Восемьдесят лет назад скончался великий русский писатель и общественно-политический деятель Максим Горький. Обстоятельства его смерти до сих пор вызывают сомнения. Ушел ли он из жизни по болезни, по старости (но Горький был еще не стар - 68 лет), или его убил Сталин?
Перед тем как 28 мая 1936 года поехать на казенную дачу в Горки, он потребовал завернуть на кладбище Новодевичьего монастыря. Он еще не видел памятника работы Веры Мухиной сыну Максиму, умершему от воспаления легких два года назад. Осмотрев могилу сына, пожелал еще взглянуть на памятник покончившей с собой жены Сталина Аллилуевой.
В воспоминаниях секретаря Крючкова странная запись: "Умер А. М. - 8-го". Но Горький умер 18 июня!
Вспоминает вдова Екатерина Пешкова: "8/VI 6 часов вечера... A. M. - в кресле с закрытыми глазами, с поникшей головой, опираясь то на одну, то на другую руку, прижатую к виску и опираясь локтем на ручку кресла. Пульс еле заметный, неровный, дыханье слабело, лицо и уши и конечности рук посинели. Через некоторое время, как вошли мы, началась икота, беспокойные движенья руками, которыми он точно что-то отодвигал или снимал что-то…"
"Мы" - самые близкие Горькому члены большой семьи: Екатерина Пешкова, Мария Будберг, Надежда Пешкова (невестка Горького), медсестра Липа Черткова, Петр Крючков, Иван Ракицкий (художник, живший в "семье" со времен революции).
Будберг: "Руки и уши его почернели. Умирал. И умирая, слабо двигал рукой, как прощаются при расставании".
Но вдруг... "После продолжительной паузы A. M. открыл глаза, выражение которых было отсутствующим и далеким, медленно обвел всех взглядом, останавливая его подолгу на каждом из нас, и с трудом, глухо, но раздельно, каким-то странно чужим голосом произнес: "Я был так далеко, оттуда так трудно возвращаться".
Его вернула с того света Черткова, уговорившая врачей разрешить впрыснуть ему двадцать кубиков камфары. После первого укола был второй. Горький не сразу согласился. Пешкова: "А. М. отрицательно покачал головой и произнес очень твердо: "Не надо, надо кончать". Крючков вспоминал, что Горький "не жаловался", но иногда просил его "отпустить", "показывал на потолок и двери, как бы желая вырваться из комнаты".
Но появились новые лица. К Горькому приехали Сталин, Молотов и Ворошилов. Им уже сообщили, что Горький умирает. Будберг: "Члены Политбюро, которым сообщили, что Горький умирает, войдя в комнату и ожидая найти умирающего, были удивлены его бодрым видом".
Зачем ему делали второй укол камфары? Сталин же едет! Будберг: "В это время вошел, выходивший перед тем, П. П. Крючков и сказал: "Только что звонили по телефону - Сталин справляется, можно ли ему и Молотову к вам приехать? Улыбка промелькнула на лице А. М., он ответил: "Пусть едут, если еще успеют". Потом вошел А. Д. Сперанский (один из врачей, лечивших Горького - П. Б.) со словами:
"Ну вот, А. М., Сталин и Молотов уже выехали, а кажется, и Ворошилов с ними. Теперь уже я настаиваю на уколе камфары, так как без этого у вас не хватит сил для разговора с ними".
Пешкова: "Когда они вошли, А. М. уже настолько пришел в себя, что сразу же заговорил о литературе. Говорил о новой французской литературе, о литературе народностей. Начал хвалить наших женщин-писательниц, упомянул Анну Караваеву - и сколько их, сколько еще таких у нас появится, и всех надо поддержать... Принесли вино… Все выпили… Ворошилов поцеловал Ал. М. руку или в плечо. Ал. М. радостно улыбался, с любовью смотрел на них. Быстро ушли. Уходя, в дверях помахали ему руками. Когда они вышли, А. М. сказал: "Какие хорошие ребята! Сколько в них силы…"
Это записано в 1936 году. В 1964 году на вопрос журналиста Исаака Дон Левина об обстоятельствах смерти Горького Пешкова говорила другое: "Не спрашивайте меня об этом! Я трое суток заснуть не смогу, если буду с вами говорить об этом".
Сталин приезжал второй раз 10 июня в два часа ночи. Горький спал. Сталина не пустили. Визит в два часа ночи к смертельно больному сложно понять нормальному человеку. Третий - и последний - визит состоялся 12 июня. Горький не спал. Однако врачи, как ни трепетали перед Сталиным, дали на разговор десять минут. О чем они говорили? О крестьянском восстании Болотникова. Потом перешли к положению французского крестьянства.
Сталин несомненно сторожил умиравшего Горького. А тот застегнулся на все пуговицы. Горький жил в "золотой клетке". Л. А. Спиридонова опубликовала секретный лист хозяйственных расходов 2-го отделения АХУ НКВД по линии семьи Горького:
"Примерный расход за 9 месяцев 1936 г. следующий:
а) продовольствие руб. 560 000
б) ремонтные расходы и парковые расходы руб. 210 000
г) разные хоз. расходы руб. 60 000 Итого: руб. 1010 000".
Рядовой врач получал в то время около 300 рублей в месяц. Писатель за книгу - 3000 рублей. "Семья" Горького обходилась государству примерно в 130 000 рублей в месяц.
Он понимал ложность своего положения. Есть свидетельства, что он страдал в последние годы. Прочитайте "Московский дневник" Ромена Роллана и воспоминания писателя Ильи Шкапы. Но умирал Горький стоически, как очень сильный человек.
И не будем забывать, что его грехи - не наши грехи. Горький много нагрешил, потому что много сделал. За ним не только его литература, но и политическая борьба, и газеты, и журналы, и целые издательства (до революции и советские), научные учреждения, институты, Союз писателей. И - да! - Соловки и Беломорканал. За ним не только его писательская биография, но и биография всей предреволюционной России и первых двадцати лет советской власти.
Могучий, громадный человек! Помянем же его.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Максим Горький - литературный псевдоним Алексея Максимовича Пешкова, устоявшимся является также неверное употребление настоящего имени писателя в сочетании с псевдонимом - Алексей Максимович Горький, (16 (28) марта 1868, Нижний Новгород, Российская империя - 18 июня 1936, Горки, Московская область, СССР) - русский писатель, прозаик, драматург. Один из самых значительных и известных в мире русских писателей и мыслителей. На рубеже XIX и XX веков прославился как автор произведений с революционной тенденцией, лично близкий социал-демократам и находившийся в оппозиции царскому режиму.
Первоначально Горький скептически отнёсся к Октябрьской революции. Однако после нескольких лет культурной работы в Советской России (в Петрограде руководил издательством «Всемирная литература», ходатайствовал перед большевиками за арестованных) и жизни за рубежом в 1920-е годы (Берлин, Мариенбад, Сорренто), вернулся в СССР, где в последние годы жизни получил официальное признание как основатель социалистического реализма.
Алексей Максимович Пешков родился в Нижнем Новгороде, в семье столяра (по другой версии - управляющего астраханской конторой пароходства И. С. Колчина) - Максима Савватьевича Пешкова (1840-1871), который был сыном солдата, разжалованного из офицеров. М. С. Пешков в последние годы жизни работал управляющим пароходной конторой, умер от холеры. Мать - Варвара Васильевна, урождённая Каширина (1842-1879) - из мещанской семьи; рано овдовев, вторично вышла замуж, умерла от чахотки. Дед Горького Савватий Пешков дослужился до офицера, но был разжалован и сослан в Сибирь «за жестокое обращение с нижними чинами», после чего записался в мещане. Его сын Максим пять раз убегал от отца и в 17 лет ушёл из дома навсегда. Рано осиротев, Горький провёл детские годы в доме своего деда Каширина. С 11 лет вынужден был идти «в люди»: работал «мальчиком» при магазине, буфетным посудником на пароходе, пекарем, учился в иконописной мастерской и др.
В 1884 году попытался поступить в Казанский университет. Познакомился с марксистской литературой и пропагандистской работой.
В 1888 году - арестован за связь с кружком Н. Е. Федосеева. Находился под постоянным надзором полиции. В октябре 1888 года поступил сторожем на станцию Добринка Грязе-Царицынской железной дороги. Впечатления от пребывания в Добринке послужат основой для автобиографического рассказа «Сторож» и рассказа «Скуки ради».
В январе 1889 года, по личному прошению (жалобе в стихах), переведён на станцию Борисоглебск, затем весовщиком на станцию Крутая.
Весной 1891 года отправился странствовать и вскоре дошёл до Кавказа.
Литературная и общественная деятельность
В 1892 году впервые выступил в печати с рассказом «Макар Чудра». Вернувшись в Нижний Новгород, печатает обозрения и фельетоны в «Волжском вестнике», «Самарской газете», «Нижегородском листке» и др.
1895 год - «Челкаш», «Старуха Изергиль».
1896 год - Горький пишет отклик на первый кинематографический сеанс в Нижнем Новгороде:
И вдруг что-то щёлкает, всё исчезает, и на экране является поезд железной дороги. Он мчится стрелой прямо на вас - берегитесь! Кажется, что вот-вот он ринется во тьму, в которой вы сидите, и превратит вас в рваный мешок кожи, полный измятого мяса и раздробленных костей, и разрушит, превратит в обломки и в пыль этот зал и это здание, где так много вина, женщин, музыки и порока.
1897 год - «Бывшие люди», «Супруги Орловы», «Мальва», «Коновалов».
С октября 1897 года до середины января 1898 года жил в посёлке Каменка (ныне город Кувшиново Тверской области) на квартире у своего друга Николая Захаровича Васильева, работавшего на Каменской бумагоделательной фабрике и руководившего нелегальным рабочим марксистским кружком. Впоследствии жизненные впечатления этого периода послужили писателю материалом для романа «Жизнь Клима Самгина».
1898 год - Издательством Дороватского и А. П. Чарушникова выпущен первый том сочинений Горького. В те годы тираж первой книги молодого автора редко превышал 1000 экз. А. И. Богданович советовал выпустить первые два тома «Очерков и рассказов» М. Горького по 1200 экз. Издатели «рискнули» и выпустили больше. Первый том 1-го издания «Очерков и рассказов» вышел тиражом 3000 экз.
1899 год - роман «Фома Гордеев», поэма в прозе «Песня о Соколе».
1900-1901 год - роман «Трое», личное знакомство с Чеховым, Толстым.
1900-1913 годы - участвует в работе издательства «Знание».
Март 1901 года - «Песня о Буревестнике» создана М. Горьким в Нижнем Новгороде. Участие в марксистских рабочих кружках Нижнего Новгорода, Сормова, Петербурга; написал прокламацию, призывающую к борьбе с самодержавием. Арестован и выслан из Нижнего Новгорода.
В 1901 году M. Горький обратился к драматургии. Создаёт пьесы «Мещане» (1901), «На дне» (1902). В 1902 году он стал крёстным и приёмным отцом еврея Зиновия Свердлова, который взял фамилию Пешков и принял православие. Это было необходимо для того, чтобы Зиновий получил право жить в Москве.
21 февраля - избрание М. Горького в почётные академики Императорской Академии наук по разряду изящной словесности.
В 1902 г. Горький был избран почётным членом Императорской академии наук… Но прежде чем Горький смог воспользоваться своими новыми правами, его избрание было аннулировано правительством, так как новоизбранный академик «находился под надзором полиции». В связи с этим Чехов и Короленко отказались от членства в Академии
1904-1905 годы - пишет пьесы «Дачники», «Дети солнца», «Варвары». Знакомится с Лениным. За революционную прокламацию и в связи с расстрелом 9 января арестован и заключён в Петропавловскую крепость. В защиту Горького выступили известные деятели искусства Г. Гауптман, А. Франс, О. Роден, Т. Гарди, Дж. Мередит, итальянские писатели Г. Деледда, М. Раписарди, Э. де Амичис, композитор Дж. Пуччини, философ Б. Кроче и другие представители творческого и научного мира из Германии, Франции, Англии. В Риме прошли студенческие демонстрации. Под давлением общественности 14 февраля 1905 года освобождён под залог. Участник революции 1905-1907. В ноябре 1905 года вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию.
1906 год, февраль - Горький с Марией Андреевой отправляются через Европу в Америку. За границей писатель создаёт сатирические памфлеты о «буржуазной» культуре Франции и США («Мои интервью», «В Америке»). Пишет пьесу «Враги», создаёт роман «Мать». Из-за туберкулёза поселяется в Италии на острове Капри, где прожил 7 лет (с 1906 по 1913). Поселился в престижной гостинице Quisisana. С марта 1909 года по февраль 1911 года проживал на вилле «Спинола» (ныне «Беринг»), останавливался на виллах (имеют памятные доски о его пребывании) «Блезиус» (с 1906 по 1909) и «Серфина» (ныне «Пьерина»). На Капри Горький пишет «Исповедь» (1908), где чётко обозначились его философские расхождения с Лениным и сближение с богостроителями Луначарским и Богдановым.
1907 год - делегат с правом совещательного голоса V съезда РСДРП.
1908 год - пьеса «Последние», повесть «Жизнь ненужного человека».
1909 год - повести «Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина».
1913 год - Горький редактирует большевистские газеты «Звезда» и «Правда», художественный отдел большевистского журнала «Просвещение», издаёт первый сборник пролетарских писателей. Пишет «Сказки об Италии».
В конце декабря 1913 года, после объявления всеобщей амнистии по случаю 300-летия Романовых, Горький вернулся в Россию и поселился в Петербурге.
1914 год - основал журнал «Летопись» и издательство «Парус».
1912-1916 годы - M. Горький создает серию рассказов и очерков, составивших сборник «По Руси», автобиографические повести «Детство», «В людях». В 1916 году в издательстве «Парус» была опубликована автобиографическая повесть «В людях» и цикл очерков «По Руси». Последняя часть трилогии «Мои университеты» была написана в 1923 году.
1917-1919 годы - M. Горький ведёт большую общественную и политическую работу, критикует методы большевиков, осуждает их отношение к старой интеллигенции, спасает ряд её представителей от репрессий большевиков и голода.
Эмиграция
1921 год - отъезд M. Горького за границу. Официальной причиной отъезда было возобновление его болезни и необходимость, по настоянию Ленина, лечиться за границей. По другой версии Горький был вынужден уехать из-за обострения идеологических разногласий с установившейся властью. В 1921-1923 гг. жил в Гельсингфорсе (Хельсинки), Берлине, Праге.
С 1924 года жил в Италии, в Сорренто. Опубликовал воспоминания о Ленине.
1925 год - роман «Дело Артамоновых».
1928 год - по приглашению Советского правительства и лично Сталина совершает поездку по стране, во время которой Горькому показывают достижения СССР, которые нашли свое отражение в цикле очерков «По Советскому Союзу».
1929 год - Горький посещает Соловецкий лагерь особого назначения и пишет хвалебный отзыв о его режиме. Этому факту посвящён фрагмент труда А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».
Возвращение в СССР
(С ноября 1935 года до июня 1936 года)
1932 год - Горький возвращается в Советский Союз. Правительство предоставило ему бывший особняк Рябушинского на Спиридоновке, дачи в Горках и в Теселли (Крым). Здесь же он получает заказ Сталина - подготовить почву для 1-го съезда советских писателей, а для этого провести среди них подготовительную работу.
Горьким создаётся множество газет и журналов: книжные серии «История фабрик и заводов», «История гражданской войны», «Библиотека поэта», «История молодого человека XIX столетия», журнал «Литературная учёба», он пишет пьесы «Егор Булычёв и другие» (1932), «Достигаев и другие» (1933).
1934 год - Горький проводит I Всесоюзный съезд советских писателей, выступает на нём с основным докладом.
1934 год - соредактор книги «Канал имени Сталина».
В 1925-1936 годах пишет роман «Жизнь Клима Самгина», который остался не окончен.
11 мая 1934 года неожиданно умирает сын Горького - Максим Пешков. M. Горький умер 18 июня 1936 года в Горках, пережив сына чуть более чем на два года.
После смерти был кремирован, прах был помещён в урне в Кремлёвскую стену на Красной площади в Москве.
Обстоятельства смерти Максима Горького и его сына многими считаются «подозрительными», ходили слухи об отравлении, которые, впрочем, не нашли подтверждения. На похоронах, в числе прочих, гроб с телом Горького несли Молотов и Сталин. Интересно, что в числе прочих обвинений Генриха Ягоды на Третьем Московском процессе 1938 года было обвинение в отравлении сына Горького. Согласно допросам Ягоды, Максим Горький был убит по приказу Троцкого, а убийство сына Горького, Максима Пешкова, было его личной инициативой. Некоторые публикации в смерти Горького обвиняют Сталина. Важным прецедентом медицинской стороны обвинений в «деле врачей» был Третий московский процесс (1938), где среди подсудимых были три врача (Казаков, Левин и Плетнёв), обвинявшиеся в убийствах Горького и других.
«Здесь медицина неповинна…» Именно так поначалу утверждали врачи Левин и Плетнёв, проводившие лечение писателя в последние месяцы его жизни, а позднее привлекавшиеся в качестве обвиняемых на процессе «правотроцкистского блока». Вскоре, однако, они «признали» умышленно неправильное лечение…
и даже «показали», что их сообщницами были медицинские сёстры, делавшие больному до 40 уколов камфары в сутки. Но как было на самом деле, единого мнения нет.
Историк Л. Флейшлан прямо пишет: «Факт убийства Горького можно считать непреложно установленным». В. Ходасевич, напротив, верит в естественную причину смерти пролетарского писателя.
В ночь, когда умирал Максим Горький, на казённой даче в Горках-10 разразилась страшная гроза.
Вскрытие тела проводилось прямо здесь же, в спальне, на столе. Врачи торопились. "Когда он умер, - вспоминал секретарь Горького Пётр Крючков, - отношение к нему со стороны докторов переменилось. Он стал для них просто трупом…
Обращались с ним ужасно. Санитар стал его переодевать и переворачивал с боку на бок, как бревно. Началось вскрытие... Потом стали мыть внутренности. Зашили разрез кое-как простой бечёвкой. Мозг положили в ведро..."
Это ведро, предназначенное для Института мозга, Крючков лично отнёс в машину.
В воспоминаниях Крючкова есть странная запись: "Умер Алексей Максимович 8-го".
Вспоминает вдова писателя Екатерина Пешкова: "8 июня 6 часов вечера. Состояние Алексея Максимовича настолько ухудшилось, что врачи, потерявшие надежду, предупредили нас, что близкий конец неизбежен... Aлексей Mаксимович - в кресле с закрытыми глазами, с поникшей головой, опираясь то на одну, то на другую руку, прижатую к виску и опираясь локтем на ручку кресла.
Пульс еле заметный, неровный, дыханье слабело, лицо и уши и конечности рук посинели. Через некоторое время, как вошли мы, началась икота, беспокойные движенья руками, которыми он точно что-то отодвигал или снимал что-то..."
И вдруг мизансцена меняется... Появляются новые лица. Они ждали в гостиной. К воскресшему Горькому бодрой походкой входят Сталин, Молотов и Ворошилов. Им уже сообщили, что Горький умирает. Они приехали проститься. За сценой - руководитель НКВД Генрих Ягода. Он прибыл раньше Сталина. Вождю это не понравилось.
"А этот зачем здесь болтается? Чтобы его здесь не было".
Сталин ведёт себя в доме по-хозяйски. Шуганул Генриха, припугнул Крючкова. "Зачем столько народу? Кто за это отвечает? Вы знаете, что мы можем с вами сделать?"
"Хозяин" приехал... Ведущая партия - его! Все родные и близкие становятся только кордебалетом.
Когда Сталин, Молотов и Ворошилов вошли в спальню, Горький настолько пришёл в себя, что они заговорил о литературе. Горький начал хвалить женщин-писательниц, упомянул Караваеву - и сколько их, сколько ещё появится, и всех надо поддержать... Сталин шутливо осадил Горького: "О деле поговорим, когда поправитесь.
Надумали болеть, поправляйтесь скорее. А быть может, в доме найдётся вино, мы бы выпили за ваше здоровье по стаканчику".
Принесли вино... Все выпили... Уходя, в дверях, Сталин, Молотов и Ворошилов помахали руками. Когда они вышли, Горький будто бы сказал: "Какие хорошие ребята! Сколько в них силы..."
Но насколько можно верить этим воспоминаниям Пешковой? В 1964 году на вопрос американского журналиста Исаака Левина о смерти Горького она отвечала: "Не спрашивайте меня об этом! Я трое суток заснуть не смогу..."
Второй раз Сталин с товарищами приехали к смертельно больному Горькому 10 июня в два часа ночи. Но зачем? Горький спал. Как ни боялись врачи, Сталина не пустили. Третий визит Сталина состоялся 12 июня. Горький не спал. Врачи дали на разговор десять минут. О чём они говорили? О крестьянском восстании Болотникова... Перешли к положению французского крестьянства.
Получается, что 8 июня главной заботой генсека и вернувшегося с того света Горького были писательницы, а 12-го - стали французские крестьяне. Всё это как-то очень странно.
Приезды вождя словно волшебно оживляли Горького. Он как будто не смел умереть без разрешения Сталина. Это невероятно, но Будберг прямо скажет об этом:
"Умирал он, в сущности, 8-го, и если бы не посещение Сталина, вряд ли вернулся к жизни".
Сталин не был членом горьковской семьи. Значит, попытка ночного вторжения была вызвана необходимостью. И 8-го, и 10-го, и 12-го Сталину был необходим или откровенный разговор с Горьким, или стальная уверенность, что такой откровенный разговор не состоится с кем-то другим. Например, с ехавшим из Франции Луи Арагоном. Что сказал бы Горький, какое мог сделать заявление?
После смерти Горького Крючкова обвинили в том, что он с докторами Левиным и Плетнёвым по заданию Ягоды "вредительскими методами лечения" "умертвил" сына Горького Максима Пешкова. Но зачем?
Если следовать показаниям других подсудимых, политический расчёт был у "заказчиков" - Бухарина, Рыкова и Зиновьева. Таким способом они якобы хотели ускорить смерть самого Горького, выполняя задание их "главаря" Троцкого. Тем не менее даже на этом процессе речь не шла о прямом убийстве Горького. Эта версия была бы уж слишком невероятной, ведь больного окружало 17 (!) врачей.
Одним из первых заговорил об отравлении Горького революционер-эмигрант Б.И. Николаевский. Якобы Горькому была преподнесена бонбоньерка с отравленными конфетами. Но версия с конфетами не выдерживает критики.
Горький не любил сладости, зато обожал ими угощать гостей, санитаров и, наконец, своих горячо любимых внучек. Таким образом, отравить конфетами можно было кого угодно вокруг Горького, кроме него самого. Только идиот мог задумать подобное убийство. Ни Сталин, ни Ягода не были идиотами.
Доказательств убийства Горького и его сына Максима не существует. Между тем тираны тоже имеют право на презумпцию невиновности. Сталин совершил достаточно преступлений, чтобы вешать на него ещё одно - недоказанное.
Реальность такова: 18 июня 1936 года скончался великий русский писатель Максим Горький. Тело его, вопреки завещанию похоронить его рядом с сыном на кладбище Новодевичьего монастыря, было по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) кремировано, урна с прахом помещена в Кремлёвскую стену.
Softmixer.com›2011/06/blog-post_18.html
Задача данной статьи - выяснить истинную причину ухода из жизни русского писателя АЛЕКСЕЯ МАКСИМОВИЧА ПЕШКОВА по его коду ПОЛНОГО ИМЕНИ.
Смотреть предварительно "Логикология - о судьбе человека".
Рассмотрим таблицы кода ПОЛНОГО ИМЕНИ. \Если на Вашем экране будет смещение цифр и букв, приведите в соответствие масштаб изображения\.
16 22 47 58 73 76 77 89 95 106 124 130 140 153 154 165 183 193 206 221 224 234 258
П Е Ш К О В А Л Е К С Е Й М А К С И М О В И Ч
258 242 236 211 200 185 182 181 169 163 152 134 128 118 105 104 93 75 65 52 37 34 24
1 13 19 30 48 54 64 77 78 89 107 117 130 145 148 158 182 198 204 229 240 255 258
А Л Е К С Е Й М А К С И М О В И Ч П Е Ш К О В
258 257 245 239 228 210 204 194 181 180 169 151 141 128 113 110 100 76 60 54 29 18 3
ПЕШКОВ АЛЕКСЕЙ МАКСИМОВИЧ = 258 = ЕСТЕСТВЕННАЯ СМЕРТЬ.
258 = 77-НЕХВАТКА \ кислорода \ + 181-НЕХВАТКА КИСЛОРОДА.
258 = КИСЛОРОДНОЕ ГОЛОДАНИЕ МИО\ карда \.
258 = 165-ИНФАРКТ МИОКАРД\ а \ + 93-ИНФАРКТ.
258 = 58-ОТ ИН\ фаркта... \ + 200-ОТ ИНФАРКТА МИОКАРД\ а \.
258 = ГИПОКСИЯ МИОКАРДА СЕРДЦ\ а \.
258 = 228-ВЕДУЩИЙ К ГИБЕЛИ ИНФАРКТ + 30-...КТ (конец идущего навстречу слова ИНФАРКТ).
Проверим это утверждение:
10 24 45 46 63 74 93
И Н Ф А Р К Т
93 83 69 48 47 30 19
Мы видим цифры 19, 30, 48, 93
Проведём дешифровку отдельных столбцов:
89 = КОНЧИНА
_____
181 = 77-НЕХВАТКА + 104-КИСЛОРОДА
198 = ВНЕЗАПНАЯ СМЕРТЬ
_____________________________
76 = НЕХВАТК\ а кислорода \
145 = СКОНЧАЛСЯ
___________________________________________________
128 = ОТ ГИПОКСИИ = МИОКАРД БЕЗ КИС\ лорода \ = ОТ ИНФАРКТА
140 = МИОКАРД БЕЗ КИСЛ\ орода \
__________________________________
128 = МИОКАРД БЕЗ КИС\ лорода \
193 = МИОКАРД БЕЗ КИСЛОРОДА
__________________________________
75 = СЕРДЦЕ
73 = МИОКАРДА
___________________________________
200 = ОТ ИНФАРКТА МИОКАРД\ а \
154 = ГОЛОДАНИЕ МИОКАРД\ а \
________________________________
105 = ГОЛОДАНИЕ МИ\ окарда \
165 = НЕДОСТАТОЧНО
_______________________
104 = КИСЛОРОДА
Справка:
Гипоксия миокарда – это состояние, при котором сердечная мышца, а миокард – это и есть мышца сердца, не получает нужного количества кислорода.
ddhealth.ru›bolezni-i-lechenie/1190…miokarda
Код ДАТЫ СМЕРТИ: 18.06.1936. Это = 18 + 06 + 19 + 36 = 79 = ОТ ГИПО\ ксии \ = ОТ ИНФ\ аркта \.
258 = 79 + 179-НАСТУПИЛ КОНЕЦ.
Код полной ДАТЫ СМЕРТИ = 226-ВОСЕМНАДЦАТОЕ ИЮНЯ + 55-\ 19 + 36 \-\ код ГОДА СМЕРТИ \-ГИБНЕТ = 281.
281 = 75-СЕРДЦЕ + 206-КИСЛОРОДНЫЙ ГОЛОД = ЗАКОНЧИЛОСЬ СЕРДЦЕБИЕНИЕ.
281 - 258-\ код ПОЛНОГО ИМЕНИ \ = 23 = МИ\ окард \.
Код числа полных ЛЕТ ЖИЗНИ = 177-ШЕСТЬДЕСЯТ + 84-ВОСЕМЬ = 261 = ВНЕЗАПНЫЙ ИНФАРКТ МИОКАР\ да \.
Смотрим столбец:
89 = КОНЧИНА
______________________________
180 = ШЕСТЬДЕСЯТ В\ осемь \
180 - 89 = 91 = УМИРАНИЕ.
Рецензии
Вы уверены, что он великий русский??? Очень сомнительно...
Максим Горький (настоящие имя и фамилия - Алексей Максимович Пешков; 1868–1936) благодаря своим дореволюционным сочинениям пользовался репутацией друга бедняков, борца за социальную справедливость. Между тем симпатия к людям социального «дна» сливалась в этих произведениях с рассуждениями о том, что вся русская жизнь есть сплошная «свинцовая мерзость» («Городок Окуров», «Жизнь Матвея Кожемякина» и др.). Горький утверждал, что русская душа по самой природе своей «труслива» и «болезненно зла» (самым удачным ее портретом он считал отвратительного старого сладострастника Федора Карамазова из романа Достоевского). Он писал о «садической жестокости, присущей русскому народу» (послесловие к книге С. Гусева-Оренбургского о еврейских погромах на Украине, 1923). Пожалуй, ни один публицист не писал с такой неприязнью ни об одной нации - разве что гитлеровские идеологи о евреях. Такие обвинения, какие высказаны Горьким в работе «О русском крестьянстве», предъявляют только тем, кого решено уничтожить.
И Горький принял в этом уничтожении прямое участие. В 1905 г. он вступил в РСДРП. В 1917 г., разойдясь с большевиками по вопросу о своевременности их переворота, формально остался вне партии. Он был богат, мог позволить себе с 1906 по 1914 г. жить в вилле на о. Капри и жертвовать крупные суммы в партийную кассу. Он финансировал ленинские газеты «Искра» и «Вперед». Во время декабрьского мятежа 1905 г. его московская квартира, охраняемая кавказской дружиной, стала мастерской, где изготовлялись бомбы; куда свозили оружие для боевиков. В 1906 г. Горький отправился в турне по Америке, собрал около 10 тысяч долларов в кассу большевиков. После того, как газеты напечатали его воззвание «Не давайте денег русскому правительству», США отказались дать России кредит в полмиллиарда долларов. Горький отблагодарил Америку, описав ее как мрачную «страну желтого дьявола».
После 1917 г. Горький продолжил сотрудничество с большевиками. На словах нередко критикуя их политику (с их полного позволения), он на деле принимал участие в их акциях. Например, в 1919 г. по поручению большевиков он сформировал экспертную Комиссию, заключения которой послужили основанием для вывоза множества произведений искусства за границу. Это разорило крупнейшие художественные хранилища России.
Хотя Горький понимал, что «комиссары относятся к России, как к материалу для опыта» и что «большевизм есть национальное несчастие», он продолжал находиться в дружеских отношениях с новой властью и с ее вождем которого в очерке «Владимир Ильич Ленин» (1920; не путать с более поздним «В. И. Ленин») приравнял к святым (И. А. Бунин назвал эту статью «бесстыдным акафистом»).
С 1921 по 1931 гг. Горький жил за рубежом, в основном - в Италии. Еще из-за границы пролетарский писатель освящал своим авторитетом смертные приговоры, выносимые по абсурдным обвинениям. Вернувшись в СССР, он энергично включился в тотальную охоту за мнимыми «врагами» и «шпионами». В 1929–1931 гг. Горький регулярно публиковал в «Правде» статьи, которые впоследствии составили сборник «Будем на страже!». Они призывают читателей искать вокруг себя вредителей, тайно изменивших делу коммунизма. Самая известная из этих статей - «Если враг не сдается, его уничтожают» (1930); ее заглавие стало своеобразным девизом всей советской политики. При этом Горький, как и восхищавшие его карательные органы, для прикрепления ярлыка «враг» не нуждался ни в каких доказательствах. Самые злейшие враги, по его мнению, - это те, против кого нет доказательств. «Горький не просто поет в хоре обвинителей - он пишет музыку для этого хора», - констатирует швейцарский исследователь Ж. Нива.
Поразителен язык этих статей «писателя-гуманиста»: люди здесь постоянно именуются мухами, солитерами, паразитами, получеловеческими существами, дегенератами. «В массе рабочих Союза Советов действуют предатели, изменники, шпионы… Вполне естественно, что рабоче-крестьянская власть бьет своих врагов, как вошь». При этом Горький восхвалял «исторически и научно обоснованный, подлинно общечеловеческий, пролетарский гуманизм Маркса - Ленина - Сталина» (статья «Пролетарский гуманизм»); восхищался тем, «как прост и доступен мудрый товарищ Сталин» («Письмо делегатам Всесоюзного съезда колхозников-ударников»). Сохраняя свою давнюю ненависть к крестьянству, Горький напоминал, что «мужицкая сила - сила социально нездоровая и что культурно-политическая, последовательная работа Ленина-Сталина направлена именно к тому, чтобы вытравить из сознания мужика эту его „силу“, ибо сила эта есть… инстинкт мелкого собственника, выражаемый, как мы знаем, в формах зоологического озверения» («Открытое письмо А. С. Серафимовичу», 1934). Напомним, что это публиковалось в годы, когда наиболее трудолюбивые и хозяйственные крестьяне («кулаки») расстреливались или выселялись в зону вечной мерзлоты.
В поддержку сфабрикованному ОГПУ «делу Промпартии» Горький написал пьесу «Сомов и другие» (1930). В соответствии с этим абсурдным процессом, в ней выведены инженеры-вредители, которые назло народу тормозят производство. В финале приходит «справедливое возмездие» в лице агентов ОГПУ, которые арестовывают не только инженеров, но и бывшего учителя пения (его преступление в том, что он «отравлял» советскую молодежь разговорами о душе и старинной музыке). В статьях «К рабочим и крестьянам» и «Гуманистам» Горький поддерживает столь же нелепое обвинение против профессора Рязанова и его «сообщников», которые были расстреляны за «организацию пищевого голода».
Горький не обязательно одобрял все репрессии. Аресты старых большевиков, борцов с «проклятым царизмом», его беспокоили. В 1932 г. он даже высказал начальнику чекистов Г. Ягоде свое недоумение по поводу ареста Л. Каменева. Но судьбы миллионов осужденных на смерть простых людей у него такого недоумения не вызывали. В 1929 г. Горький посетил Соловецкий лагерь. Один из малолетних заключенных, видя в нем заступника угнетенных, рискнул рассказать ему о чудовищных условиях жизни в этом лагере. Горький прослезился, но оставил после разговора с мальчиком (почти сразу же расстрелянным) в «Книге отзывов» Соловецкого лагеря восторженные похвалы тюремщикам.
В 1934 г. под редакцией Горького был издан сборник «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина». В книге поддерживаются все бредовые обвинения тех лет: что инженеры, например, травят работниц мышьяком в заводских столовых, тайно ломают станки. Концлагерь изображен как светоч прогресса; утверждается, что в нем никто не умирает (в реальности на строительстве Беломорского канала погибло не менее 100 000 заключенных). Выступая перед строителями канала 25 августа 1933 г., Горький восхищался тем, «как ОГПУ перевоспитывает людей», и со слезами умиления говорил о чрезмерной скромности чекистов. По оценке А. И. Солженицына, данной им в «Архипелаге ГУЛАГ», в книге «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» Горький впервые в русской литературе воспел рабский труд.
Независимо от того, считать ли талант Горького первоклассным или раздутым прессой; независимо от того, верить ли в его искренность или в то, что в душе он не одобрял политику Сталина; независимо от того, доверять ли версии о том, что 68-летний писатель, долго лечившийся от чахотки, умер не от болезни, а от данного по приказу из Кремля яда - факт остается фактом: Горький способствовал организованному убийству миллионов невинных людей.
Его смерть тогда вызвала много вопросов, ответы на которые не найдены и по сей день. Умер сам или помогли - отравили, залечили врачи-убийцы? И чем мог помешать Сталину писатель, воспевавший человека нового - революционного - типа? В тайнах Горького «АиФ» разбирался вместе с писателем Павлом БАСИНСКИМ, автором недавно вышедшего исследования о Максиме Горьком.
«Окно в Европу»
«АиФ»: - Убил ли Сталин Горького? Лично я абсолютно убеждён, что Горький умер своей смертью.
П.Б..: Умиравшего Горького окружали свыше десятка ведущих московских врачей, и отнюдь не все они, как Левин и Плетнёв, были затем казнены. Некоторые дожили до 60-х, когда многое можно было если не писать, то говорить вслух. До середины 60-х дожила и законная жена Горького Екатерина Пешкова, и она, насколько известно, решительно отрицала факт возможного убийства её мужа. При кончине Горького присутствовала Мария Будберг, которая затем беспрепятственно выехала в Англию... Вообще, Горького окружало такое количество разных и отнюдь не глупых людей, что тайно отравить его было фактически невозможно. И чем? Пресловутыми конфетами, которые он сам не ел, но обязательно передал бы внучкам или домашней челяди? Таблетками, которые давала ему влюблённая в него медсестра Олимпиада Черткова? Инъекциями, которые делала она же?
А вот то, что Горький мешал Сталину накануне гигантской чистки, - это верно. Горький оставался таким последним большим «окном в Европу», которое Сталин хотя и плотно закрыл, изолировав Горького от мирового сообщества, но от которого тем не менее постоянно «поддувало». То Ромен Роллан приедет в Москву с визитом, то Луи Арагон отправится в Россию, чтобы встретиться с больным Горьким... И хотя поведение его в отношении сталинизма было «выше всех похвал» (оправдывал, воспевал, чего уж греха таить!), но человек-то был непредсказуемый. Смерть его, конечно, развязала Сталину руки. Лично мне не столь важно, убили или нет Горького. В любом случае вот такой страшный конец Горького - на казённой даче, под наблюдением НКВД, с постоянными унижениями великого писателя мира - был, увы, закономерен.
Колоссальная трагедия Горького в том, что он, который на равных общался с Толстым и Чеховым, Короленко и Розановым, Блоком и Гумилёвым, в конце жизни встал на одну доску со всеми этими «галифе». Вы можете себе представить душевный диалог Чехова и Ягоды? Абсурд! А Горький вполне душевно общался с Ягодой, который был «свой» в его доме. Можете себе представить конструктивную беседу Толстого и Сталина? Дикость! А Горький за шесть дней до смерти обсуждает с вождём будущее русской литературы. Я занимаюсь Горьким не одно десятилетие, но постичь это, вместить в своё представление о нём не могу!
«АиФ»: - Горькому принадлежит фраза: «За всё, что человек берёт, он платит собой». За что пришлось заплатить лично ему? Ведь, наверное, нельзя говорить о том, что он продался советской власти, когда в 1928-м вернулся из Европы в СССР, когда поддержал политику Сталина? Он скорее подарил той власти себя.
А почему вы разделяете эти вещи? И продался, и подарил… Заплатил - ценой будущего писательского авторитета - за богатую жизнь семьи, но главное - за возможность не прозябать в эмиграции, сочиняя ностальгические романы о России, «которую мы потеряли», но активно участвовать в новой культуре. Нужно понимать особенности той эпохи, прежде чем судить о поведении Горького. Унижал Сталин русских писателей? А Бунина не унижали во Франции, когда в Грасс, где тогда жил писатель, пришли фашисты? А Куприна не унижало его нищенство в жалкой парижской квартирке? А гордая Марина Цветаева зачем вернулась в СССР из Франции, чтобы через несколько лет повеситься в Елабуге? Горький, разумеется, несёт куда большую ответственность за многое, что случилось в стране. Но не нужно отрывать его от трагической судьбы России и мира. К тому же Горький был просто живой человек, со своими слабостями и недостатками...
«Алёша, помоги!»
«АиФ»: - А какие у него были слабости? Ведь в воспоминаниях современников он предстаёт почти аскетом.
П.Б..: - Ну если я начну перечислять все слабости Горького... Во-первых, я не имею на это морального права. Во-вторых, надо отчётливо понимать, что это слабости великого человека.
Ну да, были у него слабости. Страсть коллекционера. Женщины. Фанатичное отношение к науке, культуре, которое было результатом того, что он сам был самородок, самоучка. Любил дорогую одежду, хорошее вино, красивые виллы. Курил чудовищно. Мог много выпить, никогда не пьянея. Наверное, несколько холодно повёл себя в отношении своего друга писателя Леонида Андреева, когда тот в 1906 году приехал к нему на Капри после смерти жены, потерянный, раздавленный. Жестоко, несправедливо отозвался о самоубийстве Маяковского: «Нашёл время!» Не помог Андрею Платонову, оттолкнул его в трудный момент.
Да, он был грешный человек. Но и невероятно щедрый! Единственный, кто всю жизнь заботился о других писателях, а не только о себе. Вот мы говорим: не помог Платонову. А кто помог? Кто вообще мог помочь? И почему Платонов, как и все, обращался за помощью именно к Горькому? Да потому, что Горький с самого начала своей писательской карьеры, ещё со времён издательства «Знание», стал такой «дойной коровой». Чуть что - бегут к Горькому! Пишут Горькому! «Алексей Максимович! Помогите!» Василий Розанов умирает от голода и холода в Сергиевом Посаде - кому он пишет? «Максимушка, спаси от последнего отчаяния! Гибну! Гибну!» И большевик Зиновьев пишет ему из тюрьмы, куда его посадил Сталин. И художник Корин. И десятки, сотни учёных, писателей, интеллигентов... Потому что Горький в их представлении - это такой «собес», от него можно что-то получить - от материальной помощи до вызволения из тюрьмы. В его квартире в Петрограде на Кронверкском проспекте после революции прятались члены императорской семьи и опальные эсеры.
Что касается гражданских жён и муз... Горький не всегда пользовался успехом у женщин. В юности был угловатый, некрасивый и «умственный» молодой человек - девушки таких не любят. Одна из причин его попытки самоубийства в Казани была связана именно с неудачами на любовном фронте. Горький начинает пользоваться успехом у женщин, когда становится знаменитым и богатым. Обычная история. У него была одна гражданская жена - актриса МХТ Мария Андреева. Законная жена - Екатерина Пешкова. И страстная, многолетняя любовь - Мария Будберг, которой он посвятил «Жизнь Клима Самгина». Вот женщины, которые занимали действительно огромное место в жизни Горького, с которыми у него были непростые отношения и которые оказали влияние на его личность.
Он любил сына Максима, любил Будберг и многих ещё любил. Порой вообще загадочных людей, вроде приёмного сына Зиновия Пешкова. Горький усыновил Зиновия Свердлова, старшего брата Якова Свердлова, одного из руководителей партии большевиков. Зиновий происходил из многодетной еврейской нижегородской семьи гравёра, с которой Пешков был знаком ещё в молодости. У Зиновия были очень сложные отношения с настоящим отцом. Есть версия, что тот проклял Зиновия за предательство иудейской веры, за крещение в православную веру, а его крёстным отцом как раз и был Горький.
Впоследствии Зиновий стал героем Франции, боевым офицером, воевал в Африке, потерял руку, был военным атташе в Японии и Китае, стал генералом и был награждён орденом Почётного легиона. Очень неординарная личность! Вполне в горьковском вкусе.
Своего родного сына Максима Горький очень любил и тяжело переживал его смерть в 1934 г. - смерть внезапную, от пневмонии, вызвавшую тогда много пересудов. Максим был разносторонне талантлив (художник, изобретатель, автогонщик), но в отличие от отца не обладал внутренней дисциплиной. В годы революции и Гражданской войны, когда отец спасал интеллигенцию от большевиков, Максим работал в ЧК и принимал участие в арестах тех самых людей, которых пытался спасать его отец. У Максима была красавица жена - Тимоша, в которую были влюблены нарком НКВД Генрих Ягода и «красный граф» Алексей Толстой. Максим - часть довольно запутанной семейной жизни Горького.
«АиФ»: - Кто, на ваш взгляд, оказался более ценен для русской культуры - Горький-писатель или Горький-человек, спасавший писателей и профессоров?
П.Б..: - Я противник разделения Горького на «писателя» и «общественника». Горький - это синтетическая личность. Например, повесть «Мать» - безумно интересная вещь, если понимать глубину актуальных вопросов, в ней затронутых. Легко написать роман о любви барышни и гимназиста. А вот о революционере… Тем более о матери революционера… Вы скажете: кому это сейчас нужно? Но появляется в начале XXI века роман «Санькя» Захара Прилепина, и вдруг оказывается, что эта тема отнюдь не умерла. А ведь это Горький её проторил.
Горький первый соединил культуру и коммерческий успех. Он сумел соединить в своём издательстве «Знание» практически всех лучших прозаиков и сделать это предприятие коммерчески выгодным. Если бы наши нынешние владельцы крупных издательств присмотрелись к этому опыту Горького, мы не имели бы ужаса 90-х годов, когда читателей завалили самым низкопробным литературным барахлом.
В конце сентября 1935 года Алексей Максимович Горький приехал из Москвы в Крым, в Тессели. Рядом с ним был только один близкий ему человек - Олимпиада Дмитриевна Черткова (Липа).
Загадки истории России / Николай Непомнящий. — М.: Вече, 2012.
У постели больного А. М. Горького. Художник В. П. Ефанов. 1944 г.
Алексей Максимович уже давно находился «под колпаком» у власти. В Крыму же он был практически в полной изоляции. Даже Крючков, его многолетний секретарь и бессменный осведомитель Лубянки, остался в Москве. Сталин и глава НКВД Генрих Ягода перестали отвечать на письма писателя.
Казалось бы, теперь он стал власти неинтересен. Однако всего полгода назад его не пустили в Париж на Международный конгресс писателей в защиту культуры. А в Тессели он по-прежнему был окружен сотрудниками НКВД в форме и в штатском. К Горькому почти никого не допускали, вся его корреспонденция просматривалась.
Но вот в конце мая 1936 года заболели гриппом Марфа и Дарья, две его любимые внучки, оставшиеся в Москве. У Алексея Максимовича появился предлог вырваться из крымского заточения. Он немедленно выехал в Москву. 27 мая он уже в столице, навестил своих внучек, побывал на могиле сына на Новодевичьем кладбище, принял у себя на Малой Никитской руководителей комсомола, а потом приехавшего из Ленинграда своего давнего друга Николая Буренина. А 1 июня он серьезно заболел. Диагноз - грипп, а дальше - крупозное воспаление легких и сердечная недостаточность…
Болезнь развивалась точно так же, как два года назад у сына Максима. А сына, он был почти уверен в этом, убили сотрудники НКВД. Теперь Алексей Максимович в Горках, там, где двенадцать лет назад умер Ленин. Лечили и консультировали писателя 17 (!) самых известных врачей из Москвы и Ленинграда. Но больному становилось все хуже. «Правда» с 6 июня 1936 года начала публиковать бюллетени о здоровье Горького.
8 июня врачи признали его состояние критическим. И тут раздался звонок из Кремля. Сообщили, что в Горки едут Сталин, Молотов и Ворошилов. Черткова (она была акушеркой) на свой страх и риск ввела Алексею Максимовичу очень большую дозу камфары. «Результат оказался ошеломительным, - пишет Аркадий Ваксберг в своей недавно вышедшей книге «Гибель Буревестника», - Сталин ожидал увидеть если еще не труп, то уже умирающего, а увидел писателя, к которому явно вернулась жизнь». Горький не пожелал говорить о своей болезни - перевел разговор на «текущие дела»: об издании «Истории гражданской войны», «Истории двух пятилеток»… Сталин потребовал вина, и трое «вождей», выпив за здоровье «великого пролетарского писателя», отбыли в Москву.
К 16 июня наступило настолько очевидное улучшение, что врачи решили: кризис миновал. Но в ночь на 17-е вдруг, без всякого видимого повода, ситуация резко изменилась. Горький начал задыхаться, пульс делал невероятные скачки, температура то сильно поднималась, то внезапно падала, губы посинели…
В 11 часов 10 минут утра 18 июня наступила смерть. Тело Горького еще не успели вывезти из Горок, как Генрих Ягода лично опечатал все комнаты, бегло просмотрев бумаги писателя. Через два дня на Красной площади состоялись похороны Горького, урну с прахом замуровали в Кремлевской стене.
Медицинские документы - история болезни, заключение о смерти, судебно-медицинская «экспертиза» на процессе «врачей-убийц» 1938 года, ретроспективная экспертиза 1990 года и другие - полны противоречий и не отвечают на главный вопрос, от чего же, собственно, Горький умер. Всю жизнь его лечили от туберкулеза легких, но эта болезнь вообще не отмечена в заключении патологоанатома И. В. Давыдовского.
В медицинском заключении говорится о какой-то «тяжелой инфекции», от которой якобы наступила смерть, а в акте вскрытия - об «острой инфекции», хотя медики прекрасно знали, что инфекции «вообще» - ни тяжелой, ни острой, ни легкой - не существует, а есть конкретные, притом различные инфекции, порождающие ту или иную болезнь.
Недавно стало известно, что за те две с лишним трагические недели в Горках один за другим заболели люди из обслуживающего персонала: комендант, его жена, повар - всего семь человек, и каждому был поставлен один и тот же диагноз - ангина. У всех были симптомы, похожие на те, что отмечались у Горького. Никакого контакта с ним эти люди не имели, заразиться от него не могли, а близкие, постоянно общавшиеся с писателем, ничем не заболели. Остается предположить, что источником заражения была пища, которую готовили для Горького и которую могли есть и заболевшие. Подобную картину болезни могла вызвать сыворотка из смеси пневмококков и стафилококков.
Еще в 1933—1934 годах Генрих Ягода, в прошлом фармацевт, организовал в недрах ОГПУ-НКВД секретную лабораторию по производству ядов для устранения «врагов народа» сначала за границей, а затем и внутри страны. На Лубянке создавались специальные яды, приводящие к моментальной или быстрой смерти с имитацией симптомов других болезней. Как стало известно из частично доступных архивных документов этой лаборатории, там велись эксперименты по сочетанию различных болезнетворных возбудителей для усиления «эффекта». В опытах над живыми людьми и в их умерщвлении участвовали крупные специалисты-медики, удостоенные за свои эксперименты наград и самых высоких научных званий.
Складывается впечатление, что, дав толчок болезни Горького, инициаторы понадеялись на ее естественный ход, поскольку измученный множеством всяких недугов организм писателя был действительно очень ослаблен. Но резервные силы организма, воля Горького к жизни начали побеждать болезнь. Когда это стало очевидным (скорее всего - 16 июня), болезни решили «помочь»…
Отметим еще некоторые, почти мистические странности тех драматических дней. Алексей Максимович заболел, как уже говорилось, 1 июня, а «профессор-философ» Юдин, он же секретарь Союза писателей и негласный сотрудник НКВД, еще 31 мая говорил своим знакомым, что Горький смертельно болен и надежды на то, что он выживет, нет никакой.
В июне, в первые дни болезни Алексея Максимовича, в дом на Малой Никитской, а потом и в Горки (по кремлевской «вертушке») звонили неизвестные, справлялись - куда доставлять венки и посылать телеграммы соболезнования.
Несколько таких телеграмм было даже получено! На Малую Никитскую приходили люди с ордером районного архитектора на занятие «освободившегося» дома. Это был какой-то жуткий, кем-то скоординированный психологический прессинг!
Вряд ли болезнь и смерть писателя были «организованы» Генрихом Ягодой по собственной инициативе. Подобную самодеятельность в отношении крупных фигур Сталин не терпел. Значит, распоряжение убить Горького отдал сам Сталин. Но почему? Какую опасность представлял для него Горький в 1936 году?
«То, что он мог дать Сталину, он уже дал, - пишет Ваксберг. - Мертвый Горький автоматически превращался в союзника, за живого никто поручиться не мог. Его дружба с Бухариным была очевидной, дружба со Сталиным - воображаемой. Горького надо было скорее канонизировать, объявить лучшим сталинским другом, советским святым, и сделать это раньше, чем он мог что-нибудь натворить, поставив под сомнение такую возможность».
Аркадий Ваксберг излагает и другой, более конкретный мотив преступления. В 1935—1936 годах готовилась новая, «сталинская» конституция. Часть оппозиционно настроенной советской научной и творческой интеллигенции, и прежде всего Максим Горький, выдвинула идею создания так называемой «партии беспартийных», или «Союза интеллигентов», который мог бы выступить на выборах в советский парламент отдельным списком, а в дальнейшем «конструктивно помогать» правящей партии - ВКП(б).
Предполагалось, что список кандидатов в депутаты от этой партии возглавят А. М. Горький, академики И. П. Павлов, А. П. Карпинский (президент АН СССР) и В. И. Вернадский. Павлов и Карпинский были известны своим неприятием советского партократического режима. Павлов открыто говорил, что ежели то, что делают большевики с Россией, - эксперимент, то для такого эксперимента он пожалел бы предоставить даже лягушку…
Максим Горький стремился гуманизировать власть, пытался «перевоспитать» сначала Ленина, а затем Сталина. Конечно, у него ничего не могло выйти. Но Горький думал иначе. Ради этой иллюзорной цели он шел на многие жертвы, компромиссы, перешагивал через собственные нравственные принципы, и в результате потерял свободу, а потом и жизнь.
«В нише Кремлевской стены, - пишет Аркадий Ваксберг, - замурована не только тайна его жизни, но и тайна смерти - одна из самых страшных в нескончаемом ряду кровавых советских загадок».
СМЕРТЬ МАКСИМА ГОРЬКОГО
Николай Непомнящий - 100 великих загадок XX века...
«Здесь медицина неповинна…». Именно так поначалу утверждали врачи Левин и Плетнев, проводившие лечение писателя в последние месяцы его жизни, а позднее привлекавшиеся в качестве обвиняемых на процессе «правотроцкистского блока». Вскоре, однако, они «признали» умышленно неправильное лечение и даже «показали», что их сообщницами были медицинские сестры, делавшие больному до 40 уколов камфары в сутки. Но как было на самом деле, единого мнения нет. Историк Л. Флейшлан прямо пишет: «Факт убийства Горького можно считать непреложно установленным». В. Ходасевич, напротив, верит в естественную причину смерти пролетарского писателя.
Как известно, приемный сын Горького, Зиновий Пешков, сделал во Франции блестящую военную и дипломатическую карьеру, что могло крайне неблагоприятно сказаться на его ближайших родственниках в стране Советов. Об этом и предупреждал Алексей Максимович в письмах к Зиновию, прибегая к «эзопову языку». Письма писатель не доверял почте, а передавал их с оказией — через журналиста Михаила Кольцова или через близких друзей, которым полностью доверял. В этих посланиях Горького чувствовался «страх смерти», — читаем в воспоминаниях Луи Арагона, ныне хранящихся в архивном фонде «Триоле — Арагон» в Париже. Однако подлинников писем и телеграмм Горького в этом архиве нет! Не обнаружено никаких следов их присутствия и в других писательских архивах. Некоторые исследователи полагают, что Горький хотел переслать друзьям во Франции и свой личный дневник. Однако этот дневник бесследно исчез, повторив судьбу многих его писем.
В посланиях к Арагону и Триоле писатель неоднократно торопил их с приездом в Москву, настойчиво звал в СССР для нужного и не терпящего отлагательства разговора. Какого? Этого нельзя было доверить письму, и, поняв это, в мае 1936 года Эльза и Луи отправились в СССР. Путь их пролегал через Лондон и Ленинград. В северной столице они задержались на некоторое время у Лили Брик. Задержка гостей в Ленинграде выглядела странно, поскольку в это время Алексей Максимович тяжело заболел. И тем не менее Арагон медлил. Создается впечатление, что он намеренно оттягивал день приезда в Москву и появился в столице, как свидетельствуют ранее известные документы, лишь 18 июня — в день смерти Горького! Однако в интервью газете «Правда», опубликованном 16 (!) июня 1936 года, Арагон говорил, что прибыл в Москву накануне, то есть 15 июня!
Официально сообщалось, что 1 июня Горький подхватил элементарный грипп, давший серьезные осложнения. Бюллетени о состоянии здоровья писателя публиковались на первых полосах «Правды» и «Известий» — факт небывалый даже для знаменитого писателя. Создавалось впечатление, что читателей «готовят» к самому худшему, хотя к этому, кажется, не было никаких оснований.
Были два периода улучшения состояния больного. Первый относится ко времени после посещения Горького 8 июня Сталиным, Молотовым и Ворошиловым. Как писал в те дни журнал «Колхозник», «Горький буквально встал из гроба…».
Второй раз больному вдруг стало лучше с 14 по 16 июня. Горький тогда встал с постели и, по свидетельству очевидцев, произнес: «Довольно валяться! Мне надо работать, отвечать на письма!». Он побрился, привел себя в порядок, сел за рабочий стол…
О том, что случилось в последующие два дня, известно мало, но факт остается фактом: у Горького резко ухудшилось самочувствие, и 18 июня в 11.10 утра он умер…
В 1938 году проходил уже упомянутый выше процесс «правотроцкистского блока», в котором в ряду других «врагов народа» фигурировал врач Плетнев. За «умышленно неправильное лечение» великого пролетарского писателя Плетнев получил солидный срок и был отправлен в воркутинские лагеря. Там в 1948 году он встретился с отбывавшей срок немецкой коммунисткой Б. Германд. Они нередко вели беседы, в которых касались обстоятельств смерти Горького. Б. Германд после освобождения рассказала об этих беседах в своих воспоминаниях. Из них следовало, что резкое ухудшение состояния здоровья Горького 17 июня произошло из-за того, что он попробовал… конфеты, подаренные ему Сталиным! Как известно, у Ягоды была специальная лаборатория, изготовлявшая различные яды… К слову, протокол о вскрытии тела Горького не упоминает «о проверке на отравление». Сохранилось свидетельство некоего А. Новикова, бывшего капитана НКВД, с которым разговаривал участник французского Сопротивления М. Браун, оставивший об этом разговоре запись в своем дневнике: «Когда я сказал, что вскрытие должно было обнаружить отравление, если применялись яды, Новиков только рукой махнул: “Ничего ты не понимаешь! Протокол о вскрытии был составлен раньше смерти Горького!”».
Рассказ о последних днях жизни писателя был бы неполным без упоминания женщины, последней видевшей живого Горького. Ее имя — Мура Закревская-Будберг. Она прожила с Алексеем Максимовичем целых 12 лет, из них 7 лет — за границей, причем он любил ее страстно и самозабвенно. Неудивительно, что писатель посвятил именно ей свой самый крупный роман «Жизнь Клима Самгина». Мура была допущена ко всем деловым и финансовым бумагам и к самым сокровенным архивам писателя. Трагедия заключается в том, что Мура была тесно связана с ВЧК, и каждый шаг Горького моментально становился известным властям. Эта женщина прожила долгую жизнь и скончалась в 1974 году, оставив после себя сотни заметок, рисунков, конспектов и рассказов о себе. Но ни одна из этих бумажек не приблизила исследователей к разгадке тайны гибели Горького, ибо Мура заблаговременно уничтожила весь свой личный архив…
Если принять версию умышленного убийства Горького по распоряжению Сталина, то возникает вопрос: зачем было ускорять смерть писателя, который поддерживал политику «вождя народов», одобрял процесс «Промпартии» в 1930 году, весьма положительно отзывался по поводу «принудительного труда во имя перековки»? Но, с другой стороны, именно Горький так и не написал биографию Сталина, хотя ему давали такое «партийное поручение» и предоставляли для этого все необходимые материалы. Писатель ослушался вождя, а это никому не прощалось! К тому же Горький хлопотал о публикации «Бесов» Ф. М. Достоевского и защищал репрессированных писателей и ученых.
Последствиями такого неповиновения стали отказ в загранпаспорте для поездки на лечение в Италию, установление цензуры на переписку с Роменом Ролланом, перлюстрация корреспонденции, адресованной писателю… «Окружили… Обложили… Ни взад, ни вперед! Непривычно сие!» — такое отчаянное признание вырвалось у Горького в одном из писем. Убийство Кирова стало событием, положившим конец надеждам на примирение власти с интеллигенцией и большевистской оппозицией. Массовые расстрелы, ссылки, ликвидация Общества старых большевиков и Общества политкаторжан, процессы над Зиновьевым и Каменевым, по-видимому, не могли не ложиться тяжелым грузом на сердце писателя…
Ромен Роллан в своем дневнике отмечал, что причиной безвременной и не вполне естественной смерти Горького был его высокий престиж на Западе. Этого мнения придерживались многие современники писателя. Даже «обвинитель» А. Я. Вышинский в своей речи признал это: «Враги народа не могли лишить Горького возможности вести активную политическую деятельность иначе, как остановить его жизнь!».
После смерти М. Горького против его сотрудников и ближайших сподвижников начались гонения и репрессии. А некто Г. Стецкий, державший под личным контролем переписку Горького и Ромена Роллана, был назначен председателем комиссии по литературному наследию писателя. Этот факт литературоведы и по сей день иногда именуют «второй смертью» великого писателя…
Материал М. Ершова
Последняя загадка великого писателя
Вскоре у писателя, критика Павла Басинского, лауреата премии “Большая книга-2010” за книгу “Лев Толстой. Бегство из рая”, выходит еще одно серьезное исследование, которое, несомненно, вызовет бурное обсуждение. Посвящено оно ключевой для начала ХХ века в России фигуре — Максиму Горькому. Сколько судеб на нем перекрестилось, сколько он сделал, а сколько наворотил — принадлежит суду истории. А факты — здесь. “МК” публикует отрывки из книги “Страсти по Максиму. Горький: 9 дней после смерти”.
С внучками Марфой и Дарьей.
“Когда он умер…”
По воспоминаниям медицинской сестры Олимпиады Дмитриевны Чертковой, постоянно дежурившей возле тяжело умиравшего писателя, вскрытие проводилось прямо в спальне Горького, на его столе.
Врачи ужасно торопились.
“Когда он умер, — вспоминал секретарь и поверенный Горького П.П.Крючков, — отношение к нему со стороны докторов переменилось. Он стал для них просто трупом.
Обращались с ним ужасно. Санитар стал его переодевать и переворачивал с боку на бок, как бревно. Началось вскрытие…”
Когда Крючков вошел в спальню, он увидел “распластанное окровавленное тело, в котором копошились врачи”. “Потом стали мыть внутренности. Зашили разрез кое-как простой бечевкой, грубой серой бечевкой. Мозг положили в ведро…”
Это ведро, предназначенное для Института мозга, Крючков сам отнес в машину. Он вспоминал, что делать это было ему “неприятно”.
Неприязненное отношение горьковского секретаря (вскоре казненного за будто бы убийство Горького и его сына Максима) к обычным в общем-то манипуляциям медиков показывает, что вокруг умиравшего писателя бушевали темные страсти, плелись и сами собой заплетались таинственные интриги. Ни один из великих русских писателей не умирал в такой конспиративной, но в то же время открытой для вмешательства посторонних людей атмосфере. Испытываешь невольное содрогание перед тем, во что способны превратить политические интриганы самый главный после рождения момент жизни человеческой — умирание, уход из земного бытия.
Но, по правде говоря, Горький и сам запутал себя в этих интригах. Он сам позволил чужим, враждебным его писательской, артистической натуре силам вмешаться не только в его жизнь, но и в его смерть. Трагедия Горького была подготовлена им самим. Нам же остается лишь изумляться мужеству человека, который не испугался стать центральной личностью своей эпохи, не спрятался от ее противоречий и умер все-таки достойно, как настоящий сильный мужчина и великий русский человек. “Застегнутый на все пуговицы”, бесстрашно ожидая смерть и глядя на все происходившее вокруг него даже с некоторой писательской иронией.
“Чтобы я пошла смотреть, как его будут потрошить?”
Олимпиада Черткова была не просто медсестрой Горького. Она любила его и считала себя любимой им. “Начал я жить с акушеркой и кончаю жить с акушеркой”, — по ее воспоминаниям, будто бы пошутил он. Олимпиада утверждала, что именно она является прототипом Глафиры, любовницы Булычова в пьесе “Егор Булычов и другие”. Она отказалась присутствовать при вскрытии дорогого ей человека. “Чтобы я пошла смотреть, как его будут потрошить?”
Этот крик боли и любви к сильному и своеобразно красивому даже в старости мужчине, который несколько минут назад был еще жив, и вот уже его, беспомощного, режут на части хладнокровные анатомы, невозможно сымитировать. Эти слова трогают и сегодня. Тем более что записывались воспоминания Олимпиады (Липы, Липочки, как ее называли в семье писателя) с ее слов помощником Горького А.Н.Тихоновым в той же самой спальне и на том же самом столе.
Правда, записывались спустя девять лет после кончины Горького. Порой самые банальные чувства трогают живее самых драматических страстей. И спустя девять лет воспоминания Липы дышат нежностью обычной земной женщины. Уже немолодой — когда Горький умирал, ей самой было за пятьдесят. Она говорит о смерти не всемирно известного писателя, “основоположника социалистического реализма”, а несчастного, измученного страданиями мужчины.
Того самого, который воспел Человека как Бога, как Титана.
А Олимпиада что говорит?
“A.M. любил иногда поворчать, особенно утром:
— Почему штора плохо висит? Почему пыль плохо вытерта? Кофе холодный…”
В последние дни своей бурной, путаной, полной противоречий жизни Горький высоко ценил простую человеческую заботу Липочки. Он называл ее “Липка — хорошая погода” и утверждал, что “стоит Олимпиаде войти в комнату, как засветит солнце”.
В ночь, когда умирал Горький, на казенной даче в Горках-10 разразилась страшная гроза. И об этом тоже “Липка — хорошая погода” вспомнила спустя девять лет так, словно это было вчера. Пожалуй, только из ее воспоминаний можно прочувствовать предсмертное состояние Горького.
Черткова: “За день перед смертью он в беспамятстве вдруг начал материться. Матерится и матерится. Вслух. Я — ни жива ни мертва. Думаю: “Господи, только бы другие не услыхали!”
“Однажды я сказала А.М.: “Сделайте мне одолжение, и я вам тоже сделаю приятное”. — “А что ты мне сделаешь приятное, чертовка?” — “Потом увидите. А вы скушайте, как бывало прежде, два яйца, выпейте кофе, а я приведу к вам девочек (внучек, Марфу и Дарью. — П.Б. )”. Доктора девочек к нему не пускали, чтоб его не волновать, но я решила — все равно, раз ему плохо, пусть по крайней мере у девочек останется на всю жизнь хорошее воспоминание о дедушке”.
Внучек привели. Он с ними “хорошо поговорил”, простился. Волнующая сцена. Особенно если вспомнить, что невольной причиной болезни деда стали внучки, заразив его гриппом, когда он приехал из Крыма...
Дело врачей
Петр Крючков (секретарь Горького): “Если бы не лечили, а оставили в покое, может быть, и выздоровел бы”.
Значит, врачи виноваты?
Известно, что Сталин не любил врачей. Если Ленин не признавал врачей-“большевиков”, предпочитая им швейцарских профессоров, то Сталин вообще их не любил как факт. Bo-первых, он решительно не доверял врачам, поскольку опасался быть залеченным до смерти. От простуды спасался народным средством: ложился под бурку и потел. Во-вторых, медики (самая неприятная сторона профессии) каждому человеку с возрастом сообщают о его здоровье все менее и менее утешительные вещи. И вот за это Сталин особенно их ненавидел.
Почему из докторов, которые лечили Горького перед смертью, пострадали только Л.Г.Левин, Д.Д.Плетнев и А.И.Виноградов, умерший в тюрьме еще до суда (не путать с В.Н.Виноградовым, который в 1938 году как раз входил в состав экспертной комиссии, помогавшей расправе с его коллегами, а затем стал личным врачом Сталина)? Почему не осудили видного терапевта, заслуженного деятеля науки, профессора Георгия Федоровича Ланга, “под непрерывным и тщательным врачебным наблюдением” которого пребывал якобы умерщвленный докторами писатель? (…) Профессор Ланг дожил до 1948 года, основал свою научную школу, в 1945 году стал академиком, написал несколько трудов по кардиологии и гематологии и в 1951 году посмертно был удостоен Государственной премии. Конечно, это не в осуждение говорится действительно очень крупному научному работнику.
Почему не арестовали А.Д.Сперанского, ученого-патофизиолога из Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ)? Ведь ему Горький особенно доверял, и он обладал среди врачей, лечивших писателя, некоторым приоритетом. (…)
Даже у человека, не имеющего медицинских знаний, а просто внимательного к фактам и деталям, невольно возникают вопросы. Ведь речь идет о том самом Сперанском, который 20 июня 1936 года, через два дня после кончины Горького, напечатал в “Правде” историю его болезни. В ней он писал, что “двенадцать ночей ему пришлось быть при Горьком неотлучно (курсив мой. — П.Б. )”. Значит, Сперанский “неотлучно” наблюдал за тем, как его пациента безжалостно “убивают” его коллеги Левин и Плетнев? В том числе вводя больному чрезмерные дозы камфары... (…)
Врачи виноваты? Но почему на процессе осудили одних и не тронули остальных? Никакой объективной логики в “деле врачей” не было. И это мог понять каждый, кто хотя бы внимательно читал газеты того времени.
Сегодня объективно доказана невиновность врачей, лечивших Горького. Об этом пишет академик Е.И.Чазов, исследовавший историю болезни писателя, медицинские записи и заключение вскрытия. “В принципе, — пишет он, — можно было бы не возвращаться к вопросу о точности диагностики заболевания А.М.Горького, учитывая, что даже при современных методах лечения, не говоря уже о возможностях 1936 года, та патология, которая описана даже в коротком заключении, как правило, приводит к летальному исходу”.
Не будем забывать, что Горький был трудным пациентом. Каждый его приезд в Москву из Крыма сопровождался пневмонией. При этом Горький до конца жизни в сутки выкуривал по нескольку десятков (!) папирос.
Просто у Сталина был зуб именно на Левина и Плетнева. И первый, и второй отказались подписать ложное заключение о смерти жены Сталина Надежды Аллилуевой от аппендицита (на самом деле застрелилась).
К тому же Левин лечил родственников Сталина, постоянно маячил перед его глазами и одним этим его раздражал. Плетнев же был строптивым человеком и вдобавок личным врагом А.Я.Вышинского, обвинителя на процессе 1938 года. Вот и вся логика...
Но зачем врачи так спешили со вскрытием? Они просто боялись! Они торопились убедиться в верности своего диагноза, лечения. Ведь любая ошибка стоила бы им жизни.
Тем не менее загадочная фраза Крючкова (“Если бы не лечили… может быть, и выздоровел бы”), а также та поспешность, с которой делалось вскрытие, наводит на нехитрую мысль. В самом деле — не залечили ли Горького? Не по приказу Ягоды и не по желанию Сталина. Из-за чрезмерного... энтузиазма. Из-за той чудовищной нервозности, которая творилась в Горках-10 в последние дни жизни писателя. Из-за неизбежного столкновения врачебных амбиций (17 врачей, и все лучшие, все “светила”!). Из-за понятного страха ошибиться или “недолечить” государственно важного пациента, за которого голову снимут.
О страхе советских медиков перед властью пишет в “Московском дневнике” Ромен Роллан, летом 1935 года посетивший СССР и гостивший у Горького. В Москве и Горках занедужившего Роллана наблюдали как раз Левин и Плетнев. “До какой степени осторожными вынуждены быть советские врачи, я начинаю понимать, когда доктор Плетнев говорит мне: “К счастью, сегодняшние газеты пишут о вашем переутомлении. Это позволяет мне высказаться в том же смысле”.
И наконец, все доктора прекрасно понимали…
Сталин не любил врачей.