все спекулянты собираются в тылу. Люди, не видевшие раньше и сторублёвого билета, ворочают миллионами рублей, у них кружится голова от этих денег, здесь продают «добычу», здесь свои герои. Фронт оборван, бос, наг и голоден, а здесь сидят люди в ловко сшитых черкесках, в цветных башлыках, френчах и галифе. Здесь пьют вино, звенят золотом и политиканствуют.

Здесь лазареты с врачами, санитарками и сёстрами милосердия. Здесь любовь и ревность. Так было во всех армиях, так было и в белых армиях. Вместе с идейными людьми в белое движение шли шкурники. Эти шкурники прочно оседали в тылу и наводняли Екатеринодар, Ростов и Новочеркасск. Их поведение резало зрение и слух армии и населения. Кроме того для генерала Деникина было непонятно, почему Кубанское правительство, освобождая область, ставило на места правителей тех же лиц, которые были и при большевиках, переименовывая их из комиссаров в атаманы. Он не понимал того, что деловые качества каждого казака определялись в условиях казачьей демократии самими казаками. Однако, не будучи в состоянии сам навести порядок в освобождённых от власти большевиков областях, генерал Деникин оставался непримирим к местным казачьим порядкам и к местным национальным организаци¬ям, жившим в дореволюционное время своими обычая¬ми. Они им зачислялись во враждебных «самостийников», и против них принимались карательные меры. Все эти причины не могли содействовать привлечению населения на сторону белой армии. При этом генерал Деникин и во время Гражданской войны, и в эмиграции много, но бесполезно, размышлял о совершенно необъяснимом (с его точки зрения) эпидемическом распространении большевизма. Мало того, Кубанское войско территориально и по происхождению, делилось на войско черноморских казаков, переселённых повелением императрицы Екатерины II после уничтожения Днепровского войска, и линейцев, население которых составляли переселенцы из Донской области и из общин волжских казаков.

Эти две части, составлявшие одно войско, были различны по характеру. В той и другой частях хранилось их историческое прошлое. Черноморцы были наследниками войска днепровских казаков и Запорожья, предки которых, вследствие своей много раз продемонстрированной политической неустойчивости, оказались как войско уничтоженными. Причём русские власти лишь завершили уничтожение Днепровского Войска, а начала его Польша, под властью королей которой днепровские казаки находились долгое время. Эта неустойчивая ориентация малороссов принесла в прошлом много трагедий, достаточно вспомнить бесславную судьбу и гибель их последнего талантливого гетмана Мазепы. Это буйное прошлое и другие особенности малороссийского характера налагали сильную специфику на поведение кубанцев в гражданской войне. Кубанская Рада разбилась на 2 течения: украинское и самостийное. Руководители Рады Быч и Рябовол предлагали слиться с Украиной, самостийники стояли за устройство федерации, в которой Кубань была бы совершенно самостоятельной. И те и другие мечтали и стремились освободиться от опёки Деникина. Он в свою очередь считал их всех изменниками. Умеренная часть Рады, фронтовики и атаман Филимонов держались за добровольцев. Они желали с помощью добровольцев освободиться от большевиков. Но атаман Филимонов имел у казаков мало авторитета, у них были другие герои: Покровский, Шкуро, Улагай, Павлюченко. Они очень нравились кубанцам, но их поведение было труднопредсказуемым. Ещё более непредсказуемым было поведение многочисленных кавказских народностей, что и определяло большую специфику гражданской войны на Кавказе. Прямо скажем, при всех их зигзагах и выкрутасах, красные использовали всю эту специфику гораздо лучше, чем Деникин.

Много надежд белых связывались с именем великого князя Николая Николаевича Романова. Великий князь Николай Николаевич жил всё это время в Крыму, не вступая открыто в политические события. Его сильно угнетала мысль, что он посылкой своей телеграммы государю с просьбой об отречении способствовал гибели монархии и разрушению России. Великий князь хотел загладить это и принять участие в боевой работе. Однако в ответ на пространное письмо генерала Алексеева Великий князь ответил одной лишь фразой: «Будьте покойны»… и генерал Алексеев 25 сентября скончался. Верховное командование и гражданская часть управления освобождаемых территорий полностью объединились в руках генерала Деникина.

Тяжёлые непрерывные бои истощали обе стороны воюющих на Кубани. У красных также велась борьба среди высшего командования. Командующий 11-й армией бывший фельдшер Сорокин был устранён, и командование перешло в Реввоенсовет. Не найдя поддержки в армии, Сорокин бежал из Пятигорска в направлении Ставрополя. 17 октября он был пойман, посажен в тюрьму, где и убит без всякого суда. После убийства Сор-кина, в результате внутренних склок среди красных вождей и от бессильной ярости на упорное сопротивление казаков, также желая запугать население, в Минеральных Водах была произведена показательная казнь 106 заложников. Среди казнённых был генерал Радко-Дмитриев, болгарин на русской службе, и генерал Рузский, так настойчиво убеждавший последнего русского Императора отречься от престола. После приговора генералу Рузскому был задан вопрос: «Признаете ли вы теперь великую российскую революцию?» Он ответил: «Я вижу лишь один великий разбой». К этому стоит добавить, что начало разбою было положено им же в штабе Северного фронта, где произведено было насилие над волей императора, вынужденного отречься от престола. Что же касается основной массы бывшего офицерства, находившегося на Северном Кавказе, то оно оказалось абсолютно инертно к происходящим событиям, не проявляя желания служить ни белым, ни красным, что и решило их судьбу. Почти все они были «на всякий случай» красными уничтожены.

На Кавказе классовая борьба была густо замешана на национальном вопросе. Среди многочисленных народов, его населявших, наибольшее политическое значение имела Грузия, а в экономическом смысле - кавказская нефть. В политическом и территориальном отношении Грузия оказалась, прежде всего, под давлением Турции. Советская власть, но Брестскому миру, уступила Турции Карс, Ардаган и Батум, что не могла признать Грузия. Турция независимость Грузии признала, но зато территориальные требования предъявила ещё более тяжёлые, нежели требования Брестского мира. Грузия выполнять их отказалась, турки перешли в наступление и заняли Карс, направляясь к Тифлису. Не признавая Советской власти, Грузия стремилась обеспечить независимость страны вооружённой силой и начала формирование армии. Но управлялась Грузия политическими деятелями, принимавшими деятельное участие после революции в составе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Эти же лица теперь бесславно пытались построить грузинскую армию на тех же началах, которые в своё время привели русскую армию к разложению. С весны 1918 года началась борьба за кавказскую нефть. Германским командованием с болгарского фронта были сняты бригада кавалерии и несколько батальонов и переправлены в Батум и Поти, который был Германией заарендован на 60 лет. Однако в Баку первыми появились турки и там схлеснулись фанатизм турецкого магометанства, идеи и пропаганда красных, сила и деньги англичан и германцев. В Закавказье с древности существовала непримиримая вражда между армянами и азербайджанцами (тогда их называли турко-татары). После установившейся власти Советов вековая вражда была усилена религией и политикой. Были созданы два лагеря: советско-армянского пролетариата и турко-татар. Ещё в марте 1918 года один из советско-армянских полков, возвращавшийся из Персии, захватил власть в Баку и вырезал целые кварталы турко-татар, уничтожив до 10000 человек. Несколько месяцев власть в городе оставалась в руках красных армян. В начале сентября в Баку прибыл турецкий корпус под начальством Мурсал Паши, разогнал бакинскую коммуну и занял город. С приходом турок началась уже резня армянского населения. Мусульмане торжествовали.

Германия, после Брестского мира, укреплялась на берегах Азовского и Чёрного морей, в порты которых была введена часть их флота. В приморских городах Чёрного моря германские моряки, сочувственно следившие за неравной борьбой Добрармии с большевиками, предложили штабу армии свою помощь, которая Деникиным была презрительно отвергнута. Грузия, отделённая от России горным массивом, имела связь с северною частью Кавказа через узкую полосу побережья, составлявшую Черноморскую губернию. Присоединив к своей территории Сухумский округ, Грузия выдвинула к сентябрю вооруженный отряд под начальством генерала Мазниева в Туапсе. Это было роковым решением, когда в Гражданскую войну всыпали дрожжи национальных интересов только что возникших государств со всей их остротой и неразрешимостью. Против Добровольческой армии в сторону Туапсе грузины послали отряд в 3000 человек при 18 орудиях. На побережье грузинами стали возводиться укрепления фронтом на север, в Сочи и Адлере высадился небольшой германский десант. Генерал Деникин стал упрекать представителей Грузии за тяжёлое и унизительное положение русского населения на территории Грузии, расхищение русского государственного достояния, вторжение и оккупацию грузинами, совместно с немцами, Черноморской губернии. На что Грузия ответила: «Добровольческая армия - организация частная... При настоящем положении Сочинский округ должен войти в состав Грузии...». В этом споре вождей Добрармии и Грузии правительство Кубани оказалось всецело на стороне Грузии. У кубанцев с Грузией были дружественные отношения. В скором времени выяснилось, что Сочинский округ был занят Грузией с согласия Кубани и что между Кубанью и Грузией никаких недоразумений не существует.

Столь бурные события, развивавшиеся в Закавказье, не оставляли там никакого места для проблем Российской империи и её последнего оплота, Добровольческой армии. Поэтому генерал Деникин наконец обратил свой взгляд на Восток, где было образовано правительство адмирала Колчака. К нему было направлено посольство, а затем последовало признание со стороны Деникина адмирала Колчака как Верховного правителя национальной России.

Между тем, оборона Дона продолжалась на фронте от Царицына до Таганрога. Всё лето и осень Донской армией, без всякой посторонней помощи, велись тяжёлые и постоянные бои на главных направлениях со стороны Воронежа и Царицына. Против народной Донской армии вместо красногвардейских банд уже воевала только что созданная усилиями военспецов Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА). К концу 1918 года в РККА уже было 299 регулярных полков, в том числе на восточном фронте против Колчака было 97 полков, на северном против финнов и германцев 38 полков, на западном против польско-литовских войск 65 полков, на южном 99 полков, из которых на донском фронте было 44 полка, на астраханском 5 полков, на курско-брянском 28 полков, против Деникина и Кубани 22 полка. Армией командовал Реввоенсовет во главе с Бронштейном (Троцким), во главе всех военных усилий страны встал Совет обороны во главе с Ульяновым (Лениным). Штаб Южного фронта в Козлове получил в октябре задание снести с лица земли донское казачество и занять, во что бы то ни стало, Ростов и Новочеркасск. Фронтом командовал генерал Сытин. Фронт состоял из 11-й армии Сорокина, штаб в Невинномысске, действовавшей против добровольцев и кубанцев, 12-й армии Антонова, штаб в Астрахани, 10-й армии Ворошилова, штаб в Царицыне, 9-й армии генерала Егорова, штаб в Балашове, 8-й армии генерала Чернавина, штаб в Воронеже. Сорокин, Антонов и Ворошилов были остатками прежней выборной системы, причём судьба Сорокина уже была решена, Ворошилову подыскивали замену, а все остальные командующие были бывшими штаб-офицерами и генералами императорской армии. Таким образом, положение на донском фронте слагалось весьма грозным образом. Атаман и командующие армиями генералы Денисов и Иванов отдавали себе отчёт, что времена, когда одного казака было достаточно на десять красногвардейцев прошли и понимали, что период «кустарных» операций миновал. Донская армия готовилась к отпору. Наступление было прекращено, войска отошли из Воронежской губернии и закрепились на укреплённой полосе вдоль границы войска Донского. Опираясь левым флангом на Украину, занятую германцами, а правым на труднодоступное Заволжье, атаман надеялся держать оборону до весны, за это время, усилив и укрепив свою армию. Но человек предполагает, а бог располагает.

В ноябре для Дона произошли исключительно неблагоприятные события общеполитического характера. Союзники одержали победу над Центральными державами, кайзер Вильгельм отрёкся от престола, в Германии началась революция и разложение армии. Германские войска стали покидать Россию. Немецкие солдаты не повиновались своим командирам, ими уже правили их Советы солдатских депутатов. Ещё совсем недавно грозным «Halt» суровые немецкие солдаты останавливали толпы рабочих и солдат на Украине, теперь же покорно давали себя обезоруживать украинским крестьянам. И тут Остапа понесло. Украина вскипела, забурлила восстаниями, в каждой волости появились свои «батьки» и гражданская война лихо покатилась по стране. Гетманщина, гайдаматчина, петлюровщина, махновщина…. Всё это было густо замешано на украинском национализме и сепаратизме. Об этом периоде написано множество произведений и снято десятки фильмов, в том числе невероятно популярных. Если вспомнить "Свадьбу в Малиновке" или "Красных дьяволят", то можно живо представить… будущее Украины.

А тогда Петлюра, соединившись с Винниченко, поднял мятеж сечевых стрельцов. Подавить мятеж было некому. У гетмана своей армии не было. Германский Совдеп заключил перемирие с Петлюрой, который подгонял эшелоны и германские солдаты грузились в них, побросав позиции и вооружение, и отправлялись на Родину. В этих условиях французское командование на Чёрном море пообещало гетману 3-4 дивизии. Но в Версале, на Темзе и Потомаке на это смотрели совсем иначе. Большие политики видели в единой России угрозу Персии, Индии, Ближнему и Дальнему Востоку. Они желали видеть Россию уничтоженной, раздробленной и сгорающей на медленном огне. В Советской России со страхом и трепетом следили за событиями. Объективно победа союзников была поражением большевизма. Это понимали и комиссары и красноармейцы. Как говорили донцы, что они не могут воевать со всей Россией, так и красноармейцы понимали, что не могут сражаться против всего мира. Но сражаться и не пришлось. В Версале не хотели спасения России, не хотели делиться с ней плодами победы, поэтому отложили помощь. Была и другая причина. Хотя англичане и французы говорили, что большевизм это болезнь побеждённых армий, а они победители и их армии не тронуты этой страшной болезнью. Но это было не так. Их солдаты уже не желали больше воевать ни с кем, их армии уже были разъедаемы той же страшной гангреной усталости от войны, что и другие. И когда союзники не пришли на Украину, у большевиков появилась надежда на победу. Защищать Украину и гетмана остались наскоро сформированные дружины из офицеров и юнкеров. Гетманские войска были разбиты, украинский Совет министров сдал петлюровцам Киев, выторговав себе и офицерским дружинам право на эвакуацию на Дон и Кубань. Гетман сбежал.

Возвращение Петлюры к власти красочно описал в романе «Дни Турбиных» Михаил Булгаков: хаос, убийства, насилие над русскими офицерами и просто над русскими в Киеве. И дальше упорная борьба против России, не только против красной, но и против белой. Петлюровцы на занятых территориях устроили жуткий террор, резню и геноцид русских. Советское командование, узнав об этом, двинуло на Украину армию Антонова, которая без труда одолела петлюровские банды и заняла Харьков, а потом и Киев. Петлюра бежал в Каменец-Подольск. На Украине после ухода немцев остались огромные запасы военного имущества, которые достались красным. Это дало им возможность сформировать девятую армию со стороны Украины и направить её против Дона с запада. С уходом германских частей с границ Дона и Украины положение Дона осложнялось в двух отношениях: армия лишалась пополнения вооружением и военным снабжением, и прибавился новый, западный фронд протяжением 600 вёрст. Для командования Красной Армии открывались широкие возможности для использования сложившихся условий, и они решили сначала разбить Донскую армию, а затем уничтожить Кубанскую и Добровольческую армии. Всё внимание атамана войска Донского теперь было обращено на западные границы. Но была вера, что союзники придут и выручат. Интеллигенция была настроена к союзникам любовно, восторженно и ожидала их с нетерпением. Благодаря широкому распространению англо-французского образования и литературы, англичане и французы, несмотря на удалённость этих стран, были ближе русскому образованному сердцу, нежели немцы. А уж тем более русские, ибо этот общественный слой традиционно и твёрдо убеждён, что в нашем Отечестве не может быть пророков по определению. У простого же народа, в том числе казаков, были иные приоритеты на этот счёт. Немцы пользовались симпатией и нравились простым казакам как серьёзный и трудолюбивый народ, на француза простые люди смотрели как на легкомысленное создание с некоторым презрением, на англичанина с большим недоверием. В русском народе крепко сидело убеждение, что в период русских успехов «англичанка завсегда гадит». Уже вскоре стало ясно, что вера казаков в союзников оказалась иллюзией и химерой.

У Деникина к Дону отношение было двойственное. Пока дела Германии были хороши, и в Доброармию снабжение шло из Украины через Дон, отношение Деникина к атаману Краснову были холодные, но сдержанные. Но как только стало известно о победе союзников, всё изменилось. Генерал Деникин стал мстить атаману за самостоятельность и показывать, что теперь всё находится в его руках. 13 ноября в Екатеринодаре Деникин собрал совещание представителей Доброармии, Дона и Кубани, на котором потребовал решить 3 главных вопроса. О единой власти (диктатуре генерала Деникина), едином командовании и едином представительстве перед союзниками. К соглашению совещание не пришло, и отношения обострились ещё больше, а с приездом союзников началась жестокая интрига против атамана и войска Донского. Агентами Деникина в среде союзников атаман Краснов давно был представлен как деятель «германской ориентации». Все попытки атамана изменить эту характеристику не имели успеха. Кроме того, при встрече иностранцев Краснов всегда распоряжался играть старый русский гимн. При этом он говорил: «У меня две возможности. Либо играть в таких случаях «Боже, царя храни», не придавая значения словам, либо похоронный марш. Я глубоко верю в Россию, потому похоронный марш играть не могу. Я играю русский гимн». Атамана за это за границей считали ещё и монархистом. Как следствие Дону не было никакой помощи от союзников. Но атаману было не до парирования интриг. Военная обстановка резко изменилась, войску Донскому угрожала гибель. Придавая особое значение территории Дона, Советская власть к ноябрю месяцу против Донской армии сосредоточила четыре армии численностью в 125 ООО бойцов при 468 орудиях и 1337 пулеметах. Тылы красных армий были надёжно прикрыты железнодорожными линиями, обеспечивавшими переброску войск и маневрирование, а части красных численно увеличивались. Зима выдалась ранней и холодной. С наступлением холодов развивались болезни, и начался тиф. 60-ти тысячная Донская армия начала численно таять и замерзать, а пополнений брать было негде. Ресурсы живой силы на Дону были совершенно исчерпаны, казаки были мобилизованы с 18 до 52 лет, а в качестве добровольцев были и старше. Было ясно, что с поражением Донской армии Добровольческая армия тоже прекратит свое существование. Но фронт донскими казаками держался, что позволяло генералу Деникину, пользуясь тяжёлым положением на Дону, вести через членов Войскового Круга подковёрную борьбу против атамана Краснова. В то же время большевики прибегли к своему испытанному средству - самым заманчивым обещаниям, за которыми не было ничего, кроме неслыханного вероломства. Но звучали эти обещания очень привлекательно и человечно. Большевики обещали казакам мир и полную неприкосновенность границ войска Донского, если последние сложат оружие и разойдутся по домам.

Указывали на то, что союзники помощи им не окажут, даже напротив, они помогают большевикам. Борьба против превосходящих в 2-3 раза сил противника угнетала моральный дух казаков, и обещание красных установить мирные отношения в некоторых частях стало находить сторонников. Отдельные части стали покидать фронт, обнажая его, и, наконец, полки Верхне-Донского округа решили вступить с красными в переговоры и прекратили сопротивление. Перемирие было заключено на основе самоопределения и дружбы народов. Многие казаки разошлись по домам. Через разрывы фронта красные проникали в глубокие тылы оборонявшихся частей и без всякого давления казаки Хопёрского округа покатились назад. Донская армия, оставив северные округа, отошла на линию Северского Донца, сдавая красным мироновским казакам станицу за станицей. У атамана не было ни одного свободного казака, всё было послано на оборону западного фронта. Угроза возникла над Новочеркасском. Положение могли спасти только добровольцы или союзники.

К моменту коллапса фронта Донской армии области Кубани и Северного Кавказа уже были освобождены от красных. К ноябрю 1918 года вооружённые силы на Кубани состояли из 35 тысяч кубанцев и 7 тысяч добровольцев. Эти силы были свободны, однако генерал Деникин не торопился оказывать помощь обессиленным донским казакам. Обстановка и союзники требовали единого командования. Но не только казаки, но и казачьи офицеры и генералы не хотели подчиняться царским генералам. Эту коллизию нужно было как-то решать. Под давлением союзников генерал Деникин предложил атаману и Донскому правительству собраться на совещание, с целью выяснения отношений Дона и командования Добрармии. 26 декабря 1918 года в Торговой собрались на совещание донские командиры Денисов, Поляков, Смагин, Пономарев с одной стороны и генералы Деникин, Драгомиров, Романовский и Щербачёв с другой. Заседание было открыто речью генерала Деникина. Начав с изложения широких перспектив борьбы с большевиками, он призвал присутствующих забыть личные обиды и оскорбления. Вопрос единого командования для всего командного состава являлся жизненной необходимостью, и всем было понятно, что все вооружённые силы, несравненно меньшие в сравнении с частями противника, должны быть объединёнными под одним общим руководством и направлены к одной цели: уничтожению центра большевизма и занятию Москвы. Переговоры шли очень тяжело и постоянно заходили в тупик. Между командованием Добровольческой армии и казаками было слишком много расхождений, в области политики, в тактике и в стратегии. Но всё-таки с огромным трудом и большими уступками Деникину удалось подчинить себе Донскую армию.

В эти тяжёлые дни атаман принимал военную миссию союзников во главе с генералом Пулем. Они осмотрели войска на позициях и в резерве, заводы, мастерские, конезаводы. Чем больше видел Пуль, тем больше понимал, что помощь нужна немедленная. Но в Лондоне было совсем другое мнение. После своего доклада, Пуль был отстранён от руководства миссией на Кавказе и заменён генералом Бриггсом, который ничего не делал без команды из Лондона. А команд о помощи казакам не поступало. Англии нужна была Россия ослабленная, измученная и погружённая в перманентную смуту. Французская миссия вместо помощи предъявила атаману и Донскому правительству ультиматум, в котором потребовала полного подчинения атамана и донского правительства французскому командованию на Чёрном море и полной компенсации всех убытков французских граждан (читай углепромышленников) в Донбассе. В этих условиях продолжалась в Екатеринодаре травля против атамана и войска Донского. Генерал Деникин поддерживал контакты и вёл постоянные переговоры с председателем Круга Харламовым и другими деятелями из оппозиции атаману. Однако, понимая всю серьёзность положения Донской армии, Деникин направил в район Мариуполя дивизию Май-Маевского и ещё 2 кубанские дивизии были эшелонированы и ждали приказа на выступление. Но приказа не было, Деникин ждал решения Круга относительно атамана Краснова.

Большой войсковой Круг собрался 1 февраля. Это был уже не тот круг, что был 15 августа в дни побед. Лица были те же, но выражение не то. Тогда все фронтовики были при погонах, орденах и медалях. Теперь все казаки и младшие офицеры были без погон. Круг в лице своей серой части демократизировался и играл под большевиков. 2 февраля Круг выразил недоверие командующему и начальнику штаба Донской армии генералам Денисову и Полякову. В ответ атаман Краснов оскорбился за своих соратников и сложил с себя должность атамана. Круг поначалу её не принял. Но в кулуарах доминировало мнение, что без отставки атамана помощи от союзников и Деникина не будет. После этого Круг отставку принял. На его место был избран атаманом генерал Богаевский. 3 февраля Круг посетил генерал Деникин, где был встречен бурными аплодисментами. Теперь Добровольческая, Донская, Кубанская, Терская армии и Черноморский флот были объединены под его командованием под названием Вооружённые Силы Юга России (ВСЮР).

Перемирие северодонских казаков с большевиками продолжалось, однако недолго. Уже через несколько дней после перемирия в станицах появились красные и начали производить среди казаков дикую расправу. Стали увозить хлеб, угонять скот, убивать непокорных и производить насилие. В ответ 26 февраля началось восстание, охватившее станицы Казанскую, Мигулинскую, Вешенскую и Еланскую. Поражением Германии, устранением атамана Краснова, созданием ВСЮР и восстанием казаков начинался новый этап борьбы с большевиками на юге России. Но это уже совсем другая история.

Использованы материалы:
Гордеев А.А. - История казачества
Мамонов В.Ф. и др. - История казачества Урала. Оренбург-Челябинск 1992
Шибанов Н.С. - Оренбургское казачество XX века
Рыжкова Н.В. - Донское Казачество в войнах начала ХХ века-2008
Брусилов А.А. Мои воспоминания. Воениздат. М.1983
Краснов П.Н. Всевеликое войско донское. «Патриот» М.1990
Лукомский А.С. Зарождение Добровольческой армии.М.1926
Деникин А.И. Как началась борьба с большевиками на юге России.М.1926

Вечером 4 августа в Еланской станице Шолоховского района Ростовской области состоялось торжественное открытие мемориального комплекса "Донские казаки в борьбе с большевиками". Трудами многих казаков, прежде всего Владимира Петровича Мелихова, мемориал увековечил память семи главных административных и военных вождей Тихого Дона во время Гражданской войны. Шесть из этих вождей представлены бронзовыми барельефами: Е. А. Волошинов, В. М. Чернецов, А. М. Каледин, А. М. Назаров, С. В. Денисов и И. А. Поляков, седьмой увековечен в четырёхметровой бронзовой статуе с атаманским перначом в руках - генерал Пётр Краснов, атаман Всевеликого Войска Донского.

"ОДУМАЙТЕСЬ, ТОВАРИЩИ, КОМУ ПАМЯТНИК СТАВИТЕ?"

Для того, чтобы осознать, что открытие мемориального комплекса в станице Еланской не имеет никакого отношения к "открытию памятника Гитлеру", как поспешили заявить некоторые местные жители, надо всего лишь понять одну простую вещь. Хотя в мемориале представлены именно вожди Донского войска (и в этом качестве памятник - один из первых), прежде всего мемориал поставлен в память о трагедии всего Донского казачества. И такие же мемориалы надо поставить на землях всех казачьих войск, бывших в России накануне Гражданской войны. Потому что больше никакой осязаемой памяти казаки по себе, увы, не оставили. И не оставили не потому, что сами пожелали исчезнуть без следа, а потому, что им сильно "помогли" это сделать. Кто же именно?

В советской, а то и в российской историографии можно встретить точку зрения, что казаки сами оттолкнули от себя большевиков, которые всеми силами пытались интегрировать их в новую жизнь. Виной этому, мол, были отсталость казаков и их упорное нежелание порвать с "эксплуататорами". Поэтому, стало быть, если и получили, то по заслугам. Посмотрим, насколько справедлива эта точка зрения и что именно представляло из себя российское казачество накануне революции.

КЕМ КАЗАКИ БЫЛИ И ЧТО С НИМИ СДЕЛАЛИ

Общая численность казачества в 1917 году составляла не менее 4.4 миллиона человек (по некоторым данным, 6 7 миллионов). В строю при этом было несколько больше 300 тысяч казаков. Общая же численность населения Российской империи накануне революции оценивалась в 166 миллионов человек, а Императорской армии - в 10 12 миллионов человек. Из общей численности казаков Донское войско насчитывало более 2,5 млн. казаков, Кубанское - 1,4 млн., Терское - 250 тыс. Общая численность Амурского, Уссурийского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск составляла чуть меньше 1 миллиона человек. Уральское казачество насчитывало более 150 тысяч человек, от которых после Гражданской войны не осталось и следа, что делает судьбу этого войска уникальной даже по меркам революционной России.

Казачество было одним из самых закрытых сословий Российской империи. Казаком нельзя было стать, им можно было только родиться - с 1811 года особым царским указом было запрещено выходить из казачества и записываться в казаки. Станичные и окружные Круги и Атаманы пользовались значительной самостоятельностью в расходовании средств: строили школы, гимназии, военные училища, назначали пенсии инвалидам войн и семьям погибших, строили мосты, чинили дороги и так далее. Каждый казак обязан был служить 20 лет, из них 4 года в кадровых частях, 7 лет - в запасе 1 й очереди. После этого он мог привлекаться в строй лишь в случае большой войны. Это значит, что, начиная службу в 21 год, он уже с 32 лет мог спокойно заниматься семьёй и хозяйством.

Казаки, наряду с крестьянством и духовенством, были одним из наиболее консервативных сословий в Российской империи. При этом они были отлично организованы, поголовно вооружены и превосходно обучены владеть оружием. Разумеется, любая власть обязана была считаться с ними и, по возможности, старалась привлечь их на свою сторону.

Не стала исключением и Советская власть. 7 декабря 1917 года II Съезд Советов выпустил "Обращение к трудовому казачеству". Интересно, чем же попытались привлечь казаков большевики? Казаки были консервативной, самоорганизующейся и вооружённой силой. Большевики же выступали за слом всего старого, за "диктатуру пролетариата", никак не совместимую с самобытным казачьим укладом, и за поголовное разоружение всех, кроме них самих и тех, кто согласится за них воевать. Казалось бы, никаких точек соприкосновения у казаков с большевиками не было и быть не могло.

Но нет, такая точка всё таки нашлась. Называлась она ровно так же, как и у нынешних идейных "национал демократов", почти ничем не отличающихся от идейных большевиков, даже национальной принадлежностью - "Долой труд!". В смысле - "Долой государственную службу!". И казачья молодёжь, особенно фронтовики, на это купилась.

Действительно, служба казаков государству была тяжела, даже в материальном отношении. Например, каждому молодому казаку его курень (то есть большая патриархальная семья) должен был купить коня, пику, шашку, винтовку, кинжал, два револьвера, по два комплекта летнего и зимнего обмундирования и так далее. И в мирное время, не говоря уже о военном, казак никуда не смел отлучаться более чем на трое суток без разрешения станичного атамана. Помимо обязанности выходить на войну, каждый казак должен был регулярно бывать на военных сборах, по своей серьёзности и напряжённости несопоставимых с теми, что проходили советские "партизаны".

А Ленин предложил казакам три популистских пункта, которые "старорежимникам" крыть было нечем:

1) Для казаков отменялась обязательная военная служба;
2) Все обязанности по обмундированию и вооружению служащих казаков брала на себя советская казна;
3) Всем казакам разрешалась свобода передвижения по стране, военные сборы отменялись.

Реальное же наполнение этих пунктов, как их понимали "про себя" большевики во главе с Лениным, было совершенно другое, и казакам вскоре пришлось в этом убедиться на своём горьком опыте:

1) Тех, кто не шёл в Красную армию воевать вдали от родных мест, расказачивали и переселяли в Центральную Россию или в Сибирь;
2) Для того, чтобы получить из казны оружие и снаряжение, казаки должны были сначала их туда сдать, за сокрытие оружия - расстрел;
3) Ходить и ездить можно было куда угодно, но только днём, даже в своей собственной станице: комендантский час, за его нарушение - расстрел.

И тогда, и сейчас коммунисты и их сторонники утверждали и утверждают, что главным в плане мотивации репрессий над казачеством был материально-классовый момент: так как большая часть казаков была зажиточной, то и попала под карающий меч расказачивания.

Это не совсем так. Главной мишенью репрессий был именно традиционный уклад. Справедливости ради, стоит сказать, что насаждавшаяся большевиками классовая ненависть вовсе не сводилась к принципу "грабь награбленное", хотя включала его как один из главных идеологических компонентов. Консервативные сообщества, более или менее лояльные старой России, истреблялись независимо от их благосостояния: просто по факту консервативности и лояльности.

"ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ ПОГОЛОВНО"

Гипотезу, что Советская власть изначально планировала уничтожение казачества как класса именно из за особенного уклада жизни, подтверждают, в первую очередь, сами советские документы. Например, решение Донского бюро РКП (б) "Об основных принципах в отношении к казачеству", датированное апрелем 1919 года:

"1. Существование донского казачества с его экономическим укладом жизни, остатками экономических привилегий, прочно укрепившимися реакционными традициями, воспоминаниями о политических привилегиях, пережитками патриархального строя, с доминирующим бытовым и политическим влиянием более богатых стариков и тесно сплоченной группы офицерства и чиновничества, стоит перед пролетарской властью неизменной угрозой контрреволюционных выступлений.

Эти выступления тем более опасны, что военная организация казачества входила неотъемлемой частью даже в его будничную мирную жизнь. Вообще, обучение военному искусству, которое делает каждого казака от 18 лет до возраста полной физической старости искусным воином, дает контрреволюции готовый кадр солдат (до 300 тыс. человек), которые очень быстро могут мобилизоваться (примеры всех бывших восстаний) и вооружиться (запрятанным с величайшей хитростью оружием).

Положению Советской власти, угроза успешного наступления на которую иностранного империализма далеко еще не устранена, наличность этого кадра живой силы контрреволюции грозит величайшей опасностью.

Все это ставит насущной задачей вопрос о полном, быстром и решительном уничтожении казачества как особой бытовой экономической группы, разрушении его хозяйственных устоев, физическом уничтожении казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распылении и обезвреживании рядового казачества и о формальной ликвидации казачества.

2. Практическое проведение этой задачи в настоящий момент должно сообразоваться со стратегическим положением фронта, дабы не вызвать немедленными внутренними выступлениями осложнений для фронта и дабы неосмотрительными демонстративными репрессиями не приостановить разложения среди казаков, еще остающихся в рядах противника.

Применение репрессий, массового террора должно носить характер обоснованной кары за поведение отдельных лиц, хуторов, станиц (попытки восстания, противодействие Советской власти, шпионаж и т. п.).

По отношению к южному, наиболее контрреволюционному, казачеству должен быть проведен экономический террор (экономическое обескровление казачества). Мерами такого порядка должны явиться:

1. Обезземеливание многоземельного черкасского казачества, обезземеливание наиболее контрреволюционных групп других округов.

2. Упразднение войсковой собственности на землю (уничтожение войсковых, юртовых земель), наделение этой землей малоземельных местных крестьян и переселенцев с соблюдением, по возможности, форм коллективного землепользования.

3. Конфискация рыболовного имущества у казаков по Дону (владение которыми обусловливало одну из существующих привилегий казачества) и передача его рыболовным артелям и крестьянам-рыбакам.

4. Наложение контрибуций на отдельные станицы.

5. Проведение чрезвычайного налога с таким расчетом, чтобы он главной своей тяжестью, наряду с крупной буржуазией, лег на казачество..."

Ещё короче это можно сформулировать словами другого апрельского документа Донбюро: "само существование казачества с его укладом жизни, привилегиями и пережитками, а, главное, умением вести вооружённую борьбу представляет угрозу Советской власти. Донбюро предлагало ликвидировать казачество как особую экономическую и этнографическую группу путем его распыления и расселения за пределы Дона"

Истинную мотивацию столь жестоких действий в отношении казачества можно лучше понять из следующей мысли, высказанной Троцким: "Казаки - единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно". Отсюда становится ясной и неприличная для политика эмоциональность, которую высказывал Троцкий по поводу судьбы казаков: "Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море..." Для расправы с пассионарными субэтносами русского народа, как видно отсюда, можно "притянуть за уши" даже ненавидимое всеми большевиками, а особенно "этническими", Евангелие - лишь бы натравить различные части русского народа друг на друга...

Итак, в 1918 году большевики развернули против казаков форменный террор, который был "законодательно" оформлен директивой ВЦИК от 24 января 1919 года "Об истреблении казачества" (!) - случай, не имевший прецедентов в российской истории, когда целые субэтносы русского народа подлежали истреблению в законодательном порядке: им надлежало, как выражался об этом Троцкий, "устроить Карфаген". После таких директив ожидать от простых донских, кубанских и терских казаков верности "единой и неделимой России", в советском обличье активно их истреблявшей, было бы как то странновато.

Сначала казаков подавляли силой, уничтожая не только всех, кто поднял оружие против Советской власти, но и всех подозрительных вообще, даже просто случайным образом.

"... Предлагаю к неуклонному исполнению следующее: напрячь все усилия к быстрейшей ликвидации возникших беспорядков путем сосредоточения максимума сил для подавления восстания и путем применения самых суровых мер по отношению к зачинщикам-хуторам:

А) сожжение восставших хуторов;
б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании;
в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов;
г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам;
д) широкое оповещение населения хуторов станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению при первом случае обнаружения помощи; примерное проведение карательных мер с широким о том оповещением населения".

"Реввоенсовет 8 й армии приказывает в наикратчайший срок подавить восстание предателей, воспользовавшихся доверием красных войск и поднявших мятеж в тылу. Предатели донцы еще раз обнаружили в себе вековых врагов трудового народа. Все казаки, поднявшие оружие в тылу красных войск, должны быть поголовно уничтожены, уничтожены должны быть и все те, кто имеет какое либо отношение к восстанию и к противосоветской агитации, не останавливаясь перед процентным уничтожением населения станиц, сжечь хутора и станицы, поднявшие оружие против нас в тылу. Нет жалости к предателям. Всем частям, действующим против восставших, приказывается пройти огнем и мечом местность, объятую мятежом, дабы у других станиц не было бы и помысла о том, что путем предательского восстания можно вернуть красновский генеральско-царский режим".

Но довольно цитировать советские документы. Приведённых выше цитат более чем достаточно, чтобы понять общую их направленность. Перейдём к судьбам отдельных казачьих войск, погибших в Гражданской войне, большинству из которых, как показали реалии последних десятилетий, так и не суждено возродиться.

Будучи ограничены объёмом публикации, мы не можем рассказать обо всех исчезнувших казачьих войсках, например, об Астраханском, Уссурийском или Семиреченском казачестве, или о так и не обустроенном до конца Евфратском войске. Поэтому ограничимся лишь наиболее многочисленными казачьими войсками, в наибольшей степени оказавшими влияние на ход русской истории начала середины XX века.

ДОНСКОЕ, КУБАНСКОЕ И ТЕРСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

Первый раз донские казаки приняли сторону большевиков в конце 1917 - начале 1918 года "из интереса" и из желания прекратить войну. Их надежды были сразу же жестоко обмануты. Уже в ответе ДонскомуКругу от командующего Северным отрядом Ю. В. Саблина, датированном 12 февраля 1918 года, утверждалось, что "казачество как таковое должно быть уничтожено с его сословностью и привилегией, это обязательно". Долго терпеть первую попытку "расказачивания" донцы не собирались, и уже 21 марта 1918 года в станице Суворовской вспыхнуло антикоммунистическое восстание, вскоре охватившее весь Дон. В начале мая 1918 года был собран Круг спасения Дона, который выбрал Атаманом генерала П. Н. Краснова и приступил к освобождению Дона от большевиков и к строительству собственной государственности - "до восстановления национального государства в общероссийском масштабе".

Второй раз донцы поддались на посулы большевиков в конце 1918 - начале 1919 года, когда авторитет Краснова и Круга Донского войска зашатался под ударами красных войск на фронте и добровольцев с "союзниками" - в тылу. Казаки под воздействием разлагающей Донское войско красной пропаганды, так и не дождавшись прибытия обещанных Деникиным "союзников", бросали фронт, надеясь "замириться с большевиками" по предложенному последними принципу: "Вы - сами по себе, и мы - сами по себе". Весна 1919 года показала, насколько обманывались казаки в своих наивных ожиданиях.

Третий и последний раз за Гражданскую войну донские казаки массово переходили на сторону красных уже в 1920 году - во время абсолютно позорной для добровольческого командования Новороссийской эвакуации и особенно во время капитуляции Кубанской армии на Черноморском побережье, когда красным сдались 2 донских и 4 кубанских корпуса, брошенных добровольцами. Большая часть сдавшихся пошла к красным не из любви к ним - красных они ненавидели давно и упорно - а только потому, что белых после этой капитуляции они ненавидели ещё больше. Как рассказывал в июне 1920 года бежавший из красного плена донец Гундоровского полка, "Братвы у них нашей - страсть. Есть донцы, есть и кубанцы... Видел я у них и своих станичников. Есть и офицеры, что попали в плен к красным в Черноморье. "Дудочки, - говорят, - чтобы мы когда нибудь опять стали служить белым. Зачем бросили нас на произвол судьбы в Новороссийске? Показали там себя господа генералы. Довольно тешить их превосходительства, будя с нас". Эти, которых захватили красные у моря, самые злющие. Свирепеют почём зря. Растуды твою так, говорят, ваше генеральё".

Трагическая участь Кубанского казачьего войска, второго по численности после Донского, помимо прочих обстоятельств, была обусловлена злополучной интригой политиканов из Кубанской Рады с "самостийностью". Эта "самостийность" достигла своего апогея осенью 1919 года, когда члены Рады заключили с горцами Кавказа договор, согласно которому кубанские войска отдавались в распоряжение горского правительства. В момент, когда на Московском направлении решалась судьба всей Белой борьбы, нельзя было назвать такой договор иначе, как изменой. Расправа над "самостийниками", которую учинил приехавший на Кубань генерал Врангель, окончательно подорвала дух многих кубанских казаков, наивно полагавших, что "Рада за нас заступается". Кубанцы массово стали бросать фронт, надеясь у себя дома договориться с большевиками. Нечего и говорить, что после эвакуации добровольцев из Новороссийска кубанцев в лучшем случае ждала Красная армия и польский фронт, в худшем и наиболее частом - северные и сибирские лагеря. Остатки осознававших свою идентичность кубанских казаков были добиты в конце 1920 х и в начале 1930 х годов: коллективизация, голодомор, "чёрные доски", неудачные восстания, подавленные карателями - обо всём этом в произведениях советского агитпропа, типа фильма "Кубанские казаки", не найти ни одного упоминания.

Терское казачье войско, самое малочисленное из трёх казачьих войск Юга России, вынуждено было сойти с исторической сцены самым первым. К моменту Октябрьской революции терских казаков в строю оставалось меньше 40 тысяч человек. Атаман Терского войска Михаил Александрович Караулов своим авторитетом и военно-административными способностями заставил считаться с Терским войском горцев, издавна враждебных терскому казачеству и окружавших его со всех сторон. Но 12 декабря 1917 года атаман Караулов был убит на станции Прохладная революционными солдатами, и горцы с терскими казаками сразу начали резать и отстреливать друг друга. Практически всю Гражданскую войну терцы провели, главным образом, на своей земле, истекая кровью под натиском многократно превосходящих сил горцев и поддерживавших их большевиков. Эвакуироваться из Новороссийска и, впоследствии, из Крыма, удалось лишь единицам во главе с последним Атаманом Терского войска Г. А. Вдовенко. Большая же часть выживших терских казаков подверглась "расказачиванию", а их земли и имущество были отданы чеченцам.

ОРЕНБУРГСКОЕ И УРАЛЬСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

В Оренбурге и на Урале казачество было поляризовано по своим политическим взглядам куда больше, чем в Кубани и на Дону. Правда, противоположным образом. Если значительная часть Оренбургского казачьего войска, за исключением военного училища, высшего начальства и многих офицеров, почти сразу перешла на сторону красных, то уральцы практически поголовно заняли сторону белых.

Причин этому несколько: в частности, Оренбургское казачье войско было сравнительно "молодым" и в нём был огромный процент фронтовой молодёжи, поддавшейся пропаганде большевиков и пошедшей под начало главных оренбургских "червонных казаков" братьев Кашириных. Правда, после начавшихся репрессий на землях Оренбургского войска многие старшие казаки и даже фронтовики перешли к белым.

Уральское же казачье войско, напротив, имело давние традиции, существуя, как минимум, с XV века. К тому же большую часть Уральского войска составляли казаки староверы, которых приводили в мистический ужас перевёрнутые пентаграммы на кителях и фуражках красноармейцев (всю Гражданскую войну красные звёзды носились именно таким образом - в более поздний советский период зловещим напоминанием об этой "антихристовой печати" остался только орден Боевого Красного Знамени).

Собственно, большевики особо и не скрывали, что их целью на территории Уральского казачьего войска, как и везде, был именно геноцид казаков, уничтожение всего боеспособного казачества, способного поднять против них оружие. Очень показателен в этом плане роман Д. А. Фурманова "Чапаев": "Чапаев, такой чуткий и гибкий во всех своих действиях, так быстро всё улавливавший и ко всему применявшийся, понял здесь, в степях, что с казаками бороться надо уж не тем оружием, каким боролись недавно с мобилизованными насильно колчаковскими мужичками. Казаков на испуг не возьмёшь, захваченной территорией с толку их не собьёшь, территория казацкая - вся широкая степь, по которой будет он скакать вдоль и поперёк, в которой всюду найдёт привет казачьего населения, будет жить у тебя в тылу, будет неуловим и бесконечно вреден, - серьёзно, по настоящему опасен. Казацкие войска не гнать надо, не ждать надо, когда произойдёт у них разложение, не станицы у них отымать одну за другою, - это дело очень важное и нужное, но не главное. А главное дело - сокрушить надо живую силу, уничтожить казацкие полки. Если из пленных колчаковцев было можно восполнять поредевшие ряды своих полков, то из пленных казаков этого набора делать невозможно: тут - что казак, то и враг непримиримый. Во всяком случае, другом и помощником сделается он не скоро! Уничтожение живой неприятельской силы - вот задача, которую поставил Чапаев перед собою".

Так что после такой "генеральной диспозиции" Чапаевской дивизии возмущение Фурманова и его героев "жестокостями" со стороны уральских казаков, как минимум, непоследовательно. Война между уральскими казаками и чапаевцами шла бескомпромиссная - на взаимное истребление. Правда, после сдачи Уральска атаман Уральского казачьего войска 33 летний генерал-лейтенант Владимир Сергеевич Толстов сумел разработать план специальной операции, в ходе которой уральцы с ничтожными потерями смогли уничтожить штаб Чапаевской дивизии и убить самого Чапаева (всего было убито и взято в плен более 2500 красноармейцев), но эпидемия тифа в рядах уральских казаков и резкое увеличение численности 4 й Туркестанской армии вынудили их навсегда покинуть свою землю и отступить к Гурьеву, на берег Каспийского моря. Примерно 90 процентов личного состава Уральского войска погибло не в боях, а именно от занесённого пленными красноармейцами тифа, лечить который у казаков было нечем: практически во всех полках, имевших по 500 человек списочного состава, в строю осталось по 40 60 казаков.

5 января 1920 года генерал Толстов со своим штабом, беженцами и остатками последних двух полков Уральского войска (всего 15?000 человек) оставил Гурьев и проделал тяжелейший 700 километровый путь по "Голодной степи" на Форт-Александровский - по его собственному выражению, "от красных лап в неизвестную даль". Особенно тяжёлые потери уральцы понесли во время подъёма на плоскогорье Мангышлак и на самом плоскогорье, через которое даже местные киргизы пройти зимой считали невозможным. Уральцы прошли, но ценой огромных жертв: по свидетельству одного из кавалеристов каппелевцев, проделавших этот путь вместе с Уральским войском, "цепь трупов на верстах тридцати тянулась беспрерывно...". 13?000 человек замёрзли в дороге или были убиты "красными киргизами", которые грабили и убивали отставших. К счастью, часть казаков вошла в Форт-Александровский раньше прочих и прислала помощь каппелевцам и бывшим с ними уральцам. Сам Толстов после этого 5 апреля 1920 года покинул Форт-Александровский и вышел на Красноводск всего с 214 казаками.

22 мая, когда он перешёл границу с Персией, с ним было уже 162 казака. Из Персии Толстов перебрался во Францию, а оттуда в 1942 году переселился в Австралию. Вместе с ним были последние верные ему 60 казаков. Умер генерал Толстов в Сиднее, в 1956 году, в возрасте 72 лет. Вместе с ним навсегда закончилась история некогда великого и славного Уральского казачьего войска.

СИБИРСКОЕ, ЗАБАЙКАЛЬСКОЕ И АМУРСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

Судьбы Сибирского и Забайкальского казачьих войск различаются по тому вкладу, который был внесён казаками каждого из этих войск в Гражданскую войну - и поразительно сходны в том, какая судьба ждала казаков обоих войск после того, как закончилась война.

Казаки Забайкальского войска, два полка которых (1 й Аргунский и 2 й Читинский) ещё в начале 1918 года заразились большевизмом, всю Гражданскую провели в боях у себя дома. Сибирские казаки, будучи индифферентны к пропаганде большевизма, остались столь же безразличны и к делу спасения от него Родины. Практически всё Сибирское войско в Гражданскую войну было больно ещё более тяжёлой болезнью, чем сам большевизм - так называемым "казачьим прагматизмом" и верой в то, что с большевиками можно договориться. Этому способствовало то, что настоящего большевизма сибирские казаки у себя ни разу не видели вплоть до падения власти Колчака. К тому же выборным атаманом Сибирского войска оказался бывший полицейский Иванов Ринов, известный на всю Сибирь своей "держимордовщиной". Поэтому участие Сибирского казачьего войска в боях против красных ограничилось, по большому счёту, одним-единственным крупным эпизодом - рейдом по тылам противника в начале осени 1919 года. Из-за бездарности и недисциплинированности Иванова-Ринова этот рейд, который мог спасти весь фронт колчаковской армии, существенных результатов не принёс. К 1921 году значительная часть сибирских, забайкальских и амурских казаков оказалась в изгнании, перейдя китайскую границу.

В отличие от европейских белоэмигрантов, сибирские и особенно забайкальские и амурские казаки, оказавшиеся в Китае, все 1920 е годы не прекращали борьбы против Советской власти. Почти каждый месяц несколько десятков, а то и сотен казаков прорывались через границу и устраивали рейды по приграничным городам и посёлкам. Целью налётов были отнюдь не простые рабочие и крестьяне, а местные партработники, высокопоставленные служащие и чекисты. У казаков была неплохо налаженная агентурная сеть на советском Дальнем Востоке, которая указывала им цели для нападений и карала вернувшихся из за китайской границы предателей.

Начало конца Забайкальского и Амурского казачьих войск наступило в 1928 году, когда в китайской провинции Синьцзян произошло восстание под марксистскими лозунгами против власти Чана Кайши. По уже обкатанному коммунистами в Финляндии и Закавказье "шаблону" в Северный Китай устремились "воины интернационалисты". К тому же именно 1928 1929 годы ознаменовались повышением активности белоказаков на восточной линии КВЖД - забайкальцы с боем прорывались к себе домой, переплывали Уссури и Амур, вырезали целые отряды и погранзаставы...

Поэтому Советское правительство сочло сентябрь-октябрь 1929 года удобным временем для того, чтобы вернуть хотя бы часть КВЖД в состояние на 1917 год. Заодно, разумеется, и жестоко поквитаться - не только с казаками, но и вообще со всеми русскими беженцами. Независимо от того, участвовали они в борьбе против Советской власти или нет. Независимо даже от пола и возраста. Каким именно образом это делалось, поведали те, кто уцелел и смог написать в города Китая, не тронутые резнёй:

"...30 го числа к нам привезли убитых - священника, его сына и семью Круглик из 6 ти человек (муж, жена и четверо детей).

Они были убиты и сожжены на масле, а еще убит с ними один возчик, у него здесь осталась жена и трое ребят. Вид убитых ужасный, священника можно узнать, лицо сохранилось. У жены Круглика лицо сохранилось и одна грудь, вот поэтому и узнали женщину, а у детей всё сгорело. Запаха от них нет, потому что они зажарились с кожей; для священника сделали гроб, для женщины и сына священника другой, а остальных шесть человек положили в один гроб".

В одном посёлке красные партизаны и бывший при них отряд комсомольцев убивали мужчин и женщин, а детей бросали живыми в реку или разбивали им головы о камни.

В другом поселке женщин и детей загнали в протоку и в воде расстреливали их, а оставшихся на берегу добивали кольями или бросали в разложенные костры.

Лишь в посёлках Аргунском, Комары и на хуторе Дамысово убито около 120 человек.

В посёлке Кацинор красные убили всех мужчин и много женщин.

При последнем налёте на Усль-Уровск 11 октября с. г. жители в отчаянии отстреливались от красных партизан из дробовых охотничьих ружей и старых берданок, красные окружили посёлок и открыли по нему огонь из пулёметов и из орудий стоявшей на р. Аргунь советской канонерской лодки. В результате этого налета перебито не менее 200 человек русского и китайского мирного населения.

Что к этому прибавить? Что убитый священник о. Модест Горбунов предварительно был подвергнуть пыткам, что его привязали за волосы к лошади, которая протащила его тело по земле. Что женщины и девушки, перед тем, как быть замученными или убитыми, были изнасилованы красными партизанами и комсомольцами.

Прибавим еще и то, что, по словам самих красных партизан (эти слова лично слышали некоторые бежавшие из Трёхречья) - они посланы советской властью с приказанием истребить всех без исключения русских переселенцев, живущих в Трёхречье, и уничтожить всё их имущество. В тех местах, где красные партизаны побывали, они точно исполнили этот приказ сатанинской власти и не их вина, если некоторым жертвам удалось бежать и передать нам точно всё, что они видели и слышали в эти ужасные дни..." ("Хлеб небесный", 1929 г., N 13, Харбин).

Так закончила своё существование большая часть ушедших в Северный Китай Забайкальского и Амурского казачьих войск. За "победу" над безоружными женщинами и детьми в "конфликте на КВЖД" красноармейцы и каратели ГПУ получали боевые ордена и наградное оружие. А в память о погибших беженцах до сих пор так и не было поставлено ни одного памятного знака, ни одной мемориальной доски. Памятником им остались лишь пламенные послания, которые писал в их защиту к христианам всего мира первоиерарх РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий), да стихотворение поэтессы Забайкальского казачьего войска Марианны Колосовой "Казачат расстреляли":

Видно ты уснула, жалость человечья?!
Почему молчишь ты, не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трёхречье.
Там была жестокость - твой извечный враг.

Ах, беды не чаял беззащитный хутор...
Люди, не молчите - камни закричат!
Там из пулемёта расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат...

У Престола Бога, чьё подножье свято,
Праведникам - милость, грешникам - гроза,
С жалобой безмолвной встанут казачата...
И Господь заглянет в детские глаза.

Скажет самый младший: "Нас из пулёмета
Расстреляли нынче утром на заре".
И всплеснет руками горестными кто то
На высокой белой облачной горе.

Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
"Братья-казачата, кто обидел вас?"
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.

Подойдут поближе, в очи ему взглянут -
И узнают сразу. Как же не узнать?!
"Был казачьих войск ты светлым Атаманом
В дни, когда в детей нельзя было стрелять".

И заплачут горько-горько казачата
У Престола Бога, чьё подножье свято.
Господи, Ты видишь, вместе с ними плачет
Мученик-Царевич, Атаман Казачий!

ВОЗРОДИТЬ ЛУЧШЕЕ

Накануне катастрофы 1917 года наиболее крепкими и ценными сословиями русского народа были - крестьянство, духовенство, купечество и казачество. Именно эти сословия большевики постарались уничтожить в первую очередь. Для этого им надо было натравить разные части русского народа друг на друга. Они и не скрывали этого - например, применительно к крестьянам это озвучил Я. М. Свердлов в мае 1918 года: "Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая... шла в городах... мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов". Из всех сословий расколоть казачество большевикам удалось в наименьшей степени, но достигнутый ими общий раскол русского народа сделал это обстоятельство уже не столь важным. И раскол этот продолжается, в значительной мере, до сих пор.

Для того, чтобы излечить его, и ставятся памятники. Памятники нужны не погибшим. Они нужны нам самим - для исторической памяти и правильной идеологической оценки людей и событий. Никто не знает, возродится ли российское казачество. Очень уж основательно его уничтожали почти всю первую половину XX века. Но если памятников не будет - не будет исторической памяти. А в этом случае казачеству точно никогда не суждено больше возродиться.

Http://www.specnaz.ru/article/?1137